«Два десятилетия!», — подумала я и произнесла:

— Об этом я и говорю. Они не вызывали тебя, они вызвали меня! Они использовали твое имя вызова, зная, что появлюсь я! Они заплатили кому-то, чтобы вызвать меня в шестиконечную звезду. Я еле выбралась, и то лишь потому, что они думали, что я обязана соблюдать демонские законы, но во второй раз это не сработает. Они знают, что я могу активировать демонскую магию, и сделают мне лоботомию и вырежут яичники, как только найдут еще одного придурка, который знает твое имя вызова!

«Кто тебя вызвал? — резко спросил Ал, от него разливалось ледяное спокойствие, и я посмотрела на Ника, закрыв рот. — Скажи мне, кто вызвал тебя моим именем вызова. Скажи мне, моя зудящая ведьма, и я не только научу тебя перемещаться по линиям, но и избавлю от этого коротышки».

Я закрыла мой разум для Ала и убрала руку от зеркала. Внезапное разъединение ударило в меня, и я подскочила. Чувствуя себя загнанной, я посмотрела сначала на Айви, потом на Пирса, затем на Дженкса, который был бледен и сыпал болезненно-зеленую пыльцу. Последним я посмотрела на Ника, стоявшего за стулом, он выглядел одновременно сердитым и напуганным. Джакс сидел у него на плече, покорно опустив крылья. Если Ал узнает, что меня вызвал Ник, демон постарается избавиться от него, ведь проще устранить протечку, чем обменяться именами, как мы договаривались.

Айви опустила руки, посмотрела на Ника и снова перевела взгляд на меня.

— Чего он хотел?

Я встретила взгляд Ника, задрожав, когда адреналин схлынул, и прошлые двадцать часов навалились на меня.

— Всего лишь Ника.

Глава 9

Вода волнами лилась с меня — я стояла в ванной Айви, в коленях от жары пульсировало. Из-за влажности зеркало запотело. Маталина, сидя на вешалке для полотенец, сыпала желтую пыльцу, чтобы сохранить свои крылья сухими. Пушистое черное полотенце Айви мягко коснулось моей красной, поцарапанной кожи, и я неуклюже попыталась пальцами ног вытащить из ванны пробку, но вскоре сдалась и потянулась рукой, чувствуя, как мышцы протестующе напряглись. Я отмокала достаточно долго, чтобы промыть между пальцами ног и дважды вымыть голову. И осталась бы здесь еще немного, если бы не была так голодна.

Голос Ника слабо доносился до меня сквозь стены. Губы Маталины сжимались, она прислушивалась к их беседе, но для меня голоса были слишком нечеткими. Мне не хотелось разговаривать с ним или с Пирсом, и я надеялась прошмыгнуть в свою комнату незамеченной.

Ник стал нежеланным гостем у нас с того момента, как вызвал меня сразу после наступления темноты, что очень не нравилось Айви. Дженкс хотел отдать Ника Алу, принципиально считая его мерзавцем. Я сомневалась, что Айви скажет что-нибудь против этого, если я соглашусь с ним, но я не хотела отдавать Ника Алу. После этого я не смогу жить в мире с собой. Кроме того, моя безопасность будет длиться ровно до того момента, как Ковен не найдет еще кого-нибудь, знающего имя вызова Ала. Что мне нужно, так это вернуть мое собственное имя.

Я вздохнула, когда полотенце нашло каждую царапину и ссадину на теле, и мой взгляд упал на уродливые парусиновые кеды без шнурков, стоящие рядом с унитазом. Я не могла не задуматься, кому достались мои ботинки, джинсы, белье… моя красная кожаная куртка, испачканная в клубнике. Все это исчезло.

Маталина улыбнулась мне с вешалки для полотенец.

— Рэйчел, ты выглядишь нормально, — сказала она, и я встретилась с ней глазами, думая, что я, должно быть, выгляжу ужасно, если она решила, что я вздыхала по этому поводу. Женщина казалась восемнадцатилетней, но у них с Дженксом было уже сорок с лишним детей, и она приближалась к концу своей жизни. Так мне сказал Дженкс. Она казалась ужасно живой для того, кто должен был лежать на смертном одре. И присутствие Джакса, должно быть, имело некоторое отношение к этому. А я переживала по поводу того, кому же досталось мое нижнее белье?

— Я выхожу из ванной, — сказала я, прислушиваясь к пульсу и чувствуя себя усталой. Маталина что-то вязала из клубка ниток, которые, наверное, были спрядены из крашенной паучьей паутины. — Почему бы тебе не поговорить с Джаксом?

— Потому что я зла на него за то, что он сбежал с вором, наполовину подготовившись, — сказала она неодобрительно.

Выражение ее лица было агрессивным, и я задумалась, что же злило ее больше — то, что Джакс сбежал с вором, или то, что он не закончил подготовку. Почувствовав вину, я осторожно потерла рубцы на своих запястьях. Маталина никогда не простит себя, если ее старший сын снова покинет ее прежде, чем она найдет в себе силы поговорить с ним.

Я взглянула на Маталину, ведущую наблюдение, но не за мной, и присела на бортик ванны, стараясь вытереть ноги — этот момент напомнил мне о моих нескольких первых ночах, проведенных в церкви. Маталина присматривала за мной всю ночь, когда Ал почти вырвал мне горло. Многое случилось с того времени — вещи, сделавшие из врагов союзников, а из союзников врагов. Но Маталина не изменилась, она и ее семья были островком нормальности в хаосе моей жизни. Я была рада, что она хорошо выглядит.

— Лети, поговори с Джаксом, — мягко сказала я, и женщина вздохнула так громко, что я услышала.

— Я поговорю, — пообещала она. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на обиды. Особенно, если это связано с семьей, которую ты не надеялась больше увидеть, — она продолжала вязать, улыбаясь. — Он любит тебя, знаешь ли.

— Джакс? — удивленно спросила я.

— Гордиан Пирс! — воскликнула она, поднимая голову. — Это видно по его глазам.

Забавно. Единственной вещью, которую я видела в его глазах, были проблемы. Сняв полотенце с волос, я подошла к зеркалу и, морщась, протерла его. Я никогда не смогу разобраться в этой путанице. Никогда.

— Пирс был моей детской влюбленностью, тогда я была молодой и глупой, и думала, что импульсивные, опасные мужчины — главное блюдо дня, а вовсе не опасные ловушки, как оказалось на самом деле.

Маталина фыркнула. Пикси просто невыносимы, когда дело касалется взаимоотношений. Джи, старшая дочь Маталины, получила свой сад и вышла замуж прошлым летом — и все, казалось, были довольны этим.

— Живя с Дженксом, я просто уверена в этом, — сказала она, и любящая улыбка стерла признаки усталости с ее лица. — Ты просто слишком все усложняешь.

Я одарила ее кривым взглядом, распыляя спрей на волосы, и она добавила.

— Заставляет ли Пирс твое сердце биться чаще? А Маршал? Ник? Кистен, благослови боже его бессмертную душу? Я имею в виду, действительно биться?

Мне не хотелось думать об этом, потому что я чувствовала себя проституткой.

— Да. Они все. Заставляют биться, я имею в виду.

Женщина-пикси нахмурилась.

— Тогда ты в беде, Рэйчел.

Как будто я не в курсе.

Подтянув полотенце выше, я направилась к двери, прислушавшись на мгновение, прежде чем открыть ее. Более прохладный, сухой воздух проник внутрь, и я нетерпеливо посмотрела сначала на кухню, видневшуюся за гостиной, и потом ближе на открытую дверь своей комнаты. В задней части церкви я слышала Пирса и Ника, «обсуждающих» некоторые вещи.

Чувствуя боль в коленях, я совершила марш-бросок, а Маталина летела впереди меня, отгоняя своих детей с моего пути. Затаив дыхание, я беззвучно закрыла дверь и облокотилась на нее спиной.

— Спасибо, — прошептала я почтенной женщине-пикси. — Но со мной все в порядке. Правда. Лети, поговори с Джаксом.

Но она только метнулась к узкому каменному подоконнику под витражным окном и села так, чтобы было удобно следить за опасностью.

Мои плечи опустились, и я взглянула на брошь Вивиан, лежащую на моем комоде. Я забыла о Ковене. Мне бы повезло, если Вивиан случайно натолкнулась на меня. Я была уверена, что она все еще здесь, «готовая взять на себя просчитанный риск».

Посылка от мамы находилась на комоде, флаконы духов были аккуратно составлены на крышке моей музыкальной шкатулки, и я задалась вопросом, не Айви ли переставила их туда. Моя мать присылала мне вещи в течение последних нескольких месяцев, потому что продолжала их находить. На прошлой неделе это была полная коллекция книг о Нэнси Дрю. Айви забрала их у меня, чтобы отдать, по-видимому, молодым писателям в больнице. Как только я поняла, что последние пять лет спокойно обходилась без нее, я поняла, что действительно в ней не нуждаюсь. Все это было дорого моей матери, и тем не менее, я не особо понимала, по какой причине она решила, что я не смогу жить без них.