— Нет, — отрезала Энн, — он ни о чем не догадывается, если я все верно понимаю.

— Тогда, пожалуйста, миссис Зарьян, позвольте мне поговорить с ним наедине. Он должен все узнать от меня, поймите же!

Энн все поняла и впустила Эмму в дом, не забыв предостеречь:

— Не думайте искушать моего сына вновь. Он хороший человек и заслуживает лучшего к себе отношения с вашей стороны.

— Да, я знаю это. Я виновата перед ним и раскаиваюсь. Все, что я могу, это попытаться исправить свою ошибку.

— Надеюсь, ваше мнение изменилось не потому, что вы узнали о его финансовом положении?

Эмма испуганно и возмущенно посмотрела на Энн. Та растрогалась.

— Извините меня, Эмма, я была не права. Идите. Вам прямо, Дэн там. Давайте, я провожу вас.

Дэн лежал ничком поперек кровати, чувствуя себя выдохшимся и опустошенным. От слез легче становится только женщинам. Мужчинам плач не помогает. Это Дэн знал по собственному опыту. Слезы делают мужчин слабыми тогда, когда им нужна вся их стойкость, чтобы выдержать удар судьбы.

Он уже успокоился, когда звонок в дверь достиг его слуха. Затем он услышал шаги матери и решил, что это заехала какая-нибудь ее приятельница почесать язык. И его мысли вернулись к последним событиям. Он уже представлял себе, что следует делать. Надо срочно уехать в Лос-Анджелес, уйти в работу с головой. Нет, даже не в Лос-Анджелес. Он примет предложение одного нью-йоркского агентства моделей и уедет туда, может быть, навсегда. И чем скорее это произойдет, тем лучше. Он должен забыть Эмму, ее тело, глаза, голос.

За дверью послышались робкие шаги. Это обозлило его. Почему мать не может оставить его наконец в покое? Неужели она не понимает, что ему хочется побыть в одиночестве?

Нет. Не в одиночестве. Он хочет быть с Эммой. Но ведь это только мечта. Никогда она не войдет в эту комнату, не обнимет его и не скажет, что любит его и только его…

Дьявольщина! Сколько же можно думать о том, что не произойдет никогда?

Слабый, очень осторожный стук в дверь вывел его из себя окончательно.

— Ну, что тебе надо? — зло крикнул он.

— Дэн, к тебе гостья, — раздался в ответ голос матери.

Сердце Дэна едва не выпрыгнуло из груди. Он вскочил на ноги и расширенными от изумления глазами смотрел на открывающуюся дверь — и не мог поверить увиденному.

Но перед ним действительно стояла Эмма. Это был не сон, не бред, не мираж. Она стояла на пороге, виновато опустив голову. Приходилось согласиться с тем, что она не призрак, потому что за нею он увидел мать. Энн ободряюще кивнула ему и закрыла дверь, оставив их наедине.

— Какого черта тебе здесь надо? — гаркнул Дэн. — Или ты окончательно свихнулась? Так, что ли? Или опять побаловаться со мной захотела, тварь бесстыжая? Немедленно убирайся отсюда, пока цела!

Ее реакция поразила его. Она демонстративно заперла дверь и прошла в комнату, хотя во всем ее облике чувствовалась отнюдь не страсть. Слова Дэна глубоко ранили ее, и скрывать свою боль Эмма была не в силах.

— У тебя есть все основания не верить мне и сердиться на меня, Дэн. Поэтому не старайся — тебе не удастся меня прогнать. Я не хочу, чтобы ты из-за меня мучился. А твои слова…

— Черт побери! Я даже не думал, что ты такая шлюха! Не дай бог, увижу тебя еще раз после сегодняшнего вечера…

— Дэн, на самом деле ты думаешь обо мне совсем не так. Я это знаю.

— Откуда, интересно знать? Скажи на милость, откуда тебе могут быть известны мои мысли?

— Мне рассказала Селия. Еще она мне сказала, что ты любишь меня и любишь Сирила, словно это твой сын, и что, возможно, ты захочешь жениться на мне и усыновить мальчика…

— Правда? А что, сама ты всего этого заметить не могла? Тебе понадобились слова Селии, чтобы понять меня и мои намерения, хотя о них бы любой давно догадался?

На ее глазах вновь выступили слезы. Было видно, как она страдает.

— Да. Да. Нужно было, чтобы кто-то открыл мне глаза, потому что я была не в состоянии поверить в твои чувства. Я боялась верить в твою порядочность с того момента, когда увидела тебя впервые… тогда… восемнадцать месяцев назад…

У Дэна пересохло во рту. Он совершенно не был готов к такому повороту событий. Он не смел надеяться на то, что услышанное им только что — правда, но, независимо от разума, сердцем он верил ей.

— Эмма, — сказал Дэн, — прошу об одном. Что бы ты сейчас ни говорила, умоляю тебя, не лги мне.

— Дэн, я не хочу и не буду обманывать тебя. Все, что ты услышишь сейчас, все, до последнего слова, — правда.

Она не могла сдерживаться дальше и тихо всхлипнула. Слезы снова потекли по ее щекам. И тут Дэна охватил страх. Он боялся услышать ее историю, потому что не знал, как ему на нее реагировать и на что потом ему предстоит решиться.

— Рассказывай, — твердо произнес Дэн.

— Тогда, полтора года назад, я была в почти невменяемом состоянии. Я была просто в отчаянии. Я больше не могла выносить обстановку, сложившуюся в моей семье. Не могла терпеть взгляд Реймонда, которым он смотрел на меня каждый месяц, когда становилось ясно, что мне опять не удалось забеременеть. Не могла выносить моего одиночества, ведь Селия тогда жила не с нами, а Реймонд оказался совсем не таким мужем, о каком я мечтала. В нашем браке не было ни тепла, ни доверия, ни ласки, ни равенства. У него была его работа, а я просто существовала в его доме, как прислуга, как кошка, — и все.

Нет, поначалу я была рада бросить работу и стать женой, посвятить все свое время семье, потому что очень любила Реймонда, но потом все изменилось. У меня не получалось забеременеть, а он становился все холоднее. Постепенно я начала понимать, что он женился на мне не по любви, а потому, что считал меня идеальным сосудом для выращивания младенцев. Я была всего лишь живым инкубатором для того, чтобы выносить его ребенка. Он ставил на мне опыт — и не более того. Он думал, что наш ребенок обязательно будет сочетать в себе все лучшее, что есть у нас. Его ум и мою красоту и здоровье.

Но я винила только себя в том, что не могу зачать ребенка. Я прилагала все силы и старания для того, чтобы наконец забеременеть. И меня уже нисколько не волновало, что я разлюбила своего мужа. Поэтому меня совсем не тревожило то, что мужские способности Реймонда слабели с каждым днем. Я давно уже перестала получать удовольствие, занимаясь с ним любовью. Каждый раз я чувствовала себя виноватой, и это ощущение мешало мне испытывать наслаждение. Когда он предложил мне попробовать искусственное оплодотворение, это понравилось мне еще меньше, но желание иметь ребенка не давало мне покоя. Я думала, что, если рожу Реймонду ребенка, он будет счастлив, и тогда я смогу вздохнуть с облегчением и тоже стану счастливой.

Но шел месяц за месяцем, а все мои попытки по-прежнему оказывались тщетными. Я была так подавлена постоянными неудачами, что решила как-нибудь ночью одеться возможно более вызывающе и соблазнить любого красивого мужчину с темно-карими глазами. Я была готова на все, лишь бы только заполучить ребенка…

При этих словах сердце Дэна сжалось. Вот почему она выбрала именно его. Красивый кареглазый мужчина… Проклятье!

А Эмма между тем продолжала рассказывать о себе.

— Но мне и в голову не могло прийти, что мужчина, с которым я познакомлюсь, так западет мне в душу и с той секунды, когда он обнимет меня, я буду полностью принадлежать ему и не только на эту ночь, а до конца жизни.

Дэн еле стоял на ногах. Ее слова потрясли его до глубины души.

— Дэн, я не знаю, влюбилась ли я в тебя в ту ночь, но… с тех пор я не могла тебя забыть, как ни старалась. Твой образ буквально преследовал меня, сводя с ума и не давая успокоиться ни на миг. А когда я увидела тебя во второй раз, то мне показалось, что это какое-то наваждение, я думала, что умру. Я решила, что ты меня не узнал, и слегка успокоилась, но затем все те чувства, что мучили меня с первой ночи, снова овладели мной. Я безумно снова хотела быть твоей!

Тут Дэн встревожился. В самом деле, любила она его или это был просто ее каприз, прихоть? Когда Эмма объяснит ему наконец, в чем считает себя виноватой, и заговорит о создании семьи?