Ради такого случая она оделась в строгий темный костюм, состоявший из жакета и юбки, и закрепила на затылке волосы простой черной заколкой.

Роберт одобрил ее внешний вид. Разумеется, старый слуга ничего не сказал, но Луси заметила в стальном взгляде его серых глаз оттенок удовлетворения.

Камердинер не был бы так доволен, если бы смог прочесть ее мысли. Или заглянуть ей в сердце. С первого момента пробуждения Луси принялась ждать возвращения Патрика, предвкушая мгновение, когда увидит его, когда вновь окажется рядом с ним. Позже она съела весь предложенный ей ланч, но не потому, что была голодна, а потому что Маккинли велел Роберту хорошо покормить ее. К этому времени Луси уже начала подозревать, что согласна выполнить любое желание графа Уэндейлского.

— Наверное, ты хорошо выспалась, — добавил Патрик, усаживаясь в автомобиль рядом с ней.

Луси изо всех сил старалась не смотреть на него слишком часто, но на этот раз не удержалась. И немудрено — он так невероятно красив! Она уповала лишь на то, что ее чувства не отразятся на лице или что Патрик не обратит на них внимания.

А как чудесно было бы — хотя бы разочек! — придвинуться к нему и прильнуть к его губам, заглянуть ему в глаза и признаться, как хорошо быть с ним рядом и как хочется провести вместе хотя бы одну ночь!

Соблазнительный сценарий мгновенно захватил сознание Луси, но на этот раз ее фантазии почему-то были далеки от эротики. Она словно наяву видела себя с Патриком. Они лежат в постели — естественно, обнаженные, — но сначала просто смотрят друг на друга, а потом постепенно начинают неспешные, преисполненные нежности ласки, в которых нет напряженной лихорадочности, терзающей жаждущую освобождения плоть.

Интересно, а как будет позже, после всего, подумала Луси. Фред обычно откатывался в сторону и мгновенно засыпал. Но с Патриком все должно быть иначе. Что-то подсказывало Луси, что он будет вести себя совершенно по-другому. Потому что с ним будет она...

— Какие у тебя чудесные духи, — словно издалека донесся до нее его тихий голос, и этот немудреный комплимент вернул ее к реальности.

Некоторое время она продолжала сидеть, опустив глаза, потому что боялась посмотреть на Патрика. Если бы это произошло, она невольно раздела бы его взглядом, и тогда ее лицо залилось бы густой краской смущения, что привело бы Луси в полное замешательство.

— Эти духи называются «Нежность», — коротко ответила она, отворачиваясь к окошку.

— Понятно. Жених подарил?

Луси покачала головой, показывая, что Патрик ошибается, но вместе с тем она словно хотела сказать ему, что у нее больше нет жениха. Во всяком случае в ее сердце его уже точно не было. Произнести эти слова вслух она не могла, потому что Патрик обвинил бы ее во лжи, а доказывать ему, что это чистая правда, не имеет никакого смысла.

Эти соображения повернули ее мысли в другом направлении. Интересно, может ли Патрик обмануть ради нее свою невесту? — подумала Луси. Возможно, Роберт оказал ей неоценимую услугу, предупредив о вполне вероятной возможности отправиться домой с разбитым сердцем, потому что люди, подобные Патрику Маккинли, не разрывают помолвку ради таких девушек, как она. Патрик может взять ее в любовницы, но никак не в жены.

Патрик несколько мгновений смотрел на плотно сжатые губы Луси, потом нахмурился и тоже отвернулся к окошку, небрежно обронив:

— Надо бы купить флакон таких духов Мейде.

Его слова словно полоснули Луси по сердцу острым кинжалом.

А ты как думала? Разве ты имела право надеяться на что-то иное? — в тот же миг прозвучал в ее мозгу хорошо знакомый неприятный голосок. Патрик ясно дал тебе понять, что не собирается изменять невесте. Яснее и сказать невозможно!

Впрочем, нет худа без добра — хорошо, что он вовремя поставил тебя на место.

Луси попыталась отрешиться от грустных мыслей, но это было не так-то просто.

— Знаешь, наверное, будет лучше, если я улечу домой тем рейсом, на который Роберт заказал билет, — произнесла она через несколько минут неожиданно для себя самой.

Маккинли резко повернулся к ней, и их глаза встретились. В его взгляде был гнев, а в ее широко распахнутых глазах — удивление оттого, что он рассердился.

— Что такого успел наговорить тебе Роберт? — требовательно спросил он.

Луси почувствовала, что краснеет, выдавая тем самым и себя, и старого камердинера. Но и Маккинли выдал себя с головой, потому что с его губ слетело грубое ругательство, свидетельствовавшее о том, что он такой же человек, как все остальные, — живой, из плоти и крови, со своими сокровенными чувствами и переживаниями.

— Старый дурак! — процедил он сквозь зубы. — Тешит себя мыслью о своей полной осведомленности, а на самом деле ничего не понимает. Ничего! Что он тебе сказал? Отвечай! Я должен знать.

У Луси возникло такое чувство, словно она забрела на минное поле. Что ответить Патрику? Нельзя же сказать ему правду!

— Он... То есть Роберт... не говорил ничего такого, что противоречило бы твоим интересам, — осторожно произнесла она.

Маккинли сердито хмыкнул.

— Старик отстал от жизни. Он как будто существует в средневековье. Ему даже в голову не приходит, что со времен его молодости многое переменилось. — Патрик неожиданно придвинулся к Луси и взял ее руки в свои.

Та вздрогнула, отшатнувшись от него подальше в угол и изумленно расширив глаза. Ее губы чуть приоткрылись. Метнув взгляд на сидевшего за баранкой Сида, она увидела, что тот продолжает невозмутимо делать свое дело, совершенно не обращая внимания на то, что происходит у него за спиной. Не потому ли, что подобные вещи случаются всякий раз, когда его хозяин едет с какой-нибудь дамой? Камердинер весьма прозрачно намекал на то, что Патрик всегда пользовался успехом у представительниц прекрасного пола. Вполне вероятно, что он соблазнял приглянувшихся ему женщин не только в своих роскошных апартаментах, но и в автомобиле!

— Господи, что же он тебе наговорил?! — воскликнул Маккинли, увидев, какую реакцию вызвали у Луси его действия. — Хотя можешь не рассказывать. Я и так догадываюсь. От Роберта трудно что-либо скрыть.

— Скрыть? — переспросила Луси.

Близость Патрика заставила ее затрепетать от волнения. Подчеркнуто мужской запах одеколона усиливал его ауру. Все это вместе привело к тому, что Луси издала едва слышный стон и стала клониться к Маккинли. Ближе... Еще ближе... Его пальцы крепче сжали ее руку. Он медленно поднял ее... Еще мгновение, и Патрик прикоснулся бы к руке Луси губами.

— Нет! — воскликнула она.

Он замер и на секунду закрыл глаза. Затем со вздохом отпустил ее руку.

— Прости. Кажется, я на мгновение потерял голову. Но ты так красива... И так желанна! Все утро я твердил себе, что не могу, не имею права думать о тебе. Ты скоро должна выйти замуж, а я собрался жениться...

— Нет, — сдавленно произнесла Луси, в следующую секунду испугавшись этого короткого слова.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Что — нет?

— Я... не выхожу замуж, — пояснила она почти шепотом. Затем, словно желая как-то оправдаться, продолжила: — У меня были сомнения еще до того, как я приехала сюда. Путешествие только укрепило меня в мысли, что мне не следует связывать судьбу с Фредом. А сейчас... сейчас я просто не смогу выйти за него замуж.

Патрик смотрел на Луси во все глаза, и на его лице был написан почти такой же испуг, как и на ее собственном.

— Не из-за меня, надеюсь? — подавленно спросил он.

Луси ничего не ответила, но на ее глазах заблестели слезы. Роберт был прав. Ей действительно придется возвращаться домой с разбитым сердцем. Для Патрика же она останется лишь приятным воспоминанием, не более того.

Он тронул Луси за подбородок, заставив поднять голову. Это прикосновение вызвало в ее теле новую волну желания, но вместе с тем породило в душе страх. Луси почувствовала, что теряет контроль над собой.

Да, да, прикасайся ко мне, умоляли ее глаза. Поцелуй меня, сделай своей. Сейчас мне даже безразлично, любишь ли ты меня или нет. Безразлично...