Г. Г.  — Нет, читаю в первую очередь для удовольствия. Я получил докторскую степень в Оксфорде по истории и долго не брал потом в руки книг по истории: был пресыщен ими. А со времени войны история вновь приобрела для меня важное значение.

— Представляете ли вы себе мысленно какой‑нибудь образ читателя, когда работаете над книгой?

Г. Г. — Нет. Пишу для себя. Я свой главный читатель и критик.

— Вы считаете писательство автотерапией. Но в силу социальной значимости литературной профессии вы помогаете своим искусством не только себе, но и обществу.

Г. Г.  — Этого я не знаю.

— Еще вы как‑то назвали писательство своего рода болезнью. Можно добавить — благородной болезнью. Украшает или усложняет эта болезнь вашу жизнь?

Г. Г.  — Я счастлив, когда работаю над книгой, которая удается. И я несчастлив, когда не пишу или когда книга не удается.

— Умеете ли вы «жить, чтобы жить», просто радоваться жизни или всегда относитесь к ней как к материалу для будущего романа?

Г. Г. — Нет, нет, я не занимаюсь постоянным сбором материала.

— Ваши книги пронизывает озабоченность несовершенством современного мира. Чрезвычайно важная вещь для вас и ваших героев — сострадание…

Г. Г.  — Да, и разница между состраданием и жалостью. Потому что в жалости есть оттенок превосходства одного над другим. А сострадание — чувство, объединяющее равных.

— Своеобразие вашей писательской манеры нередко обусловлено сплавом несоединимых, казалось бы, элементов — таких, как комическое и трагическое.

Г. Г.  — Больше всего я люблю в драматургии сочетание фарса и трагедии. Мне кажется, именно фарс, а не комедия, хорошо сочетается с трагедией.

— Но такое у вас встречается и в прозе — скажем, в романе «Наш человек в Гаване», где фарс служит увеличительным стеклом, помогающим лучше разглядеть некоторые трагические аспекты жизни.

Г. Г. — Да, вы правы.

— Одна из ваших ранних книг озаглавлена «Это поле боя…».

Г. Г.  — По — моему, первая приличная книга…

— Так вот, трагедия там заключается в том, что каждый видит лишь часть поля боя, а не целиком. Ваши романы в совокупности позволяют как раз увидеть все «поле боя» — то есть наш меняющийся мир. Преследовали ли вы такую цель — помочь его увидеть?

Г. Г. — Не знаю, право, было ли это моей целью. Возможно, такое желание и проступает в моих книгах. Но, как я уже сказал, чрезвычайно трудно анализировать собственное творчество. Гораздо легче судить о других.

— Ваши книги очень разные. Но вместе с тем есть между ними глубокая внутренняя связь, их объединяет общая атмосфера, в первую очередь нравственная — она‑то и дает основание говорить о существовании «Гринландии».

Г. Г.  — Да, но часто это слово толкуют превратно.

— В послесловии к «Тихому американцу» я написал, что хотя вы избегаете «посланий» в своих книгах, тем не менее доказываете в них ряд важных этических теорем. И одна из самых важных, на мой взгляд, вложена в уста коммуниста Хена в вашем «вьетнамском» романе: «Рано или поздно человеку приходится встать на чью‑нибудь сторону. Если он хочет остаться человеком».

Г. Г. — Это оправдание для меня. Но дело в том, что человек часто не знает, когда ему придется делать свой выбор, вставать на чью‑либо сторону.

— Позвольте вновь коснуться названий ваших произведений. В данном случае хотелось бы вспомнить публицистический очерк «Я обвиняю». По — моему, в этих заимствованных у Золя словах выражена суть многих ваших книг. Такой подзаголовок вполне мог бы быть у «Комедиантов» или у «Доктора Фишера», не говоря уж о «Тихом американце»…

Г. Г.  — Да, это так.

— Хотя некоторые ваши книги окрашены скептицизмом, вас можно, думается, назвать оптимистическим пессимистом.

Г. Г. — Что ж, пожалуй. Так же, как я называю себя католиком- агностиком.

— Я вижу на вашем столе раскрытый перевод «Анны Карениной»…

Г. Г. — Да, я взял ее с собой. Захотелось в третий раз перечитать эту книгу именно здесь, в России.

— Известно ваше в высшей степени уважительное отношение к корифеям русской литературы девятнадцатого века. По вашим словам, объяснить, почему ты любишь того или иного писателя, столь же трудно, как объяснить, почему ты любишь женщину. Но попробуем все же разобраться, почему из всех русских классиков наиболее близок вам оказался Чехов? Не из‑за его ли емкого лаконизма, к какому и вы стремитесь теперь в своих книгах?

Г. Г. — Скорее всего причина в этом. Обычно я с большей охотой читаю романы, а не рассказы. Но Чехов — исключение. Его пьесы и рассказы — любимое мое чтение из русской литературы.

Комментарии

Переводы фрагментов из публицистических книг Грина были сделаны по следующим изданиям:

1. Graham Greene. A Sort of Life. L., 1971.

2. Graham Greene. The Lawless Roads. L., 1955.

3. Graham Greene. In Search of a Character. Two African Journals. L., 1961.

4. Graham Greene. Collected Essays. L., 1969.

5. Les Ecrivains en personnes  Ed. M. Chapsal., Paris, 1960.

Потерянное детство

Эссе, написанное в 1947 г., дало название первому сборнику очерков и критических статей Грина, вышедшему в 1951 г.

С.25. Уэстермен(Вестермен), Перси Френсис (1876–1960) — английский прозаик, автор приключенческих «морских» романов и рассказов.

Капитан Бреретон— Фредерик Сэдлейр Бреретон (1872–1957), английский офицер, участник ряда войн (в частности, Англо — бурской и Первой мировой), автор многих документальных и исторических повествований о боевых подвигах английской армии.

Уэйман(Вейман), Стенли Джон (1855–1928) — английский прозаик, автор приключенческих романов и повестей, наследующих традиции прозы P. Л.Стивенсона.

Сыщик Диксон Бретт— персонаж романов и повестей английского писателя детективного жанра Стэнлиена Кинга, которые издавались в 20–30–е гг.

С.26. « Коралловый остров»— наиболее известный роман Роберта Майкла Баллантайна (1825–1894), шотландского писателя, перу которого принадлежат многие приключенческие романы и повести.

Капитан Гилсон— Чарлз Джеймс Луис Гилсон (1878–1943), английский морской офицер, участник нескольких войн, автор историко — приключенческих романов: «Пиратский аэроплан», «Пиратская яхта», «Потерянный остров» и др.

Энтони Хоуп— литературный псевдоним Энтони Хоупа Хокинза (1863–1933) — английского юриста, автора исторических романов. «Софья Кравонская»опубликована в 1906 г.

С.27. «Изъясняется она словами Спенсера…» —Грин цитирует строки из поэмы видного поэта английского Возрождения Эдмунда Спенсера (1552–1599) «Королева фей» (1590–1596), песня IX, строфа LXIII.

С.28. Марджори Боуэн —литературный псевдоним Габриэллы Маргарет Кэмпбелл (1886–1952), английской писательницы, перу которой принадлежит более полутораста книг для детей и исторических романов, выходивших под различными псевдонимами (Джордж Приди, Джозеф Ширинг). Роман «Миланская гадюка»опубликован в 1906 г.

С.30. А. Е. — литературный псевдоним английского поэта Джорджа Уильяма Рассела (1867–1935).

Часть Жизни

Первая часть автобиографической дилогии Грина опубликована в 1971 г.

С.33. Кьеркегор,Сёрен (1813–1855) — датский теолог, философ, писатель, предшественник экзистенциализма.

Знаменитые георгианцы —современники эпохи царствования Георга V в первые два десятилетия XX века.

С.34. « Тарзан» — первая кинематографическая версия цикла рассказов о «благородном дикаре» американского прозаика Эдгара Райса Берроуза (1875–1950) появилась в 1915 г.