— Спасибо за честь. Правда, после того, как ты на весь ресторан предложил мне сниматься в кино…
— Ладно, если в завтрашних газетах появится новость о моем фильме, я заранее верю, что утечка не от тебя.
Хэтти смотрела на него с восхищением.
— И на телевидении у тебя новый проект, и в кино. Когда же ты все успеваешь?
— Еще спроси о творческих планах! Я устал от журналистов, хоть ты не приставай с глупостями.
Хэтти засмеялась, потому что сейчас Стефан напоминал прежнего.
— Хорошо, мистер Стеф. Я подумаю и дам вам знать.
— Всего хорошего, Хэтти. Прости, если чем обидел. У нас, у негодяев, это запросто. Мой привет миссис Голдинг.
Хэтти злобно прищурилась и вдруг остановилась возле столика:
— Вот знаешь что?! Вот так всегда!.. — Глаза ее метали молнии. — Мне кажется, друзья любят не меня, а бабушку! Прощай!
Вслед донесся негромкий смех Стефана, совсем не похожий на тот, которым он недавно пытался шокировать публику.
На улице стояла ночь. Впрочем, в Нью-Йорке не бывает ночи. Жизнь здесь бурлит круглосуточно, а ночью — даже быстрее. Не раздумывая, она свернула и пошла к набережной. От воды подул холодный влажный ветер, отрезвляя ее горячую голову. Сегодня вечером с ней гуляла по городу какая-то Новая Хэтти. Она молча и холодно оглядывала Старую, и та ей очень сильно не нравилась. Новая Хэтти не хотела спать со Стефаном и не хотела замуж за Стефана. Она не хотела ролей и денег. Она хотела любви с Джонни. А может, просто любви.
Хэтти смотрела на небо, в котором зажглись первые звезды. Небо отражалось в воде, в точности копируя картину верха. Если пошире распахнуть глаза и не мигая смотреть в пространство, то грань между небом и его отражением стирается, превращая картину в единое целое…
Вот так и она сама. Вернее — они. Две разных Хэтти. Как реальность и отражение. Где настоящая? Уже не разберешь! Она еще долго бродила по острову, размышляя над этим вопросом…
Когда Хэтти очнулась и увидела над собой знакомого бармена (того самого, который всегда предлагал ей выходить за него замуж, и это был единственный реальный персонаж из письма), она даже испугалась. Как она попала в свой любимый бар? Хорошо, что надела не вечернее платье, а костюм. Если пальто не снимать, то вполне сойдет…
Хэтти дико оглядывалась по сторонам, словно впервые здесь оказалась. Чертовщина какая-то! От ресторана, где она только что сидела, — добрая миля пути, бар совсем в другой стороне острова. Но как такое могло произойти? Наверно, ноги сами принесли ее сюда.
— Вам как всегда?
— Что как всегда? — вздрогнула она. — А, привет! Нет, мне сок. Апельсиновый.
— А джин?
— Не надо. Я же сказала, сок.
— Как пожелаете.
Новая Хэтти придирчиво осмотрела заведение. И за что они с Мадлен полюбили его? Ведь это же дешевка! Девушка, которая мечтает жить в пентхаусе, не должна проводить время в таких барах. Она вообще не должна проводить время в барах, она должна копить деньги на пентхаус…
Старая Хэтти призывно улыбалась бармену, а Новая Хэтти ее одернула: «Ты ведешь себя, как уличная девка! Неужели не понятно, почему этот сопляк звал тебя замуж? Он просто предлагал переспать с ним!».
«Дура! — злобно прошептала Старая Хэтти Новой. — Все совсем не так!»
— Хэтти, вы сегодня выглядите особенно. Что-то случилось?
— Да, — ответила она, жестко глядя ему в глаза. — Жизнь сложилась таким образом, дорогой, что я пришла сказать тебе нечто важное.
— Что? — бледнея, спросил он и отступил назад.
— Я согласна выйти за тебя замуж. Когда свадьба?
Выражение лица у юноши сразу поменялось на нахально-приветливое, и он перешел на «ты».
— Шутишь?
— Правда.
— Правда хочешь со мной замуж?
— Не с тобой, а за тебя.
— Так я это ж… Ну ты понимаешь, что я имею в виду.
— Конечно, понимаю. А что ты имеешь в виду?
Бармен криво усмехнулся.
— Ты вроде сегодня не пила ничего, а глазки строишь.
Новая Хэтти с увлечением придвинулась к нему.
— А обычно я пила, когда строила? Ну-ка, расскажи?
— Будто сама не знаешь! С виду такая холеная, а как напьешься, так сразу весь лоск с тебя как шелуха слетал. А чего ты расспрашиваешь, будто не про себя? Сама, что ли, не помнишь?
Она скроила глуповатое лицо.
— Не помню. У меня… это… память частично отшибло. Вот ноги сами сюда принесли, вроде физиономия твоя знакома, а что я тут раньше делала — не помню. Правда!
— То-то я смотрю, ты озиралась как сумасшедшая.
— Ага. Расскажи-ка мне, что я тут обычно делала? С кем приходила? Ты же знаешь людей.
Он перегнулся через стойку и заговорил тихо, поглядывая на публику в зале:
— Знаю людей, конечно. Я барменом работаю давно, не смотри, что такой молодой. Людей всяких перевидал. Кто пьяным ведет себя прилично, он сразу заметен. Пусть даже на столе плясать начнет, но как-то это все… красиво выходит. — Он сокрушенно махнул рукой. — А у вас — все одинаково!
— У… у кого это «у вас»? — опешила Хэтти.
— У тех, кто приехал покорить Йорк. — Он смерил ее взглядом, словно примеряя этот образ. — Ходят все такие расфуфыренные, в дорогих ботинках, при дорогих галстуках… А ходят-то куда? Сюда! В дешевый бар. А потом напиваются, и вся Их натура вылезает наружу. Тьфу!
Хэтти присвистнула, откидываясь на низенькую спинку стульчика.
— Однако! А ты сам-то родился здесь?
— Здесь, — гордо ответил парень. — У нас династия официантов.
— Понятно, — с уважением опустив уголки губ, сказала Хэтти.
— А ты?
— А я приезжая. Ты же сам сказал.
— Ну… может, я ошибался.
Хэтти махнула рукой, как бы принимая его фамильярную манеру общаться.
— Все ты видишь правильно! Я приехала покорить Йорк. А он меня… В общем, теперь буду жить у тебя. Пустишь?
Бармен отодвинулся:
— Э-э! Мисс, вы это бросьте!
— А что? — захохотала она. — Замуж зовешь, а жить не пускаешь?
— Замуж — это пожалуйста. Подсобка всегда свободна.
— Подсобка?
— А ты хотела как? На глазах у всех? — Он понизил голос. — Или ты любишь экстрим? По-быстрому, пока не застукали… А то, залезай ко мне сюда… Я уже пробовал, только лучше, когда народу поменьше.
— А что? Интересная идея!
Новая Хэтти вздохнула и дала Старой Хэтти подзатыльник. Большой-пребольшой.
— Ну, так что? — бармен потирал руки.
— Я, пожалуй, пойду. — Она опустила глаза и выложила деньги за сок. — Извини, заболталась.
— Ну, как хочешь.
Приезжая дешевка. Пьяненькая уличная девка, с которой бармен мечтал переспать. Вот и вся романтика ее жизни. Она не пойдет к Стефану. Она поедет домой, к бабушке. Выбросит мобильный, отключит городской и будет сидеть дома тихо-тихо. Будет думать. Пока что-нибудь не придумает. Месяц, год, всю жизнь… Но больше не будет такой, как сейчас.
Хэтти соскользнула с высокого стульчика и, пряча глаза, направилась к выходу. Было невыносимо стыдно. Дешевка. Вот кто она такая. И Джонни ее раскусил. Было настолько мерзко, что она не видела, что происходит вокруг. Она не видела ничего, кроме носков своих туфель. Дорогих туфель на дешевых ногах…
— Да девушка же! Вы что не слышите?
— А?
Перед ней стоял юноша. Красивый, черноволосый, с ангельской улыбкой, почти как Фрэнк из письма. Только еще лучше.
— Девушка! Я у вас уже пять минут спрашиваю: как мне пройти в Лувр? Понимаете ли, я студент и… совсем не знаю город. Я приехал, чтобы…
Обе Хэтти — и Старая, и Новая — пошатнулись и потеряли равновесие.
4
«Привет, Мадлен!
Помнишь то письмо, с которого начался весь сыр-бор? Которое я на днях якобы отослала тебе, но получил его Джонни? (смайлик) На всякий случай пересылаю его оригинал, файл во вложении. Что было дальше, я тебе рассказала, да ты и сама знаешь. Кстати, ты подслушивала под дверью, когда мы ругались, или мне показалось? Если подслушивала, то это хорошо, мне не придется пересказывать тебе подробности нашей с Джонни ссоры.
Впрочем, речь сейчас совсем о другом. Мадлен, ты когда-нибудь видела настоящее волшебство? Я тоже думала, что да, но это было искреннее заблуждение. Настоящее волшебство началось со мной во вторник, когда в нашем любимом баре ко мне подошел парень и спросил, как пройти в Лувр. Ты представляешь? История, которую я придумала сама, вдруг начала сбываться и происходить в реальности, совпадая в мелких деталях!
Еще раз перечитай то письмо, если что-то забыла. Знакомство началось точно так, как в письме. Единственное отличие — не было драки, потому что он появился один и без компании, и еще — его зовут не Фрэнк, а Оливер.
Потом он вывел меня из бара, нежно придерживая за локоть (у меня подгибались коленки от волнения), и усадил в машину. Я все помню: и его дьявольски красивую улыбку на ангельском лице, и его голос…
Мой Фрэнк из письма был американец, а его гости — англичане. Оливер же прибыл из Англии. Он приехал сюда к родственникам и немного задержался, чтобы где-то там подзаработать денег. В этом году он заканчивает Оксфорд и подрабатывает где-то… я забыла где. Просто романтика!
Тут надо кое-что еще объяснить. Тем вечером я встречалась со Стефаном. Помнишь, придурок Стефан? Подожди смеяться: Стефан стал настоящим мачо, у него куча денег и он известный продюсер. Вся Америка его знает, только мы с тобой почему-то о нем ничего не слышали. (смайлик)
А теперь представь себе: из дорогущего ресторана на Бродвее идет такая вся разодетая девушка, которой только что сделал предложение сам Стефан Долсон. Да не то, о чем ты подумала! Хотя и это он мне тоже предлагал. (три смайлика) Он под страшным секретом сообщил мне, что собирается снимать фильм. И предложил мне в нем роль.
Я сначала взяла время на раздумья. А как услышала, что мой Оливер из Англии, сразу решила согласиться! А, да, забыла сказать: фильм будет сниматься в Англии. Почему — неизвестно. Прихоть режиссера, а может, по сюжету так надо.
Понимаешь, Мадлен, это же просто судьба! Мне обязательно надо съездить в его страну, я последний раз там была полтора года назад… с Джонни.
У Оливера много родственников в Штатах, но семья и он сам живут в небольшом городе Лестер, к северо-востоку от Бирмингема.
Дальше — больше. Как и в моем письме, Оливер моложе меня. Ему всего двадцать два. Но, думаю, на наши отношения это не повлияет. (смайлик) Ах, Мадлен! Мы гуляли всю ночь напролет, мы говорили, говорили, говорили… На всем белом свете нет роднее и ближе человека, чем мой новый друг. Меня все время не покидало ощущение какой-то тайны, какой-то близости к разгадке, но что это за тайна и от кого — я не знаю. Я знаю только одно: мое письмо „к тебе“ сбывается. И больше всего на свете мне нравится не событийная точность совпадений, а настроение. Мадлен, я верю, я надеюсь, что это сам Господь решил вразумить меня и послал такой подарок судьбы.
Ты же знаешь, я, в сущности, неглупая девушка, (смайлик) Только немного жадная. Зато теперь я могу оценить слова бабули о том, что счастье не в деньгах. Раньше она бубнила, вызывая во мне лишь раздражение, что можно быть богатым и совершенно несчастным, и наоборот — бедным и совершенно счастливым… Но теперь я знаю: она абсолютно права! Я счастлива! И не только из-за того, что нашла мужчину, который меня понимает. Мне открылась истина — я и сама все поняла. А это, согласись, важнее всего на свете.
Немного обидно, что я не смогла вовремя оценить Джонни. Оказывается, мне действительно нравился он сам, а не его деньги и связи… Ведь он же, в сущности, замечательный, добрый человек, интересный мужчина и прекрасный любовник. Эх, Мадлен! Если бы со мной случилось такое озарение на недельку раньше, как знать, может, наши отношения удалось бы спасти? Впрочем, нет. Ведь он давно любит Кэти.
Уж, во всяком случае, я не стала бы писать то глупое письмо. Как смешно и нелепо! А главное — результат оказался прямо противоположным…
Я, наверно, сумбурно излагаю? Прости, но меня всю переполняет! Как и в том письме. Я смогла добраться до компьютера только сегодня, поэтому скачу с одной мысли на другую.
Я хотела еще добавить пару слов про Оливера. Знаешь, я поняла кое-что. До него все мужчины тем или иным образом проявляли во мне лишь пороки. Кто-то терпел, кто-то пытался с ними бороться, но Оливер стал первым, кто проявил достоинства. Они, словно переводная картинка, вдруг выступили ярко и выпукло. Я и сама не знала, что могу быть такой хорошей. Оказывается, я добрая, очень люблю животных, способна на сострадание и щедрость, я веселая и остроумная (а вовсе не злословная, как считал Джонни), я люблю риск и свободу…
Ну вот. Хотела сказать пару слов про Оливера, а вместо этого написала целый абзац про себя. Поэтому надо добавить, что еще я — очень скромная. (три смайлика) Кстати, забыла сказать, что он очень красив. Смуглый, черноволосый, и у него такая белозубая — чисто английская — улыбка! Правда он чуть ниже меня ростом (но это неудивительно, из всех моих ухажеров по росту мне идеально подходит только Стефан).
Мы встречаемся всего два дня, однако жизнь моя уже изменилась полностью. Бабушка ничего не может понять: я ночую дома, а по утрам как полоумная срываюсь в город… Да, Мадлен, я знаю, о чем ты сейчас подумала, мы могли бы уже стать любовниками — он живет один в маленькой квартирке, пока его брат проводит семинар в Вашингтоне. Но я так не хочу. Я хочу по-настоящему. И, похоже, он — тоже. Все прекрасно, если бы не одно „но“.
Скоро ему придет пора возвращаться домой. Я пока не знаю, что стану делать, когда его не будет рядом. Капитанов дальнего плавания и полярников-экспедиторов у меня никогда не было. (смайлик) Поэтому мне совершенно не известно, как ждать мужчину месяц или больше до следующей встречи.
Однако за время нашего бурного романа (интересно звучит, когда речь идет о двух днях) я совсем забыла про Стефана. Кажется, должна была позвонить ему вчера, чтобы дать согласие на роль. Если еще не поздно, конечно…
Все, Мадлен, пока.
Буду писать. Буду звонить.
Четверг, 15 марта 2006 г., 23.00».