В обращении к своим коллегам-современникам Рэлей говорил: «Если бы серьезные исследователи могли меня услышать, то я бы попросил их уделять больше внимания работе нашего Общества, руководимого опытными учеными, среди которых, кстати, есть и скептики, и не делать поспешных выводов на основе сомнительных газетных публикаций или глупых сплетен, распространяемых неосведомленными людьми. Многие члены нашего Общества отдают себе отчет о связанных с его работой априорных трудностях не меньше, чем любой посторонний человек» (Lindsay. 1970. P. 239).
Пьер и Мария Кюри
Мария Кюри и ее муж Пьер Кюри известны своими открытиями в области физики, за которые Мария получила две нобелевских премии, а Пьер одну. Но мало кто знает, что супруги Кюри также занимались серьезными исследованиями в области сверхъестественного. В конце XIX века Пьер Кюри исследовал тайны обычного магнетизма и одновременно заинтересовался спиритическими опытами нескольких европейских ученых, включая Шарля Рише и Камилля Фламмариона, чьей работы мы также коснемся в этой главе. Первоначальный интерес Пьера Кюри к сверхъестественным явлениям объяснялся его надеждами, что систематическое изучение этих явлений поможет ему ответить на некоторые вопросы о магнетизме (Hurwic. 1995. P. 65). Своей невесте Марии, с которой он обвенчался в 1895 году, Пьер Кюри писал: «Признаюсь, меня все больше начинают интересовать эти спиритические явления. Мне кажется, что они каким-то образом связаны с физикой» (Hurwic. 1995. P. 66). Из дневников Пьера Кюри явствует, что он в то время читал много книг по спиритизму (Hurwic. 1995. P. 68).
Через десять лет внимание ученого под влиянием его жены переключилось с магнетизма на радиоактивность. И он снова решил, что спиритизм может дать ему ответы на некоторые вопросы в области физики. Супруги снова начали посещать спиритические сеансы. Историк Анна Хурвик в биографии Пьера Кюри пишет: «Он надеялся отыскать в спиритизме источник неведомой энергии, которая раскрывает тайну радиоактивности. Может быть, именно поэтому он с одними и теми же методами подходил и к спиритизму, и к радиоактивности. Например, он замерял уровень ионизации воздуха в комнате, где проходил сеанс. Кюри приходил на сеансы не как сторонний наблюдатель, и его целью было вовсе не общение с духами. Он рассматривал эти сеансы как научные опыты и старался фиксировать данные, составляя подробные отчеты о каждом наблюдении. Он был по-настоящему заинтригован Эусепией Палладино» (Hurwic. 1995. P. 247).
О нескольких сеансах Эусепии Пьер Кюри писал физику Жоржу Гюи в письме от 24 июля 1905 года (Hurwic. 1995. P. 248): «На собрании Психологического обществе мы провели несколько сеансов с медиумом Эусепией Палладино. Было очень интересно. Действительно, явления, которые мы наблюдали, не казались нам какими-то фокусами – стол вдруг поднимался над полом на метровую высоту, разные предметы неожиданно приходили в движение, мы чувствовали прикосновения чьих-то рук, которые то щипали, то гладили нас, и вдруг возникало какое-то свечение. Нас, наблюдавших за происходящим в комнате, было немного. Мы все хорошо знали друг друга, и сообщника у медиума среди нас быть не могло. Обман возможен был лишь в том случае, если медиум обладала незаурядными магическими способностями. Но как объяснить все эти явления, если мы сами держали ее руки и ноги, а освещения в комнате было достаточно, чтобы видеть все, что происходит?»
Кюри продолжал вести подробные отчеты о сеансах, которые посещала и его жена. О сеансе 6 июля он вспоминал: «На секунду стол поднялся в воздух на высоту более метра, затем резко опустился вниз» (Hurwic. 1995. P. 249). 6 апреля 1906 он писал: «Стол поднялся на высоту более метра… полный контроль [над медиумом] с моей стороны… горизонтальные движения стола без прикосновения к нему кого-либо из присутствующих; хороший обзор с обеих сторон» (Hurwic. 1995. P. 250). Хурвик замечает: «Мы можем судить о том, насколько он верил в эти явления, по тому факту, что собирался включить их в официальные отчеты о своих исследованиях» (Hurwic. 1995. P. 250).
14 апреля 1906 году Пьер писал Жоржу Гюи: «Мы с Марией работаем над точной дозировкой радия с помощью его собственного излучения; казалось бы, работы не так уж и много, но мы занимаемся этим много месяцев и только сейчас получаем хоть какие-то результаты. Мы посетили еще несколько „сеансов“ с Эусепией Палладино (мы уже бывали на ее сеансах прошлым летом). В итоге, я более не сомневаюсь в реальности этих явлений. В подобное невозможно поверить, но это так. С этим невозможно спорить после ряда сеансов, которые проходили при тщательном наблюдении и контроле» (Hurwic. 1995. Pp. 263–264). Затем, в дополнение к описанным ранее явлениям, он рассказал, как медиум материализует человеческие конечности. Пьер Кюри писал Гюи: «Я хочу, чтобы вы посетили несколько подобных сеансов и не сомневаюсь, что это убедит и вас» ((Hurwic. 1995. P. 264). Как и Рэлей, Кюри признавал, что подобные явления не всегда можно повторить, но надеялся, что целенаправленные исследования принесут свои плоды. Он сделал следующий вывод: «Я считаю, что это совершенно новый пласт фактов и физических состояний пространства, о которых мы ничего не знаем» (Hurwic. 1995. P. 264). Как отмечает сама Хурвик: «Для ученого-экспериментатора такое заявление, по меньшей мере, необычно» (Hurwic. 1995. P. 263).
Пьер Кюри сохранял интерес к спиритизму до самой смерти – 19 апреля 1906 года, когда он погиб в автокатастрофе. Вспоминая события, происходившие за день до смерти мужа, Мария Кюри говорила о беседе Пьера и французского математика Жюля Анри Пуанкаре: «В какой-то момент вы заговорили о Эусепии и вызываемых ею явлениях. Пуанкаре возражал со скептической улыбкой, хотя эта новая тема явно заинтересовала его, а ты [Пьер] настаивал на реальности увиденных тобой явлений. Ты говорил, а я смотрела на тебя, восхищаясь твоим лицом, озаренным улыбкой, и твоей чарующей речью. Это был последний раз, когда я слышала, как ты излагал свои мысли» (Hurwic. 1995. P. 262).
Камилль Фламмарион (астроном)
Камилль Фламмарион (1842–1925) – французский астроном, известность которому принесли его труды о двойных звездах и топографии Марса. В 1861 году Фламмарион стал членом Общества психических исследований, с чего и началась его длительная карьера исследователя сверхъестественного. В 1870 году его попросили написать отчет для Лондонского диалектического общества, которое созвало комиссию для изучения «явлений, предположительно вызываемых духами» (Flammarion. 1909. P. 289). В письме комиссии Фламмарион признавал, что расследования в области сверхъестественного усложняются случаями обмана и непостоянством самого феномена (Flammarion. 1909. P. 302). Проведению подобных исследований также препятствовали скептики. Фламмарион говорил, что любые исследователи, свободные от подобных предрассудков, могут убедиться в реальности сверхъестественных явлений. Он и сам проверял их достоверность.
Во втором томе своей замечательной книги «Death and Its Mystery» (Flammarion. 1922) Фламмарион приводил документальные свидетельства появления призраков как здравствующих людей, так и находящихся на пороге смерти. Фламмарион писал: «Похоже, что мы наблюдаем здесь передачу образа посредством психических волн от одного мозга другому, причем оба мозга настроены в унисон, и один мозг служит передатчиком волны, а другой приёмником» (Flammarion. 1922. P. 37).
Фламмарион рассказывает о следующем случае появления призрака живущего человека (Flammarion. 1922. P. 47). Впервые это сообщение появилось в английских газетах, в том числе и в «Daily News» от 17 мая 1905 года. Член парламента, майор сэр Карн Рашс заболел гриппом и потому не мог присутствовать на вечернем заседании парламента, хотя очень хотел поддержать правительство при голосовании по одному важному вопросу. Друг Рашса, сэр Гилберт Паркер, был очень удивлен, увидев его на заседании. Сэр Гилберт рассказывал: «Мой взгляд упал на сэра Карна Рашса, который сидел почти там же, где обычно. Я знал, что он был болен, и махнул ему рукой со словами: „Надеюсь, вам уже лучше“. Но он не подал виду, что узнал меня, и это весьма меня удивило. Он был очень бледен, сидел, подперев голову рукой; лицо было совершенно невыразительным и словно застывшим. На мгновение я задумался, что мне делать, а когда я опять повернулся к нему, то он уже исчез. Я пожалел, что он ушел, и отправился его искать, надеясь застать его в вестибюле. Но его там не было, и никто его не видел». Сэр Артур Хейтер сказал, что также видел Рашса и говорил о нем с сэром Генри Баннерманом. Как отмечает Фламмарион, сам Рашс «не сомневался, что его дух действительно был в парламенте, поскольку все его мысли были только о заседании и обсуждении, которое крайне интересовало его» (Flammarion. 1922. P. 48).