Человечество разделилось на два лагеря, и война охватила «весь мир» и приняла формы ранее небывалые. Резко выявились два стана. В одном провозглашены великие идеи демократии, равенства всех людей без различия племен, народов и цвета кожи. В другом выдвинуты идеалы неравенства, господства отдельных народов или рас и превращения в рабство других — введения вновь давно забытого института рабства, давно забытого и пережитого.

Одно установление этого факта, его осознание, мне кажется, указывает, кто должен победить в Мировой войне.

Но корни потрясения идут много глубже и ставят исход войны вне сомнения.

Ибо это потрясение произошло как раз тогда, когда точная научная эмпирическая мысль выяснила, что в истории нашей планеты наступил критический момент огромного для человека значения, подготовлявшийся миллионы, вернее, миллиарды лет, глубоко проникший в миллионы людских поколений.

Сейчас, в XIX и XX столетиях, началась в истории Земли новая геологическая эра. Одни из геологов — американцы (Д. Леконт, 1823–1901, и Ч. Шухерт) назвали ее «психозойной» эрой, а другие, как акад. А. П.Павлов (1854–1929), — «антропогенной» геологической эрой.

Эти названия отвечают новому большому геологическому явлению: человек стал геологической силой, впервые меняющей лик нашей планеты, — силой, которая нам представляется стихийной.

То же геологическое явление в 1930 годах было выражено иначе, более, мне кажется, четко. Французский ученый — математик и философ Э. Леруа и палеонтолог — геолог Тейяр де Шарден, исходя из представления о биосфере как об особой геологической оболочке Земли, пришли к заключению, что биосфера в наш исторический момент геологически быстро переходит в новое состояние — в ноосферу [94], то есть в такого рода состояние, в котором должны проявляться разум и направляемая им работа человека как новая небывалая на планете геологическая сила.

Ясно, что этим устанавливается теснейшая связь между геологическими явлениями и историей человечества. История человечества должна иметь направленность в зависимости от своего геологического субстрата, от человеческой воли не зависимого. Как все процессы эволюции, и процессы истории совершаются медленно и долго незаметно для человека, но с научной точки зрения закономерно.

Это геологическое явление совпало в истории человечества — очевидно, закономерно с тем моментом, когда человек впервые заселил всю планету и не осталось места, где бы он не бывал и где бы он не мог жить. Это достигнуто в истории человечества после полутысячелетней работы огромного количества людей, достигнуто неорганизованно. Оно стоило много крови и сил. Но результат овладения человеком всей поверхностью планеты и ее им заселения достигнут впервые в его истории.

В то же самое время все человечество объединилось в единое экономическое целое. Это тоже достигнуто путем страдания, крови и насилия, бессознательно в течение столетий, это есть огромной важности исторический факт.

Сейчас пути сообщения, сношения людей и обмен товаров впервые в истории могут происходить со скоростью сотен километров в час, возможность общения людей оказалась вне зависимости от расстояния, благодаря радио может происходить почти мгновенно. Нет уединенных людей и людских обществ; человек победил расстояние. И в то же время социально и политически с середины прошлого века в истории человечества выступили на первое место народные массы как политическая сознательная сила — мощный фактор в истории человечества.

Их интересы, а не интересы отдельных лиц, семейств, классов, организаций все прочнее являются лозунгами реальной жизни, политической силой.

Мне кажется, что возможно, что эта война явится началом новой эры — в буре и в грозе родится ноосфера. Подготовлявшееся в течение тысячелетий новое состояние жизни на нашей планете, о котором мечтали утописты, станет реальностью, когда войны — т. е. организованные убийства, когда голод и недоедание могут сравнительно быстро исчезнуть с нашей планеты. Это зависит в известной степени от каждого из нас. Мы должны это понимать и сознавать.

II

Возможность такой организации жизни создана прежде всего ростом научной свободной мысли и народным трудом.

Перед нашей всесоюзной Академией наук в Москве и ее филиалами и перед другими нашими академиями — украинской в Киеве, белорусской в Минске и грузинской в Тбилиси — встают новые во многом задачи, и должны быть созданы новые формы научной организации.

Четыре основные проблемы выдвигаются на первое место.

Во — первых — должна быть восстановлена в нашей стране более демократическая форма научной организации. Как раз в марте 1917 года она могла войти в жизнь, но исчезла в бурный период нашей революции.

Это создание ассоциации советских научных работников — ученых, врачей и инженеров, — которая должна собираться каждый год.

Такие ассоциации в англосаксонских странах, особенно в Великобритании, ее доминионах и в Соединенных Штатах Северной Америки, играют огромную роль в настоящий момент, и от них исходит стремление перейти в мировую организацию научных работников.

В нашей стране вопрос этот был поднят на съездах естествоиспытателей и врачей А. П. Павловым и мной в 1902 году, и нами был составлен и широко распространен проект такой организации. Мы его назвали «Обществом для созыва съездов естествоиспытателей». Напомню несколько исторических дат. Мысль о созыве таких съездов была видвинута профессором зоологии, крупным ученым, К. Ф. Кесслером, дедом академика А. Е. Ферсмана. Он выдвинул ее после севастопольской кампании в 1856 г., но съезд был не разрешен, и только в 1861 г. Кесслеру удалось созвать первый съезд в Киеве, который был тогда разрешен министром Головниным.

Но съезды вошли более регулярно в жизнь только в 1867 году, когда состоялся третий большой съезд в Петербурге, созванный тем же Кесслером, который был тогда ректором Петербургского университета.

С тех пор они собирались более или менее непрерывно, но всякий раз требовались большие усилия и разрешение министерства. Составленный мной и А. П. Павловым проект проходил через несколько съездов и, наконец, дошел до 1917 года, когда был утвержден (в переработанной съездами форме).

Я считаю, что ассоциация ученых, врачей и инженеров нашего Союза, эта демократическая база, объединяющая всех ученых — от молодых до старых, играющая такую огромную роль в англосаксонских странах, должна быть у нас восстановлена, что не может вызвать никаких затруднений.

Мы должны говорить с нашими союзниками, особенно теперь, как равные с равным.

После войны необходимо объединить все наши научные силы для быстрого восстановления разрушительных последствий варварского нашествия гитлеровских полчищ. К этому надо загодя готовиться теперь же.

Ill

Вторая проблема связана с созданием у нас возможности быстро и хорошо построить каждый научный прибор, самый мощный. В настоящее время научный опыт захватывает такие области знаний, о которых мы не мыслили немного лет назад. С каждым годом необходимость этого будет проявляться все с большей интенсивностью. Сейчас этой возможности у себя мы не имеем. Уже в течение десяти лет идут об этом разговоры, но и только. В Соединенных Штатах, в Великобритании и в Японии это существует. Такой центр должен быть создан быстро, и должны быть использованы для этого кадры, которые должны быть сконцентрированы в немногих местах. Я не говорю уже о том, что у нас очень мало — единицы — научных институтов, стоящих по своей научной технике на уровне современной науки. Я убежден, что затраты, которые на это потребуются, вернутся сторицею. Настоящей современной химической лаборатории у нас в Академии нет. Моя Биогеохимическая лаборатория, в которой я являюсь директором, хотя временно оторван от нее, работает плодотворно, но в совершенно недопустимых условиях и берет только самопожертвованием и талантливостью научных работников. И это не только у меня одного.