— Ну так можешь ему передать, что я не прогибаюсь после каждой угрозы.

— Но я-то тебе не угрожаю.

— Вся гребаная встреча и есть угроза! — громогласно объявил Петерсон. Затем, убедившись, что привлек внимание тех, кто ужинал поблизости, наклонился вперед и прошептал: — Передай Джерри, что мои условия не изменились. Две сотни штук вперед и восемь процентов со всех последующих операций. Иначе…

Теду подали скотч. Он осушил бокал залпом.

— Что «иначе»? — уточнил я.

— Иначе… ну, скажем, так: знание — сила.

— И всё равно, я совершенно не понимаю, о чем ты, — повторил я.

В пьяном взгляде Петерсона читалось неподдельное восхищение:

— Молодец. Умница. Теперь понятно, за что тебя наняли. Просто идеально…

— Что идеально?!

Тед встал.

— Больше мне действительно нечего сказать. Кроме одного: вы еще обо мне услышите. И ты, и Джерри, и этот мистер Долбаная-Птица-Высокого-Полета… Дело в единственном законе жизни. Все узнают. Вопрос времени…

С этими словами Петерсон развернулся и неверной походкой направился прочь. Однако не успел мой недавний собеседник отойти далеко, как в голову ему ударили шесть порций выпитого виски, и Тед налетел на официанта, несущего поднос с едой. Поднос с лязгом полетел на пол, официант рухнул на столик, а Петерсон врезался в банкетный стол.

Через несколько секунд появился метрдотель. Помогая Теду подняться, работник ресторана почувствовал его дыхание и принялся выпроваживать опьяневшего посетителя к выходу. Швырнув деньги на стол, я последовал за ними в фойе отеля. Метрдотель поддерживал Петерсона под локоть, чтобы тот не утратил вертикального положения.

— Можно вам помочь? — спросил я служителя отеля.

— Он с вами? — поинтересовался метрдотель.

— К сожалению, да.

— Он напился, так что пусть немедленно убирается. Сможете вести машину?

— Я выпил только бокал «перрье», можете проверить у официанта.

— Значит, вы должны доставить его домой. А наутро, когда ваш друг протрезвеет, передайте, что для него вход в наше заведение закрыт. Навсегда.

С этими словами служитель передал Теда мне на руки.

Подхватив ношу под мышки, я вывел пьяного через дверь и довел до парковки.

— Где твои ключи от машины?

— Да пшел ты… — выругался Петерсон, язык у него заплетался.

Еще крепче ухватив врага одной рукой, я наскоро обыскал его свободной. Затем достал из левого кармана пиджака ключи от автомобиля. На круглом брелке красовался логотип «БМВ».

— Какого цвета твоя машина?

— Черная.

— Где ты припарковал автомобиль?

Петерсон указал на дальний угол паркинга:

— Вон там…

— Отлично, — съязвил я и выпустил Теда из рук, а сам принялся разыскивать «БМВ».

Солнце только что село, паркинг оказался на удивление просторным, освещение — скудным, так что поиски черного «БМВ» оказались весьма утомительным занятием, тем более что одновременно приходилось приглядывать за пьяным. Петерсон отключился и то и дело налетал на бампера и капоты. Задев подбородком припаркованное «воль-во», Тед пробормотал угрозу:

— Еще раз так сделаешь — схлопочешь у меня!

— Спокойно, спокойно, — пытался я утихомирить Петерсона. — Чем скорее найдем машину, тем быстрее вернешься домой.

Миновав полосу препятствий из припаркованных машин за пять минут, мы наконец-то добрались до «БМВ». Но как только я прислонил Петерсона к двери пассажирского салона и нагнулся, чтобы сесть за руль, за спиной послышалось:

— Знаешь чо, братан, давай-ка мы подсобим…

Оборачиваюсь, не отпуская Петерсона. За спиной — двое крепких, смуглых парней. Оба — в бейсболках и солнцезащитных очках. У каждого — пистолет.

Через несколько секунд дула обоих пистолетов уже направлены на нас с Тедом. Не успел я закричать, как почувствовал: что-то холодное упирается в голову. Небольшой пистолет девятимиллиметрового калибра, приставленный как раз к левому виску.

— На твоем месте я б заглох нахрен, — произнес Первый Громила с явным акцентом выходца из глубинки.

Выхватив у меня ключи от машины, бандит перебросил их Второму Громиле. Тот держал дуло у сердца Петерсона, но алкоголь так затуманил мозг врага, что тот даже не понимал толком, что происходит.

Второй Громила открыл дверь, запихал Петерсона в машину, затем уселся рядом с ним на заднем сидении и швырнул ключи Первому. Тот подвел меня к водительскому сиденью, открыл дверцу и приказал сесть.

Пока Второй Громила держал меня из предосторожности на мушке. Первый обежал вокруг машины и устроился на пассажирском сидении рядом с водителем. Затем произнес, бросив ключи мне на колени:

— Поезжай.

— Если нужны деньги — берите, — предложил я, — но только позвольте…

Мне так и не удалось договорить. Первый Громила вновь прижал дуло пистолета к моему виску, но на сей раз так, чтобы я почувствовал боль.

— Хочешь быструю операцию на мозге — базарь дальше.

— Хорошо, хорошо, — в испуге пробормотал я.

— А теперь веди долбаную машину.

Вставляю ключи в замок зажигания, поворачиваю. Двигатель заводится сразу же. Ставлю рукоятку ручника на первую передачу и направляю «БМВ» к выезду из паркинга.

Как только автомобиль трогается с места. Первый Громила отнимает револьвер от моей головы, но держит оружие под рукой. В зеркале обратного вида замечаю, что и Второй Громила опустил пистолет. Оружие не требуется: Петерсон растянулся на заднем сидении, погрузившись в алкогольный транс.

— Хорошо, — произносит Первый Громила, — значит, вот как всё будет. Делаешь точно, как говорю, ведешь машину туда, куда скажу. Зашелестишь — грохну. Попробуешь позвать на помощь — грохну. Поедешь на красный свет — грохну. Понял?

— Я сделаю все, что вы…

Бандит тычет мне в ногу пистолетом:

— Я же сказал: захлопни пасть, мать твою! А теперь — поезжай.

Едем к северу по Пост-Роуд, затем сворачиваем направо по шоссе, соединяющем оба штата, и направляемся вниз по склону, к Оулд-Гринвичу. Руки так сильно вспотели, что скользят по баранке. Глаза слезятся от чистейшего, неподдельного страха: я уверен, нас убьют.

Когда машина сворачивает на главное шоссе Оулд-Гринвича, Первый Громила приказывает мне стремительно свернуть направо, прямо под железнодорожный мост, а затем — резко налево, на дорогу, идущую параллельно рельсам. Проехав пятьдесят ярдов, оказываемся у переезда, по обеим сторонам дороги стоят шлагбаумы. Первый Громила оборачивается к коллеге и спрашивает:

— Здесь?

Второй кивает. Приказывает мне съехать с трассы и выключить фары.

Сидим в машине около пары минут, тишину нарушает храп Петерсона.

И вот издалека доносится приглушенный стук колес подъезжающего поезда, затем раздается звонок, мерцают огни опускающихся шлагбаумов.

— Давай, — приказывает Первый Громила. Второй незамедлительно выволакивает Теда из «БМВ», ставит на ноги и подгоняет к переезду.

Шлагбаумы опускаются.

Второй Громила протискивается под закрывающийся шлагбаум, прежде чем тот опускается. Теперь их с Тедом от рельсов отделяют всего лишь несколько дюймов. И внезапно я понимаю, что должно случиться.

— О, господи боже мой, — говорю я, — вы же не станете…

— Сиди тихо, — мягко советует Первый Громила, пистолет которого вновь упирается мне в лоб.

Я тупо смотрю перед собой и вижу, как Второй Громила ставит Петерсона на пути локомотива. Тед качается взад и вперед, не понимая, ни где он находится, ни что происходит. Внезапно оба оказываются залиты светом от огней поезда. Осатанело давит на гудок машинист, визжат тормоза.

Второй громила отпускает Петерсона и спрыгивает со шпал.

Безостановочно верещит гудок. Кажется, Тед околдован доносящимся звуком, он поворачивается лицом к поезду, щурясь и мигая от света.

И внезапно понимает, где находится. Широко открывается рот. Гудок заглушает вопль.

Второй Громила перелез через шлагбаумы и бежит к автомобилю. Петерсон пытается отскочить в сторону, но спотыкается, голова его ложится на рельсы, и тут колеса…