— Ну, по крайней мере, надо попробовать!

Виннету молча прислушивался к нашему разговору. Потом произнес:

— Такой камень не сдвинешь. Моим братьям не стоит пытаться это делать.

— Давайте все-таки попробуем! — настаивал Эмери. — Мы ничего, совершенно ничего не теряем.

В иных условиях мы втроем, конечно, сдвинули бы с места камень весом в двенадцать центнеров, но в данном случае нам это не удалось бы. Тем не менее Виннету последовал призыву англичанина. Они легли в расселину, спиной к спине, потому что узость трещины не оставляла места для иного положения, и уперлись плечами в камень. Я наклонился над ними и, уперевшись руками, помогал. Много раз мы соединяли свои усилия для толчка, но — тщетно: усилия наши приходились не только на камень, но и на скалу по обе стороны от расселины, стало быть, много силы терялось понапрасну, так что нам не удалось передать камню ни малейшего импульса.

— Оставим это! — с трудом перевел дыхание Эмери. — Мы в самом деле не сдвинем его с места.

А когда в тот же миг снаружи послышался многоголосый издевательский смех, англичанин мрачно продолжил:

— Слышите? Они там смеются! Они заметили наши усилия и теперь издеваются над нами! Хотел бы я видеть этих насмешников здесь; охота смеяться мигом бы у них прошла! Да, силой здесь и вправду ничего не поделаешь. Значит, надо пустить в ход хитрость. Но как?

— Только не надо торопиться! — попросил я его. — Всегда полезно обдумывать свои действия, а в нашей ситуации — особенно.

— Далеко не всегда. Нам надо действовать быстрее.

— Мой брат должен подождать, как ему уже советовал Чарли, — рассудительно сказал апач. — Виннету нашел выход, и теперь он хочет проверить, можно ли им воспользоваться.

— Что это за выход?

— Разве мой брат Эмери не заметил, как сыро в этой расселине?

— Конечно, заметил.

— А разве стены пещеры мокрые?

— Нет, сухие. Влажен только пол.

Говоря это, англичанин поднял одну из циновок и ощупал находившееся под ней место.

— Видел ли мой брат источник, который находится снаружи? — продолжал апач. — Влага распространяется от него. Но вода в таком количестве не может просочиться сквозь твердую скалу, а через песок — может. Значит, под скалами есть песчаная подушка. Как мы видим, расселина уходит высоко вверх, но я думаю, что и вниз она опускается очень глубоко, только до той высоты, на которой мы сейчас находимся, трещина заполнена песком.

— Стало быть, и перегораживающий вход камень может лежать на песке! — воскликнул Эмери.

— Виннету только предположил это, — спокойно заметил вождь апачей. — Значит, нам надо подрыть его, чтобы он опустился, а мы смогли перелезть через него и удрать.

— Если мы разроем весь его фундамент, — вмешался я, — камень упадет, пока мы будем копаться под ним, и придавит нас. Нет, если предположение моего краснокожего брата правильно, мы должны оставить его стоять как сейчас; под камень надо сделать подкоп. Давайте попробуем!

Мы снесли циновки и ковер в дальнюю часть пещеры и начали копать. Других инструментов, кроме собственных рук и ножей, у нас не было. Работу мы начали подальше от входа, прямо за камнем. К нашей радости, оказалось, что Виннету был прав: грунт состоял из грубозернистого песка, перемешанного с галькой. Мы отбрасывали его к задней стенке пещеры.

Разумеется, мы работали очень осторожно, чтобы наружу не доносилось предательского шума. Оттого-то работа наша шла не слишком быстро, но время у нас еще было. Начали мы копать что-то около часа пополудни, а подкоп наш должен был выйти на поверхность, только когда станет темно.

Света нам хватало, потому что камень закрывал только нижнюю часть расселины, а сверху оставалось свободное отверстие, правда, такое узкое, что в него могла пролезть лишь голова ребенка, да и то с большим трудом.

Чем дальше мы углублялись, тем больше возрастала вероятность того, что стены нашей шахты обвалятся: песок был сыпучим. К счастью, мы вспомнили о циновках и ковре, которыми поспешили укрепить боковые стенки подкопа. Ружья должны были служить опорами.

Мы ушли в землю уже на локоть, когда снаружи раздался голос:

— Кара бен Немси может подойти ко входу? Я хочу с ним поговорить!

Это был голос шейха.

— Пойдешь? — спросил Эмери.

— Да.

— Я бы этого не делал, потому что мерзавец не стоит того, чтобы услышать от нас даже звук.

— Возможно, но то, что я от него узнаю, может оказаться очень ценным для нас.

— Кара бен Немси! — снова закричал шейх.

Итак, он действительно знал наши имена.

— Здесь я, — крикнул я в ответ и в момент решил прикинуться глупцом. — Камень у входа упал. Почему вы не поднимаете его? Вы же знаете, что мы очень торопимся!

Шейх нагло расхохотался и сказал:

— Он не упал, это мы его опрокинули.

— Опрокинули? Зачем же вы это сделали?

— Зачем? А ты сам не догадался? Коларази перед своим отъездом предостерег меня. Он сказал, что тебя мне надо опасаться больше, чем дьявола, потому что твоя хитрость превосходит твою жестокость. А ты оказался недогадлив!

— О чем это я должен был догадаться? Ну-ка скажи!

Я старался внушить ему превратное представление о нашей сообразительности. Чем ниже он нас оценит, тем менее внимательна будет его охрана.

— Ты вообще-то знаешь, где находишься?

— Конечно. В одном из лагерей мейджери.

— Черт бы побрал этих мейджери! Мы из племени улед аюн!

— Аллах-иль-Аллах! Выходит, ты нас обманул?

— Мы вас перехитрили! А правда ли, что ты гяур? [73]

— Я христианин.

— А среди твоих спутников тоже нет поклонников Пророка?

— Нет.

— Будьте вы прокляты, сучьи дети! Вы будете скакать в аду на огненных конях. Коларази сказал нам, что вы схватили нашего верховного шейха и всю его свиту. Господин ратей послал двух человек к улед аюн, чтобы получить выкуп, размер которого мог определить только мозг безумца, и этим проклятым псом был ты! Верно ли это?

— Да, — наивно ответил я. — Коларази сказал правду. Позови его! Я хотел бы с ним поговорить.

— Он уехал.

— Тогда позови его спутника!

— И он уехал. Оба они задержались ровно настолько, чтобы рассказать о случившемся и описать ваши приметы. К сожалению, послы господина ратей еще не прибыли, но до других ферка нашего племени они доскакали. Я послал людей, чтобы схватить их, а потом сам отправился подкараулить вас и заманить в пещеру. Теперь вы в нашей власти и получите свободу только в том случае, если выполните мои условия.

— Какие же это условия?

— Этого я тебе пока не скажу. Вы узнаете их лишь тогда, когда мои люди вернутся с послами господина ратей. Я пообещал коларази убить вас всех, что и должен был бы, безусловно, сделать, потому что вы — неверные псы, которые не только захватили наших воинов, но и высекли нашего шейха; тем не менее я готов подарить вам жизнь и даже свободу, если вы сделаете то, что я потребую. Если же вы не сделаете этого, то можете оставаться здесь и подыхать с голоду, а все девяносто девять миллионов чертей пусть делят ваши души!

Я услышал, как он отошел, но я не мог сказать, оставил ли он снаружи часового. Я напряженно вслушивался в лагерные шумы, но не мог уловить ни малейшего звука, который позволил бы мне сделать вывод о присутствии человека возле расселины.

После ухода шейха мы снова принялись за работу. Огромный тяжеленный камень, покоившийся на песчаном основании, доставлял нам много хлопот. Надо было вынимать грунт, а куча этого выкопанного песка, на которой мы сами стояли, никак не хотела держаться; она все время осыпалась. Мы боролись с ней не один час, пока нас не осенило: поднимать песок наверх вовсе не надо, достаточно просто отодвигать его в сторону, при этом отпадет и надобность в площадке для выкопанного грунта. Едва мы перестроились и начали работать по-новому, как снаружи снова назвали мое имя. Я поинтересовался, кто это пришел.