Говорил старший из Мышков.

— Хватит нам убийств и всего их немецкого княжения! — воскликнул он. — Хвостек сидит в городище, а правит не он, а баба его, ведьма, что готовит отраву и измены… Мы не хотим ни Хвостека, ни его сыновей, не хотим никого из их рода, довольно они попили нашей крови…

— Не хотим! — закричали остальные, поднимая руки. — Не хотим!..

Все взоры обратились на безмолвно стоявшего Бумира, он слегка побледнел, но не отступил ни на шаг.

Милош слушал потупясь.

— Что вы бельма на меня вылупили? — наконец, взорвался Бумир. — Не испугаюсь я вас… Вы, словно та корова, что громко мычит, а молока не даёт. Хвостек, как вы его прозвали, и немка его вам не подчинятся. А затеете войну, они немцев нагонят, все пожгут и разорят — только того вы и добьётесь…

И он захохотал.

— До саксов далеко! — коротко сказал Милош, не поднимая глаз.

— А башня крепка, и городище обнесено частоколом, и валы неприступные, а воду из озера вы не выпьете, — говорил Бумир. — У князя большая дружина, и все храбрецы; хоть бы им год пришлось дожидаться саксов, с голоду они не помрут, и Хвостек не сдастся… Да хоть и захватите вы его, так у немцев двое его сыновей, а придут они — в бараний рог вас согнут. В толпе нарастал ропот.

— А ты зачем же сюда пришёл? — крикнул Мышко, грозно наступая на Бумира. — Беги в городище, лижи ему лапы, здесь нам тебя не надо!

— Отчего же? — возразил Бумир. — Если у вас самих нет разума, должен же вас кто-нибудь на ум наставить!

— Долой его! Долой! — закричали в толпе. Бумир не двинулся с места.

— Не пойду! — отрезал он. — Вы толкуйте своё, а я тут так же в своём праве, как и вы…

Стибор, а за ним и другие повернулись к нему спиной, кое-кто показал ему кулак.

— А Бумир, пожалуй, не так уж глуп, как оно кажется, — робко пролепетал кто-то в его защиту. — Князь силён, а мы слабы…

— Зато нас много! — раздались голоса.

— А головы нет! — прибавил Бумир. — Вам на вече о волчьей вольнице толковать — это ещё так, а не городище завоёвывать… Вам, земледельцам, только за плугом ходить, да ещё с рогатиной на медведя иль волка, а не на каменные стены! Покуда вы их одолеете, сами сто раз передерётесь!

Визун молча слушал, поглядывая то на Милоша, сидевшего с опущенной головой, то на Бумира, то на Мышков.

Старший из Мышков взял Визуна под руку и отвёл в сторонку, подальше от Бумира и Милоша.

— Пойдём вечевать в другое место, чтобы не смердил нам этот Хвостеков раб!

Толпа было двинулась за ним, но Визун не пошёл.

— Пусть каждый говорит, что у него на сердце, — сказал он. — На вече и на совете все можно… а будет так, как старейшины порешат.

Все остались на месте, а когда наступила тишина, заговорил Милош, по-прежнему уставясь в землю:

— Первое дело, раз хотите идти в бой, выбирайте воеводу… без вождя ничего не сделаете!

Кое-кому показалось, что он имеет в виду себя, и они закричали:

— Никаких Лешеков! Долой Лешеков! Кмета!..

— Да выбирайте хоть коня или вола! — загремел Милош. — Но выбрать надо, не то разгонят вас, как стадо овец… Лешеки погибли, ищите себе других… Как в улье без матки, так среди людей без отца не будет порядка!..

Все умолкли.

— Князя нам пока не надо, — послышался чей-то голос, — с этим мы подождём.

— А без военачальников на войне не обойдётесь, — громко повторил старик. — Назначайте воевод, тысячников, сотников — это первое дело!

Снова наступило молчание: старейшины подталкивали друг друга, поглядывая на Мышков. Мышко с окровавленной шеей угрюмо молчал.

— Тебе и твоим должно верховодить, — сказал кто-то в толпе, показывая на Мышка. — Вы и одни не побоялись лезть к нему в пасть, так не побоитесь идти на него всем миром.

— Мышко! Мышко! — раздавались голоса. — Хотим Мышка… пусть ведёт людей! Рассылайте вицы, сзывайте народ, и идём на городище!..

Когда обратились к Мышкам, они переглянулись.

— Я согласен, — наконец, сказал тот, кого уже называли Кровавой Шеей, — согласен… Я поведу вас, но требую повиновения…

— Будем повиноваться!.. — закричали со всех сторон.

Только Бумир и его люди молчали, а когда стали раздаваться воинственные клики, они отошли в сторону, однако с острова пока не уезжали.

Все ждали, что скажет Визун, который прислушивался к разговорам. Он чертил посохом по земле, вбирая в себя ушами и глазами всё, что делалось вокруг. Тут же сидел старый князь Милош, чуть подальше стоял Бумир; нет, не все казались надёжными Мышкам, да, видимо, и Визуну тоже: он не обмолвился ни словом, но мрачно сдвинул брови. Едва Мышка выбрали военачальником, они отделились от толпы и, отойдя в сторону, стали тихонько переговариваться между собой.

Посоветовавшись, приверженцы князя снова вернулись; в это время из толпы стали кричать Визуну, чтоб он выдал из храма станицы, которые несли впереди, когда, войска шли в бой, а в мирное время хранили в безопасном месте. То были изображения древних богов и флаги на длинных древках. Вынос станиц из храма означал войну. Визун взглянул на Мышка, но тот покачал головой.

— Это ещё успеется, — сказал он коротко и решительно. — Я сам приду за станицами… у меня есть причины не поднимать их теперь.

При этих словах он искоса поглядел на Милоша, сидевшего на камне, и отвёл в сторону Визуна и своих братьев.

— Их это кровь, — сказал он, показывая на князя, — а я никогда ей не верю… и не хочу говорить ни с ним, ни при нем. Если мы сейчас вынесем станицы и объявим войну, они начнут готовиться к обороне и сзывать подкрепление. Лучше посидим тихо ещё немного и соберём людей, не поднимая шума. Хвостек подумает, что мы его испугались, и успокоится… Может быть, нам удастся его поймать, не захватывая городища. Долго он взаперти не просидит, потерпит несколько дней и поедет на охоту, а мы будем его подстерегать. Вот и сбережём кровь… А его прикончим в лесу… Если же это не удастся, мы успеем тогда пойти на городище…

Мышко усмехнулся и посмотрел на Визуна: тот лишь покачал головой.

— Бумир со своими прямо отсюда отправится в городище донести, что порешили… разойдёмся, ничего не говоря.

Оба брата Мышки обошли с наказом толпу, которая рассыпалась кучками, и вскоре после этого старейшины стали усаживаться в челны.

Старый князь Милош, покинутый всеми, остался один, но, увидев, что все расходятся, поднялся и позвал Мышка.

— Я ни о чём вас не спрашиваю, — начал он. — Знаю, что вы всё равно не станете говорить, ибо нет у вас веры ко мне. Одно вам скажу: я остаюсь на Леднице и отсюда не двинусь никуда, разве лишь домой… Мне не пристало ни с ним воевать, ни идти с вами, но, если вам посчастливится, я буду рад. Я уже стар, Лешек ослеп… Мы хотим только спокойно дотянуть остаток жизни…

Сказав это, он медленно повернулся и пошёл вглубь острова, сторонясь чужих людей. Мышко тотчас собрал дружину.

— По домам! — крикнул он. — Расставить стражу в лесах вокруг городища… Везде на горах приготовить смоляные факелы и по сигналу зажечь их. Когда блеснут огни, все бегите на Гопло к городищу… Но, пока я не дам приказа, сидите тихо, чтобы Хвост ни о чём не знал.

Он приложил палец к губам, и все, тихо переговариваясь, стали медленно расходиться.

Бумир долго ещё стоял со своими и шнырял в толпе, стараясь разведать, что порешили, но ничего не узнал. Он только видел, что станиц из храма не взяли и что войны ещё не объявляли: из этого он заключил, что кметы испугались князя и все расстроилось, так и кончившись пустой болтовнёй.

Побродив вокруг храма, Бумир, наконец, сел в ладью, переправился на другой берег и, вскочив на коня, уже в потёмках поехал к Хвостеку.

В городище готовились к обороне, и стража зорко его охраняла. Едва Бумир подъехал, его впустили, и сама княгиня вышла ему навстречу.

Он был тут своим человеком, и все знали, что он всегда готов раболепствовать и одобряет всё, что тут делается.

Княгиня встретила его тревожным взглядом, но заставила себя улыбнуться.