Или, скажем, потерял я «бдительность», наприглашал гостей к себе в номер да попотрошил бар этот чужестранный. Представляете? Счет ведь предъявят! Что делать? Пока не заплачу за все, не выпустят ведь из страны. Остается одно («голь на выдумки хитра»): просить у страны своей материально-финансового убежища! А ведь могут не дать. Вот ведь почему наши со своими кипятильниками да тушенкой по заграницам шастают. Русскому человеку за границей «бдительность» потерять после бесплатной шамовки и спиртного (как говорят дипломаты высшего пилотажа – после «на халяву») – раз плюнуть. Мы в этом деле «закаленный» тип людей!
А вообще-то, лучше наших людей, ей-богу, нет на свете! Я серьезно говорю, имея в виду тех, кто остался нормальным человеком, то есть таким, который понимает, что надо хорошо и полезно работать, быть милосердным к другим, не стрелять в людей и в их дома… Были бы все такие – у всех торчали бы палочки не только в маслиночках!! А вообще-то, зачем нам палочки? Ну их к лешему!
Принимали нас в Токийском университете. «Вождем» встречи была преподавательница русского языка, жена японского предпринимателя, живущая в Японии уже 16 лет, наша очаровательная коренная питерская, если не ошибаюсь, Людмила Николаевна (а если ошибаюсь, прошу прощения – столько встреч, столько впечатлений). Я попросил молодого официанта, обслуживающего наш а ля фуршет, заменить мне холодающую баночку пива на теплую. Показывал пальцем на баночку, изображал кашель и трясущегося от холода человека. В ответ на мой микроспектакль официант что-то произнес и, сложив руки – ладонь к ладони, – несколько раз быстро согнулся в коротком поклоне. Я понял по выражению глаз, что он ничего не понял. Пришлось пробисировать свой морозный спектакль. В ответ те же звуки и телодвижения. Подозвал еще одного молодого официанта – та же игра, с той лишь разницей, что отвечали мне уже двое, синхронно издавая дуэтом знакомые звуки, сложив ручки и склоняя торс. Стало тоскливо. Как говаривал Михаил Михайлович Зощенко – «хучь плачь»…
Третий официант, внимательно посмотрев мое представление с кашлем и трясучкой от холода, радостно начал часточасто сгибаться, выражая предельную готовность спасти меня от всех недугов. Неодобрительно посмотрев на своих смутившихся коллег, он взял мою баночку ледяного пива и для того, чтобы покончить любые недоразумения между высокими договаривающимися сторонами, вынул из кармана красивенькую зажигалочку, высек огонь и показал, что огонь нужно поместить под баночкой и подогреть содержимое. Трио прозрело, заулыбалось, закивало головами (я тоже, да еще сложив на их манер руки) и одновременно удовлетворенно заговорило хором, испытывая, очевидно, одни из самых счастливых мгновений в своей жизни на островах.
Я ждал подогретую баночку пива минут тридцать и наконец… Счастливая троица бережно, в шесть рук, несет солидную кастрюлю, из которой шаловливо выпархивает пар… В почти кипящей воде – три баночки пива! Кланяемся друг другу: «Спасибо!» – «Пожалуйста!» Долго ждал, когда можно было опустить руку в чуть-чуть остывшую воду, достал желанные баночки и… поставил их в холодильник.
Уже хочу домой! Огурчика из бочки! Бородинского хлеба хочу.
С большим успехом идут наши спектакли «Леший» и «Вишневый сад». Чехов реабилитирует Россию советского изложения в глазах людей за рубежом. Чехов силен, потому что человечен, освобожден от надуманных догм, идеологии. Чехов спасает, очищает мнение о НАС. Пусть путем изображения тоже когда-то нелегко живших людей, но жизнью естественной, а не идеологически выстроенной! Есть у Чехова слова: «Идея-то идеей, но нужно еще и сердце иметь». Так вот, эти слова относятся к понятию «идея», но не «идеология». Идея – это фантазия, увлечение индивидуума, а идеология – это подавление индивидуума и этой самой его идеи, ибо у каждого она своя, а идеология – это подавление каждого! Чехов силен человечностью! Его идея – показ калейдоскопа идей. Идея – творчество, идеология – тюрьма мозгов.
В газетных киосках предлагаются журналы, на обложках которых реклама: М. С. Горбачев держит баночку пива какой-то фирмы, а в магазинах – разных размеров фигурки М. С. Горбачева! Если ударишь по губам генсека – кукла энергично и довольно долго болтает языком! Японцы ко всему еще и ясновидцы!
Глядя на облик Тель-Авива и на то, что видишь в Японии, убеждаешься в том, что этот «рай» не состоялся бы без помощи США – в свое время… Бомбы были в свое, а помощь – в свое. Банки, кредиты, техника, гостиницы, самолеты – это помощь.
Россия тоже пользовалась поддержкой со стороны США… в свое время. Мы забыли об этом… Второй фронт – тушенка, автомобили, трактора, мотоциклы – это помощь в войне против фашизма. Молодежь об этом почти не знает… Новые заботы о России – в интересах США. Иметь голодного медведя даже на той стороне реки – опасно.
В Токио есть магазинчик «Ежик». Ну прямо специально для нас, потому что он торгует техникой и электротоварами, рассчитанными на напряжение в 220 вольт. Вся Япония пользуется напряжением в 127 вольт. В «Ежик» – постоянные очереди. Там продается все то, что у нас купить было невозможно: подзаряжающие устройства, скомбинированные на все виды электробатареек, кассеты разные, фонарики, дешевые радиоприемники, фото- и киноаппаратура, счетные машины.
Наши гастроли совпали с гастролями симфонического оркестра под руководством Евгения Светланова и группы цирковых артистов, так что очереди в «Ежик» были солидными!
Молоденькие и симпатичные – судя по фигуркам и багажу – танцовщицы (какой национальности, трудно определить), проживающие в нашей шикарной гостинице, выходят на улицу, рассаживаются в такси (стоимость одной только посадки – 540 йен, что равно 3 долларам 60 центам) и едут, едут. Елки-палки, едут, куда им, человекам, нужно. А мы, советские гастролеры – народные-разнародные, орденоносно-орденоносные, – «чапаем» до метро и целый час с пересадками добираемся по выданным нам бесплатно (спасибо за это!) билетам до места нашей работы! И так же, утомленные, назад, в гостиницу «Принц-отель». Но, ей-ей, гордые, довольные, счастливые, потому что принимают нас японцы по-настоящему горячо и – это чувствуется по аплодисментам – оценивают нашу актерскую школу очень и очень высоко.
Так что не надо завидовать тем, кто едет на работу в такси. Черт с ним, с такси! У нас дома тоже не очень-то раскатаешься на нем!
Хочется домой! Хочу пельменей. Соленой капустки! На рыбалку бы!
Процесс познания заграницы доступен в основном должностным лицам, так как среда их общения с людьми и учреждениями разнообразна и широка. Разобраться в тонкостях японской жизни самому очень трудно. Я, правда, не тужу, так как всю свою калейдоскопическую жизнь отдавал предпочтение чувственно-образному восприятию мироустройства, а не скрупулезно-научно-музейно-скучному познанию его.
Мне важно не то, каксделана картина, когда и в какой манере, не то, чтолежит в основе экономических катаклизмов той или иной страны, а какоечувство и образ рождают в моей душе то, другое, пятое, двадцатое… Образ сильнее логики; чувство умнее науки; сердцебиение роднее математически выверенного маятника часов; смерть справедливее унижения, голода и страдания; умение жить по-доброму, во имя добра, выше жизни во имя карьеры и должности; знание природы и попытки понять ее самому – выше начитанности или таланта любого экскурсовода, знающего «все»и ничегоне чувствующего…
Нужно ли России стремиться быть похожей на «декорации» Запада или развитых стран Азии и Востока? Думаю – нет! России, конечно же, нужны свои стежки-дорожки к возрождению. Но ведь все, к сожалению, загадка! И что такое Россия и что нужно возрождать? Японский дипломат, хорошо знающий Россию и русский язык, сказал нам: «Мне кажется, Конституция Сахарова, в основе которой полная самостоятельность и равноправие государственного устройства всех – и мало- и многочисленных народов, – есть правильный путь, ибо утверждает ощущение своей полноценности, горделивой нужности у любых, всяких и независимо где расположенных народностей! О, я это знаю на примере моей Японии».