Латунная табличка справа от входа сообщает, что я прибыл в Багамский Коммерческий банк.

Захожу внутрь, оказываюсь в просторной, без перегородок, комнате, кое-как освещенной флуоресцентными лампами, со стен облезает синяя краска, линолеум обшарпан. Словно чахоточный, хрипит допотопный кондиционер.

По комнате беспорядочно расставлено с полдюжины металлических столов, за которыми сидит с полдюжины довольно пожилых багамских матрон. Если бы не «Ай-Би-Эм», стоящие на каждом рабочем месте, показалось бы, что провал во времени перенес меня на Карибы шестидесятых.

В глубине комнаты, за стеклянными перегородками, — два кабинета, выкрашенные в цвет, которому лучше всего соответствует название «ядовито-зеленый», и обставленные дешевой тростниковой мебелью, вроде той, что ожидаешь встретить на захудалом гавайской курорте. Элиот Кейпел оказался прав: Багамский Коммерческий банк действительно не внушал доверия.

— День добрый, мистер Аллен, — произнесла женщина, сидевшая за ближайшим к двери столом.

— Э-э… здрасьте. — Меня поразило, что женщина знала мою фамилию.

— Мистер Макгвайр предупредил о вашем приезде и попросил присмотреть за вами. Идите прямо туда, он вас ждет.

Оливер Макгвайр оказался багамским джентльменом лет сорока. Ростом почти в шесть футов четыре дюйма, он имел вид весьма накачанного человека, изо всех сил борющегося с досаждающей в зрелом возрасте полнотой. На стене — портрет королевы Елизаветы в раме, рядом — картина, изображающая хозяина в более молодом возрасте, одетого в белоснежный костюм для крикета. Сегодня Макгвайр тоже оделся в белое: хлопковые брюки, льняная рубаха с вырезом у ворота, парусиновые туфли. Не очень-то похож на банкира с Уолл-стрит.

— Так приятно видеть иностранного вкладчика, — произносит хозяин кабинета, пожимая руку. — Вы никогда раньше не встречались ни с кем из нашего фонда? — поинтересовался я.

Макгвайр жестом приглашает сесть в тростниковое кресло, поставленное напротив стола.

— С большинством оффшорных клиентов встречаться не обязательно. Как правило, они — невидимки.

— Так кто же открыл у вас счет «Эскалибура»?

— Подобная информация конфиденциальна, но могу сказать, что всю бумажную работу выполнял ваш адвокат на Багамах, Уинстон Паркхилл. Вы еще не познакомились с ним?

— Я появился в фонде примерно месяц тому назад. Но разве счет не должен быть открыт на имя физического лица?

— Согласно багамскому законодательству, если у компании имеется офис на территории страны, то нет необходимости в регистрации счета на имя физического лица. Достаточно имени местного представителя, например — вашего адвоката, мистера Паркхилла. Однако если бы вы лично захотели открыть у нас счет на свое имя, закон вынудил бы нас выполнить ваше требование, хотя, конечно же, если бы в дверь вдруг постучалась Служба по контролю за доходами населения, мы никоим образом не были бы обязаны сообщать ее сотрудникам, имеются ли у вас счета в нашем банке. — Макгвайр улыбнулся. — Добро пожаловать в мир оффшорных финансов, где можно послать американское правительство куда подальше!

— Пожалуй, стоит открыть у вас счет, — произнес я, — просто чтобы получить удовольствие, показав СКДН длинный нос.

— Обязательно! — воодушевился мистер Макгвайр, доставая из открытого ящика стола два распечатанных бланка. — Будем рады заполучить вас в качестве клиента. Требуется всего лишь документ, подтверждающий личность, сгодится и загранпаспорт, а также необходимо расписаться на бланках. Обычно требуется рекомендация от другого финансового учреждения, но, видя, что вы уже связаны с имеющимся счетом, мы могли бы махнуть на правила рукой.

Я взял бланки, сложил их и опустил во внутренний карман пиджака:

— Подумаю. Тысяча сто пятьдесят долларов, которые «Баллентайн Индастриз» выплачивает еженедельно, не очень-то позволяют изучить условия работы с оффшорными банками.

Мистер Макгвайр переключился на кейс, поставленный у моего кресла:

— Полагаю, вы намерены сделать сегодня вклад?

Я выложил кейс на стол хозяина кабинета, открыл его и достал ноутбук. Затем рванул обшивку на верхней крышке.

В кейс листопадом посыпались деньги: водопад банкнот в пятьсот и тысячу долларов. Перевернув кейс, я отделил от него и вторую обшивку, выпустив очередной денежный поток. Мистер Макгвайр и глазом не моргнул.

— Здесь триста пятьдесят тысяч долларов, — произнес я.

— И у вас имеется документация, подтверждающая источник поступления средств?

— Инвойс — в кейсе, если я вас правильно понял.

— Именно о нем я и говорю, — согласился банкир. — По нашему новому законодательству по противодействию отмыванию денег, багамским банкам запрещено принимать вклады на сумму более десяти тысяч долларов без документации, сообщающей о происхождении средств.

Хозяин кабинета ненадолго замолчал и рассеянно постучал указательным пальцем левой руки по моему кейсу:

— Разумеется, мы не обязаны тщательно проверять законность представленных документов… или, скажем, расспрашивать о занимательных способах доставки денег к нашим берегам… Отличный кейс, мистер Аллен. Чудесная кожа. Могу я спросить, где вы его купили?

— Подарок.

— Ну конечно же, — согласился хозяин кабинета и встал. — Сейчас прикажу кому-нибудь пересчитать.

Выйдя в большой офис с кейсом в руках, Макгвайр вернулся через минуту.

— Много времени не займет, — заверил он, — мы привыкли иметь дело с наличностью.

— А как раньше доставляли пожертвования для фонда? — спросил я.

— Через третьих лиц. Однако к настоящему времени сумма ваших вкладов составляет всего лишь… — банкир ввел в компьютер какие-то цифры, затем прищурился, глядя на монитор, — шесть миллионов двести восемьдесят четыре тысячи пятьсот тридцать два доллара. — Макгвайр пристально посмотрел мне в глаза. — Позвольте заметить: сумма, явно недостаточная для паевого инвестиционного фонда. Хочу сказать, что больше привык к суммам в двести миллионов, причем, как правило, речь идет о пятидесяти тысячах наличными, а остальная сумма — оборотный капитал. И разумеется, применительно к фонду подобного масштаба, речь, как правило, идет о трех-четырех крупных инвесторах.

— Похоже, вы неплохо разбираетесь в таких делах.

— Для багамского банкира? — сухо уточнил Макгвайр.

— Не хотел вас задеть.

— Я и не обиделся. Я знаю об инвестиционных фондах так много потому, что проработал двенадцать лет в Лондоне на небольшую компанию под названием «Леманн Брозерс».

Если он хотел меня смутить, то у него получилось.

— «Леманн Брозерс»… Надо же. И почему вы бросили работу?

— И перешёл в мелкий, зачуханный банк? А вам когда-нибудь доводилось проводить в Лондоне январь, мистер Аллен?

— Никогда не был в Лондоне.

— Встретив в Лондоне двенадцать январей подряд, вы будете готовы поменять зарплату и социальный пакет на кусок чистого неба. В общем, я родился на Багамах. Это — моя страна. Хотелось вернуться домой. А оффшорное банковское дело на островах постоянно доставляет удовольствие, тем более, что позволяет знакомиться с колоритными бизнесменами, наподобие вас.

— Я — не «колоритный», мистер Макгвайр.

— Мистер Аллен, любой, кто появится в моем офисе с компьютерным кейсом, наполненным тремястами пятьюдесятью тысячами долларов — колоритная личность.

У него на столе зазвонил телефон. Хозяин в ответ произнес около дюжины слов и положил трубку. Затем посмотрел на меня:

— Ваши триста пятьдесят тысяч получены и приняты на счет.

Макгвайр притянул к себе большую книгу регистрации поступлений в обложке буйволовой кожи, заполнил квитанцию и корешок, взял печать, обмакнул в чернила, дважды ударил по книге, затем оторвал одну квитанцию и протянул мне:

— Вот теперь всё официально. Можете забрать ваш кейс в зале. Да, и не забудьте компьютер.

Я встал, зажав «Тошибу» под мышкой, после чего поблагодарил банкира за любезность.

— Мы наверняка скоро увидимся вновь, — заметил он.