А на той стороне оба вождя уселись возле огня, собрав вокруг себя старейших из своих воинов. Должно быть, они собирались начать совет. Время еще у нас было. Но для Сильного Бизона оно шло слишком медленно. Вместо того, чтобы оставаться при своих мимбренхо, он пробрался к нам. Ему не терпелось поскорее узнать, чего ожидать — войны или мира. Я изрядно отругал его и отослал прочь, потому что его приметное лицо могло быть замечено воинами-юма, и тогда они узнают, что он пришел не один. А знать это им не полагалось.

Совещание юма длилось часа два и проходило в весьма оживленных спорах. Потом мы увидели, что Хитрый Змей встал. Он пошел в нашу сторону. Ему не хотелось показывать своей ярости, но глаза его сверкали, подобно тому, как это часто происходит в воздухе задолго перед грозой.

— Мои братья должны перейти на нашу сторону, чтобы услышать, о чем мы решили, — сообщил он.

— Но ты же можешь сказать нам об этом прямо здесь! — возразил я.

— Я не могу. Большой Рот хочет сказать это сам.

— Мы ничего не имеем против; он может прийти к нам.

— Мои братья не доверяют мне?

— Конечно!

— Мне вы можете верить, даже если не доверяете Большому Рту.

— Сколько твоих людей стоят за тебя?

— В половине из них я уверен. Другие испугаются гнева Большого Рта.

— Как ты думаешь, дойдет дело до стычки?

— Да, если вы не согласитесь на предложения Рта.

— Мы готовы их выслушать, но покоряться ему мы не станем, тем более что не считаем его честным человеком.

— Но идти сюда он также не желает!

— Ну, тогда пусть он сидит на той стороне, пока не поумнеет, для чего, впрочем, потребуется не одно лето и не одна зима! Скажи ему это!

Такое решение было очень неприятно для Хитрого Змея, что было заметно по нему. Он задумался, а потом решился получить разъяснения:

— Согласитесь ли вы встретиться на полпути между нами, если то же самое сделает Большой Рот?

— Да, мы хотим встретиться под буком, но без оружия. Я приду с Виннету, а он может взять тебя. С каждой стороны должно быть лишь по два человека.

Хитрый Змей ушел и около четверти часа препирался со своим верховным вождем. Потом он снова пришел к нам, чтобы сказать, что встреча вчетвером того не устраивает, так как унижает его высокое достоинство. С ним должно прийти по меньшей мере шестеро сопровождающих.

— Двое с нашей стороны, двое с вашей — и больше никого. Скажи это Большому Рту! От этого требования мы не отступим, а если оно ему не нравится, пусть не пеняет потом, что его не предупреждали о неприятных последствиях.

Змей еще два раза ходил туда-сюда, прежде чем старик решился сдаться. Потом Змей отправился вместе с Большим Ртом к буку, под которым они и уселись. Без оружия, как было условлено. Однако известно, что даже в таком случае индеец спрячет в одной из складок одежды нож, поэтому мы, выходя на переговоры, решили взять с собой по револьверу, чтобы было чем защищаться, если попадем в засаду.

Большой Рот встретил нас полным ненависти взглядом, а когда я уселся на землю возле него, он отдернул полу своего одеяла, в которое был закутан, причем так быстро, словно боялся моего прикосновения к покрывалу. Потом он мрачно уставился прямо перед собой. Видимо, он думал, что разговор начнем мы, но мы, учитывая его «достоинство», решили передать инициативу ему, а поэтому молчали столь же упорно, как и он. Время от времени он поднимал голову, пронзая нас подобным острому кинжалу взглядом, но когда мы, несмотря на эти буравящие взгляды, так и не начали говорить, он больше не смог сдерживаться и совершенно неожиданно грубо выкрикнул:

— Мои уши открыты, говорите же!

Виннету ничего не ответил, и я ничего не сказал. Поэтому через какое-то время послышалась угроза:

— Если вы не заговорите, я буду стрелять!

Тогда Виннету показал на нашу сторону, к которой старик сидел спиной. Тот обернулся и увидел множество мимбренхо, появившихся там: они лежали на земле, изготовившись к стрельбе.

— Уфф! Уфф! Что это такое? — выкрикнул он. — Вы дадите меня застрелить!

— Нет, — ответил апач. — Ружья будут до тех пор нацелены на тебя, пока мы снова не окажемся рядом с нашими воинами. Больше мне тебе сказать нечего.

Узнать, что в твою спину нацелено свыше сорока заряженных ружей, ни в коей мере не радостно. Достаточно только одному пальцу поплотнее прижаться к спусковому крючку, и раздастся выстрел. Весь вид Большого Рта давал понять, что теперь он почувствовал себя очень неуютно. Желая сократить пребывание в опасном положении, он уже больше не пытался вынудить нас говорить, а вышел навстречу нам и забавным образом продекламировал:

— Виннету и Олд Шеттерхэнд попали в мои руки. Сегодняшний день будет для них последним!

Апач, спокойно взглянув на меня, дал мне понять, что он ждет, чтобы ответил я, поэтому я возразил:

— А Большой Рот попал в нашу сеть. Не пройдет и часа, как он будет пойман! Если нынешний день должен стать для нас последним, то тебя мы пропустим вперед!

— Пересчитай ваших людей и наших! У кого больше сил?

— Виннету и Олд Шеттерхэнд никогда не считают своих противников. Один или десяток — им все равно. Это пусть Большой Рот прячется за спины своего многочисленного воинства.

— Мы вас раздавим!

— Разве вы раздавили нас в Альмадене, где нас было всего сорок человек против ваших трехсот?

— Меня там не было, и я еще разберусь, что там случилось. Кто вел там себя как трус, будет навсегда изгнан из рядов воинов.

Это был выпад против Хитрого Змея, который сейчас же гневно выкрикнул:

— Кто это трус? Если бы ты не вошел в сделку с изменниками, то твои воины не подвергались бы опасности быть взятыми в плен.

— Молчи! Я буду говорить с Мелтоном и узнаю от него, что случилось и кто во всем виноват.

— Ты с ним не будешь говорить! Бледнолицый принадлежит мне, и никто без моего согласия не перекинется с ним и словом!

— Даже я, твой вождь?

— Нет. Я не признаю тебя своим вождем. Ты такой же вождь, как и я, но так как ты старше, племена юма передали тебе общее командование. Но ни один вождь не обязан тебе подчиняться, если он этого не захочет. А о том, что ты назвал меня трусом, пусть решает совет старейшин. Но если ты повторишь это оскорбление еще хоть раз, я заколю тебя на месте!

Он высказал эту угрозу с такой яростью, что можно было поверить в его решимость исполнить свои слова. Теперь старик получил сильный отпор даже от собственного соплеменника, но он вел себя так, словно этого не почувствовал, и повернулся ко мне:

— Повторяю, вы находитесь в моих руках. И все, кто пришли вместе с вами, могут считать себя погибшими. У вас есть только одна-единственная возможность спастись. Ты сдаешься в плен вместе с одним из сыновей Сильного Бизона, и вы умрете у столба пыток.

— Если я это сделаю, что будет с моими товарищами?

— Они могут отправиться дальше, мы их и пальцем не тронем.

— Почему тебе нужен именно я?

— Потому что ты убил моего сына.

— А почему одного из двух мальчиков?

— Потому что они стали виной тому, что ты убил моего сына. Я даже слышал, что один из них называет себя Убийцей юма?

— Я сам дал ему это имя и надеюсь, что его брат скоро получит похожее.

— Ну, чтобы твои надежды с позором провалились, я потребую как раз того мальчишку, хотя прежде хотел остановить свой выбор именно на Убийце юма.

— Что еще тебе надо?

— Все, что несут при себе твои спутники, а также их лошадей и жеребца Виннету, а еще вдобавок ко всему — его Серебряное ружье.

— Слушай-ка, мой любезный краснокожий брат, признаюсь, что я в тебе ошибся, потому что до сих пор считал тебя дураком, а ты, оказывается, старый хитрец. Ну, а теперь спроси и нас, чего мы хотим.

— Вы? А что вы можете хотеть?

— Прежде всего мы хотим заполучить тебя, потому что ты заключил союз с Мелтоном против моих белых братьев, теперь находящихся рядом со мной. Кроме того, ты сжег асиенду Арройо, о чем я еще намерен поговорить с тобой подробнее. Итак, мы требуем, чтобы ты сдался в плен, а потом твои люди могут уходить, мы их не тронем.