Хэдли Тауэре очень удивил Каприсию. Великолепный особняк эпохи короля Якова I примерно полвека не ремонтировался и начал уже потихоньку разрушаться, но затем был спасен и восстановлен неким преуспевающим бизнесменом, который, однако, устал от этой задачи раньше, чем успел выполнить ее до конца. Возможно, его напугали огромные расходы. Затем дом несколько раз перепродавали, и в конце концов подъездная аллея вновь начала потихоньку зарастать травой. Но тут нашелся некто, купивший дом для совершенно неизвестной цели.

Когда они въехали во двор, Салли, выбравшись из машины, посмотрела на дом с гордостью. Этим утром она была одета в светлый замшевый пиджак и вельветовые брюки. Салли запрокинула свою хорошенькую рыжеволосую головку, и волосы, на этот раз свободно падавшие ей на плечи, искрились на солнце.

— Правда, он восхитителен? — спросила она. — Это не мой особняк, внутри все еще не отделан как следует, но я его люблю.

Каприсия посмотрела на нее с любопытством.

— Вы здесь живете? — скорее констатировала факт, чем спросила она.

Салли кивнула.

— Я обставила небольшую квартирку над конюшнями, но когда-нибудь приведу в порядок и весь дом… надеюсь, так будет! — Она с непонятной гримаской взглянула на Каприсию. — Правда, ужасно бесит, когда хочется что-то сделать и ты не можешь себе этого позволить сразу же из-за нехватки денег. Конечно, мне и так повезло с конюшнями, но это не мешает мечтать обо всем доме каждый раз, как я его вижу. Как о луне с неба.

— Но как вышло, что вы владеете конюшнями и квартирой, а дом вам не принадлежит? — недоуменно спросила Каприсия. — Вы что, их арендуете?

Лукаво прищурившись, Салли загадочно улыбнулась, и ее губы изогнулись, как туго натянутый лук.

— Скажем так, у меня есть покровитель… Он богат, но осторожен. Сейчас еще не сделает и шагу, пока я не докажу, что заслуживаю его поддержки.

Ее улыбка стала еще шире.

— Какая скаредность, не правда ли? Но мужчины могут быть такими ужасными, а с упрямым мужчиной справиться не легче, чем с упрямым кабаном. Вы когда-нибудь видели, как свиньи, которых везут на ярмарку, не дают погрузить себя в фургон? Я-то видела — мой отец был фермером, так что о свиньях я знаю предостаточно.

— Мой отец тоже фермер, — откликнулась Каприсия. — И я немало знаю о свиньях и других животных. Но очень мало о мужчинах.

Ее ответ развеселил Салли.

— Вам еще предстоит узнать, — уверила она. — Я имею в виду мужчин. Они гораздо более забавны, чем домашний скот. И иногда приносят больше пользы.

Каприсия промолчала. Салли задумчиво посмотрела на нее, слегка склонив голову набок.

— Вам следует быть очень осторожной, — предупредила она. — Там, где дело касается мужчин. С вашими деньгами — и с вашей внешностью — надо постоянно быть начеку. Боюсь, вы никогда не сможете быть уверенной до конца, интересует их ваша персона или ваши деньги, но одно можете знать наверняка — что-то одно их точно заинтересует, и очень скоро.

Каприсия слегка нахмурилась и опять промолчала.

Салли повела ее через двор к маленькой белой дверце, которая вела в квартиру, размещенную над конюшнями. Едва они успели подняться по крутым ступеням в красиво обставленную комнату, как Салли тут же подсела к телефону и принялась звонить своему знакомому, владельцу роскошного автомобиля, жаждущему его продать… подходящему покупателю, подчеркнула она.

Тони Морсби ни в коем случае не хотел бы упускать хорошего покупателя, но был разборчив в отношении людей, с которыми имел дело. Кроме того, он слыл большим знатоком машин, да и не только машин, кстати сказать. Каприсия, несомненно, найдет знакомство с ним очень полезным.

Разговор по телефону, как показалось Каприсии, состоял лишь из обмена веселыми восклицаниями и остроумными репликами, и гостья невольно прислушивалась, удивленно поднимая брови. Но вот Салли опустила трубку на рычаг, провозгласив, что Тони прибудет сразу же после обеда: она пыталась уговорить его пообедать с ними, но безуспешно.

Затем предложила Каприсии выпить чего-нибудь для начала. Запас и подбор спиртных напитков у нее не уступал ферринфилдскому. Салли снисходительно удовлетворила просьбу Каприсии налить ей стакан томатного сока, а сама, уютно поджав ноги, устроилась на диване и один за другим проглотила пару коктейлей, после чего отправилась на кухню готовить обед.

Каприсия последовала за ней и предложила свою помощь. К ее удивлению, Салли оказалась весьма умелой хозяйкой и опытной кулинаркой. Она быстро поджарила котлеты с грибами и приготовила салат из свежих овощей, пояснив, что Ричард, когда обедает у нее, всегда непременно требует свежие овощи на закуску. Ему нужен свежайший кофе, сваренный из молотых зерен, ни в коем случае не порошковый. У Ричарда вообще много слабостей, но все они, как ни странно, достаточно разумны. Приглашая ее на обед в ресторан, он никогда не довольствуется общим меню, а настаивает, чтобы приготовили какое-нибудь из его любимых блюд, и ее тоже.

— Похоже, он на редкость привередливый человек, — подвела итог Каприсия.

Салли пристально взглянула на нее и покачала головой.

— Да не то чтобы привередливый. Он только очень упрямый.

— Вы, должно быть, его достаточно хорошо знаете? — спросила Каприсия. И сразу же подумала, что спрашивать этого не стоило.

Но Салли только улыбнулась.

— Думаю, не хуже прочих, — ответила она. — А может, немного лучше. Да, думаю что так.

— И что же, он… часто бывает у вас? — задала Каприсия еще один неловкий вопрос, но Салли эти вопросы не обидели, а, напротив, позабавили.

— Очень даже часто, — ответила она.

Обедали они, сидя на стульях эпохи Регентства за элегантным столом палисандрового дерева, а затем снова вернулись в гостиную. При ближайшем рассмотрении ею оказалась та же самая комната, которую отделяла от алькова, где помещалась столовая, тяжелая шелковая портьера. Если требовалось уединение.

Вскоре в квартире вкусно запахло свежесваренным кофе. Ради такого случая, раз уж больше охотников не было, они разлили его по двум большим чашкам, и Салли раскинулась на диване, а Каприсия уселась на мягкой тахте, покрытой полосатой тканью, рядом с камином, где ярко пылало полено, положенное целиком.

Как все это истинно по-английски, подумала Каприсия и неожиданно поняла, что за короткое время успела полюбить здешний стиль жизни. Ей нравилось видеть вокруг себя прекрасную старинную мебель и изысканно подобранные цветы в вазах. В это время года цветы стоили дорого, а эти, несомненно, были выращены в оранжерее.

Она сказала об этом Салли, и та, нежась, как в гнездышке, среди мягких подушек, устилавших уютный диван, промурлыкала, что она, должно быть, сибаритка, хотя это, наверное, странно для женщины, занимающейся лошадьми.

— Я люблю дорогие вещи… шелк и атлас, — признала Салли. — Если могу себе позволить, то покупаю самые дорогие меха, и люблю, чтобы в квартире всегда стояли живые цветы. Много, много цветов.

Она потянулась за кофейником и налила себе еще чашку ароматного напитка. Каприсия отметила, что в ее грации есть что-то кошачье. В неярком свете каминного пламени — день был пасмурным, и сумерки обещали быть ранними — карие глаза мисс Кэрфакс мерцали, как густой ликер в хрустальном бокале, на щеках лежали темные тени. Накрашенные губы казались еще ярче, и маленькие острые зубки поблескивали между ними, словно отшлифованные жемчужинки, когда она улыбалась и медленно тянула слова.

— Когда-нибудь я обязательно буду богата, — сказала Салли так, словно это уже решенное дело. — Я считаю, надо быть щедрой и помогать ближнему, а это невозможно, если имеешь лишь жалкие гроши.

Она внимательно взглянула на Каприсию.

— Денег, которые я получаю за уроки верховой езды, едва хватает, чтобы оплатить счет за электричество, и уж, само собой разумеется, не из них приходится платить девушке, которая чистит сбрую и седла. Конечно, держать ее — роскошь, которая мне вряд ли по карману, но без нее просто не обойтись. И мой покровитель это понимает.