А сам парням взглядом показывает, мол, не вздумайте! Но они, кажется, соблазнились.

— Мы попытаемся, — Тирбиш улыбается во все шестьдесят четыре зуба.

— Да, если позволите, — поддакивает Бойонбот.

— Тебе, вообще-то, тоже сегодня в столицу лететь, — сообщает ему Азамат.

— Ну… я позвоню ребятам, пускай без меня летят, я их на Броге догоню.

Азамат сдвигает брови.

— Ну пожалуйста, Ахмад-хон! — умоляет Бойонбот. — Я про это вино только в сказках слышал! Разве можно такой шанс упускать! Я с вами поделюсь, если вдруг выиграю.

Азамат хохочет, а Ирлик делает вид, что он тут ни при чём.

— Ой, мужики, — качает головой матушка.

Меня саму смех разбирает. Не знаю уж, чем так хороши эти драконьи яйца, но перепить бога нашим ребятам точно не удастся, им даже Ирнчина перепить не удаётся. Однако Ирлик явно настроен сохранять инкогнито, а меня отвлекает писк радионяни — наверху проснулось чадушко.

— Оставьте мне немножко, — говорю. — А то меня долг зовёт.

— Ой, да, Лиза! — спохватывается Ирлик. — Покажи ребёночка-то, я же его ещё снаружи не видел!

Я ухожу, предоставив ему самому выкручиваться, если кто-нибудь заметил оговорку про "снаружи". Интересно, у него ультразвуковое зрение? Или слух? Или в ладонях локаторы?

Когда я после кормления спускаюсь с мелким в кухню, от сушей остаётся хорошо если треть, а все уже сытые, даже Ирлик. Видимо, в человеческой форме он и насыщается, как человек. Азамат встаёт и перехватывает у меня ребёнка, то ли чтобы мне удобнее за стол было садиться, то ли опасается каких-нибудь финтов от Ирлика.

— Вот, знакомьтесь, — Азамат демонстрирует наше произведение.

Ирлик долго и внимательно смотрит на мелкого, так, что матушка начинает ёрзать на стуле. Потом осторожно проводит ладонью по жидким детским волосёнкам.

— Хороший…

Ребёнок улыбается.

— Ух ты! — удивляется Тирбиш. — Как вы на детей хорошо действуете! Он ещё ни разу не улыбался.

— Теперь будет часто, — подмигивает Ирлик. — Весёлый будет парень, душа компании.

Матушка фыркает.

— Тоже мне предсказатель нашёлся! Это вон на отца взглянуть достаточно, чтоб предсказать!

Ирлик так заходится хохотом, что чуть не опрокидывается вместе со стулом, а мелкий вторит ему птичьим попискиванием. Я только головой качаю, глядя на это безобразие.

Азамат подвешивает по правую руку от себя над кухонным диванчиком люльку и укладывает туда мелкого. Ирлик, отсмеявшись, откупоривает бутылку, Тирбиш достаёт невообразимо красивые крошечные хризолитовые пиалушки, и Ирлик своей рукой их всем наполняет.

— Вы-то будете? — спрашивает он сурово глядящую матушку.

— Да не хорошо, вообще-то, в мужском обществе, — вздыхает она. — А с другой стороны, когда ещё доведётся…

— Хотите, мы с вами в гостиную уйдём? — хихикаю я.

— А ты будешь? — уточняет она.

— Конечно, любопытно же!

— Ну ладно, тогда я тоже буду. Но чуть-чуть!

Мы поднимаем тост за здоровье наследника. Вино оказывается действительно очень хорошим. Свежее такое, с интересным вкусом, немного похоже на персик, хотя вроде цитрусовое… Муданжцы, отпив, принимаются хвалить, перечисляя всякие недоступные мне, простому пользователю, характеристики типа многоцветности и проникновенности, если я правильно перевожу с муданжского, а потом углубляются в обсуждение, сколько именно часов надо выдерживать какую-то загадочную первую фазу, чтобы получить наилучший результат. Видимо, эту жидкость очень сложно приготовить. Ну ладно, мне-то что, пью и не заморачиваюсь.

После третьей пиалы Азамат с матушкой отказываются, а парни уже показывают первые признаки опьянения. Матушка предлагает мне пойти проветриться на веранду, пока "эти пьянчужки" тут пытаются выиграть свой приз. Мы прогуливаемся по высокому берегу, обсуждая сравнительное удобство муданжских и земных детских одёжек, занятость Азамата и красоту пейзажа. Потом она решает, что ей положен послеобеденный сон и удаляется в свою комнату.

Азамат просит разрешения гостя и тоже встаёт из-за стола: ему надо собираться в дорогу. Вино на него почти не подействовало, а до вылета совсем выветрится, так что он категорически намерен сегодня улететь. Бойонбот с Тирбишем всё ещё пытаются перепить Ирлика, хотя у обоих уже языки заплетаются, да и сидят они как-то криво.

— Помочь вам, что ли, — хихикаю, садясь на своё место.

— Им? — Ирлик кивает на парней. — Или мне?

— Да ты-то и сам хорошо справляешься, — говорю. Он наливает мне вина. Кажется, эта бутылка вообще не пустеет. Уже все упились, а там ещё половина.

— Да-а, я столько воздерживался, что сегодня уж оторвусь, — он подмигивает. — За безделье!

— А можно спросить? — я чокаюсь с ним. Он кивает. — Какое такое хозяйство ты всё это время восстанавливал?

Ирлик оглядывается на наших сотрапезников, один из которых уже спит на коленях у другого, и решает, что они всё равно ничего не воспримут.

— Подземное Царство, конечно! Ты ж видела, на что оно было похоже!

— Видеть-то я видела, но откуда ж мне знать, как оно должно выглядеть…

— Ах да, — он отмахивается. — Я всё время забываю, что ты не из нас.

— Ты в этом не одинок, — фыркаю. — Кстати, тебе действительно удобнее, что я на "ты"?

— А, без разницы. Это я так, мужа твоего подразнить. Хороший он мужик, кстати. И воин хороший, и вообще.

— Знаю, — улыбаюсь. — А можно ещё спросить?

— Можно, только не про Подземное Царство, — усмехается он. — А то ещё под вино выболтаю что-нибудь, а тебе знать не положено.

— Ой, нет, это мне совершенно не интересно, — успокаиваю его. — Я вот про что… тут периодически зверёк мелькает, рыженький такой… Ты за нами всё время присматриваешь, что ли?

Ирлик наливает нам ещё по одной.

— Ну вот прям, — говорит он медленно, потом осушает пиалу, — делать мне больше нечего. Я к вам сторожа приставил. Тварь бессловесная, но если что плохое случится, сразу донесёт.

— Спасибо! — говорю удивлённо и искренне.

— Да, нечего делать, — отмахивается Ирлик. — У меня этих сторожей… интересных людей столько нету. Да и у вас оба духовника такие, что ни один вменяемый знающий близко не подойдёт. Зато вот, — он вдруг подмигивает, — прослышал о рыбалке. Эххх, поселиться у вас, что ли, до конца месяца?

— Не думаю, что мы до конца месяца тут просидим, — говорю. — Азамат работает, я тоже скоро приступлю, буду разъезжать. Вот в следующем месяце, когда Азамат опять себе отдых выкроит, устроим тебе пир.

— В следующем я не смогу-у, — обиженно тянет Ирлик и наливает ещё. — Следующий месяц будет месяц Учока, а он меня терпеть не может. Да и дождливо будет, — он передёргивает плечами. — Теперь до самой зимы не вылезу, карлик-то со мной не сладит.

— Как у вас всё сложно, — качаю головой. — Ну давай за скорейшую следующую встречу.

— Давай!

Мы выпиваем. Потом ещё, и ещё… и ещё. Я ощущаю приятную отстранённость от реальности и принимаюсь хохотать от каждой глупости, хотя шутки Ирлика, наверное, действительно смешные. Сам Ирлик постепенно распластывается по столешнице под стать Тирбишу. При попытке налить ещё он так неловко держит бутылку, что я решаю помочь, а то как бы не разлил драгоценный напиток. Он зачем-то ловит мою руку на бутылке и несколько секунд держит, потом отпускает.

— Эх, Лиза-хян… соблазнил бы я тебя, да не выйдет…

— Почему? — искренне удивляюсь я, не сразу осознав, что он сказал. — То есть, хорошо, что не выйдет, ещё чего! Просто любопытно, почему…

— Волос длинный, — вздыхает он. — Верная жена волос растит, от искусителей ограждается. Может, пострижёшься?

Я мотаю головой по-муданжски: поворачиваю до упора то в одну сторону, то в другую. Этот жест мне и стрезва кажется смешным, а сейчас я просто покатываюсь со смеху.

— Опять ты надо мной смеёшься! — Ирлик с досадой хлопает ладонью по столу. — Ладно уж, понял, что мне тут ловить нечего.

С горя он одним глотком осушает бутылку и с грохотом ставит её на стол. От внезапного звука Тирбиш вздрагивает во сне и падает на пол, увлекая за собой спящего поперёк него Бойонбота. Шум выходит такой, что Азамат прибегает сверху с вытаращенными глазами — и застывает на пороге, обозревая поле боя. Выражение его лица быстро меняется с перепуганного на укоризненное.