Бенстед встал, лицо его побледнело от бешенства.

— Вы не понимаете, — заговорил он, — То, что я делал, я делал ради объединения английских земель. Этой стране нужен порядок, ей нужны законы, она представляет собой угрозу безопасности и благополучию нашего государя и повелителя. Вы можете себе представить французскую принцессу на шотландском престоле? Эдуарду постоянно приходится озираться и оглядываться — откуда еще можно ждать нападения? Вы слышали, что новый французский король навязал своим детям брачные союзы по всей Европе. Он намерен создать империю, по сравнению с которой империя Карла Великого покажется крошечной. Какое место при этом уготовано Эдуарду? Вы поездили по этой стране. Вы видели разбой и насилие и сколь беззащитны наши северные границы перед этим разбоем и насилием. А все станет в десять, в двадцать, в тридцать раз хуже, коль скоро союз между враждебной нам Францией и враждебной нам Шотландией будет заключен. Наш король отправится на юг — нападение произойдет на севере, он отправится на север — французы высадятся на побережье. Я делал то, что должен был делать. Если нескольким людям приходится умереть, чтобы спасти тысячи жизней, что тут худого?

Корбетт покачал головой.

— Вы, мастер Бенстед, как и я, изучали философию — худыми средствами не достичь добрых целей. Да, я видел эту страну. Я согласен, что враждебно настроенный шотландский король представлял бы собой серьезную угрозу Англии. Но я также видел дикие просторы этой страны — болота, топи, горы и узкие горные долины, которые поглотят английское войско и погубят его. Но даже если вы правы, Бенстед, разве это оправдывает ваши действия? Вы убили доброго государя, помазанника Божьего. Потом вы убили двух молодых его приближенных и непосредственно отвечаете за насильственную смерть ни в чем не повинного молодого человека из моих сопровождающих. Убив перевозчика Таггарта, вы погубили его семью. Вы убийца, мастер Бенстед, жестокий убийца, подобный ассасинам, [11]и есть Бог на небесах, перед которым вы ответите за ваши преступления на истинном суде!

Бенстед закутался в плащ и встал.

— Я отвечу перед королем, королем Англии, который есть источник всякого закона! — ответил он со страстью. — Король будет решать, что хорошо и что приемлемо, и тогда, мастер Корбетт, узколобый, самоуверенный чиновник, мы узнаем, что решит истинный суд. — И бросив на Корбетта гневный взгляд, Бенстед распахнул дверь и удалился.

Корбетт дал ему уйти, слушая, как отдаются его шаги по коридору, а потом рухнул, схватившись за голову, на кровать.

XVIII

Корбетт устал, измучился, но кое-что еще необходимо было сделать. Прихватив свой плащ, он медленно пошел по монастырю.

— Хью! — окликнул его тихий голос.

Корбетт оглянулся. Приор тревожно всмотрелся в бледное, осунувшееся лицо англичанина.

— Вы завершили ваши дела?

Корбетт кивнул.

— Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен? — спросил монах.

— Нет, только велите Ранульфу прийти ко мне на конюшенный двор.

В замок ехали не торопясь. По указанию Корбетта люди Селькирка окружали его, развернувшись веером. Здесь, в Эдинбурге, думал Корбетт, приходится использовать ту же тактику, к какой прибегал его командир, когда приходилось продвигаться по какой-нибудь враждебной долине в Южном Уэльсе. Он не думал, что Бенстед устроит нападение, но чувствовал, что было бы глупо не принять мер предосторожности. Кони процокали по подъемному мосту в замок. Какой-то слуга вызвал Селькирка, а тот раздраженно заявил, что епископ стоит на молитве в замковой часовне.

— Придется вам подождать, господин английский чиновник! — неприязненно буркнул он.

— Как бы не так! — возразил Корбетт и аккуратно заставил рыцаря посторониться.

Часовня располагалась в задней части замка, на самом верху каменной твердыни Эдинбурга. Корбетт, сопровождаемый запыхавшимся, бранящимся себе под нос Ранульфом, прошел по узким коридорам замка с каменными сводами и поднялся по лестнице к часовне. Это была старинная часовня, выстроенная еще праведной королевой Маргаритой, женой Малькольма Конмора, убийцы тирана Макбета. А еще то была самая маленькая из всех виденным Корбеттом королевских часовен. Выстроенная из темно-серого камня, она достигала всего шести ярдов в длину и четырех в ширину и состояла из нефа с бревенчатой крышей и украшенной простой резьбой апсиды с каменным сводом, причем неф и апсиду разделяла арка. Там, стоя на коленях перед простым деревянным алтарем, молился епископ Уишарт. Он встал и повернулся, когда в алтарь вошел Корбетт.

— Вы не могли подождать, мастер Корбетт? — мягко спросил он.

— Не мог, милорд, я ждал достаточно долго. Дело закончено.

Корбетт оглянулся, потому что в часовню вошли Ранульф, а с ним и Селькирк.

— Мне бы хотелось поговорить с вами наедине, милорд.

Епископ кивнул сэру Джеймсу, и тот, зло глянув на Корбетта, вышел, за ним последовал оробевший Ранульф.

Уишарт указал на скамью, стоящую вдоль дальней стены нефа, и они сели. Корбетт кратко изложил свой разговор с Бенстедом, опустив подробности, которые счел нужным опустить. Епископ выслушал его, стараясь ничем не выказать своего удивления упорством и превосходной логикой этого английского чиновника. Корбетт закончил, и Уишарт, поглаживая ладонью свой щетинистый подбородок, некоторое время размышлял о последствиях того, о чем поведал ему англичанин. Он поджал губы и вздохнул.

— Да, — согласился он, — ясно, что именно Бенстед убил короля, но ни единого доказательства из приведенных вами нельзя представить на суде. Это сочетание совпадений и тщательных расчетов. Но даже если бы суд состоялся, — продолжал Уишарт, — это вызвало бы смятение, угрожающее с таким трудом сохраняемому миру. — Он замолчал и устремил взгляд на Корбетта. — Не будем говорить о том, что подумает ваш господин, английский король Эдуард. Я согласен, что Бенстед мог действовать по собственному почину, но у меня есть подозрения. Если дело будет предано огласке, вряд ли вы заслужите благодарность вашего государя. Вы не сможете вернуться в Англию, но и здесь вас не примут с распростертыми объятиями!

— А что же Бенстед? — с горечью прервал его Корбетт. — Цареубийца, убивший помазанника Божьего, не говоря уже об убийстве четырех человек, чья кровь взывает к справедливости и отмщению?

— Мне отмщение, сказал Господь, и Я воздам, — смиренно отозвался епископ, радуясь, что может присмирить этого англичанина.

— Ну, это будет запоздалое воздаяние! — раздраженно возразил Корбетт.

Епископ смущенно поерзал на жесткой деревянной скамье.

— Не Бенстед опасен, — резко бросил он. — Опасны вы, мастер Корбетт, с вашими поисками и вашей способностью отыскивать правду. Правда нередко причиняет боль. Переворачивание камней не приносит ничего хорошего. И зачем вам это? — вопросил Уишарт. — Какое вам до этого дело?

— Не знаю, — ответил Корбетт. — Мне приказали, и я выполнил приказ. Возможно, когда-нибудь я узнаю зачем!

— Но не здесь! — твердо ответил Уишарт. — Вы уедете, в течение двух дней вы и все ваши люди должны покинуть Эдинбург и поспешить на юг, к границе. В противном случае вы будете арестованы как изменник!

Корбетт встал, теперь его лицо вспыхнуло от негодования.

— Вам очень хочется, милорд, чтобы я уехал. Вам известно, что я знаю правду! — Он чуть не ткнул пальцем в лицо епископа. — Вы ведь знали, что короля убили. Как? Почему? И кто? Ну, возможно, вы знали не все — но ничего не сделали. Каждый раз, когда вы смотрите на меня, вы вспоминаете о собственной вине!

Уишарт встал и подошел к ступням часовни, пытаясь совладать с собой.

— Да, — в голосе его дрожал гнев, — я знал! Но у меня не было ни свидетелей, ни улик. Даже сейчас я ничего не могу сделать! Совершенно ничего! А теперь идите, мастер Корбетт!

Корбетт поклонился и что-то пробормотал.

— Что такое? — резко проговорил Уишарт.