Занусси прерывается, чтобы до меня дошли последние слова. Отвечаю:
— Чак, честное слово, я не плел с Креплином никаких заговоров. Немец хотел тебя уволить…
— …И посадить тебя на мое место, так?
— Но я ему сказал…
— Ну да, могу представить: «Чак привел меня в фирму. Научил всему, что знаю о продажах. Он — мой друг»… — Занусси горько, ехидно улыбается. — К счастью, мой друг в «Спенсере-Рудмане» — настоящий. Предложил работу. Сперва — контроль за ликвидацией «Компу-Уорлда», затем — должность главного редактора, курирующего всю периодику «Спенсера-Рудмана», посвященную компьютерной и программной тематике. Даже предложил нанять помощника. Конечно же, я думал о тебе, пока приятель слово в слово не пересказал беседу с Креплином, состоявшуюся пару дней назад, после того, как «Клаус-Зандерлинг» согласился на продажу издания: «Чаку Занусси очень повезло, что вы его наняли. Потому что на следующей неделе его собирались уволить и назначить вместо него Неда Аллена».
Повисла очередная неловкая пауза.
— В общем, Нед, ты наверняка поймешь, что мне было не очень неприятно узнать: ты, выражаясь профессиональным языком, собирался меня подсидеть…
— Чак, выслушай, пожалуйста. Я не хотел…
— И слушать тебя не желаю. Поскольку твои слова теперь не имеют никакого значения. — Занусси встает, нависает над краем стола. — Но знай: будь моя воля — тебе бы больше никогда, ни за что не работать в нашем бизнесе…
Чак идет к двери и на прощание посылает последнюю, убийственную улыбку:
— С Новым годом, Нед!
Дверь закрыта. Обессиленно падаю на стул. Я — в комнате смеха. В зеркальном лабиринте, откуда нет выхода.
Последствия недавних событий (как профессиональные, так и материальные) только что оформляются в голове. Мир сошел с ума, я отупел настолько, что едва заметил появление Билла Фрейндлиха. Кадровик вновь уселся за стол и приступил к прежнему, бесстрастному бормотанию, но к тому времени я настолько ушел в себя, что понимал лишь отдельные фразы: «Ваш итоговый расчетный чек вышлют почтой… «Джеральд Флинн Ассошиейтс» ожидает вас… Искренне сожалеем о внезапности, с которой…»
Затем Фрейндлих встает, а в кабинет заходит Лоренцо, сообщив, что проводит меня в мой бывший кабинет, где мне предоставят пятнадцать минут, чтобы забрать вещи.
Меня так шатает, что на обратном пути к лифту Лоренцо поддерживает меня под левый локоть.
— В порядке? — уточнил охранник, как только сомкнулись створки кабины.
— Нет, — еле выдавил я.
Лифт камнем упал на одиннадцатый этаж. Двери распахнулись. А за ними, прямо лицом ко мне, стоял Клаус Креплин. Сперва фриц удивленно отпрянул. Затем он пожимает плечами с таким видом, точно произносит «се ля ви», вытянув губы в тонкую ухмылочку хорька.
— Ну, что сказать вам, Эдвард? Только одно: таков уж наш биз…
Но он не успевает договорить. Я бью Креплина в рот кулаком, затем со всей силы ударяю в живот. Тот сгибается пополам. Вновь вмазываю кулаком в лицо. Клаус падает на пол, и я срываюсь, пинаю немца в грудь, в голову, в зубы…
Нападение — безумная, пьянящая вспышка, она длится не дольше пяти секунд. Подбегают охранники корпоративной службы безопасности, внезапно Лоренцо сгибает мне левую руку в полузахвате.
Я испытываю какую-то странную отстраненность, точно парю над событиями, наблюдая за происходящим, как посторонний, не вовлеченный в стычку наблюдатель.
Но тут я разжимаю правый кулак, и вверх по руке электрическим разрядом прокатывается волна боли. И вот я снова на земле, завывая от чудовищной боли…
Смотрю вниз. В кровавой луже лежит Клаус Креплин.
И не шевелится.
Часть вторая
Глава первая
У Нэнси Ауэрбах — миниатюрный, практичный, по-деловому обставленный кабинет. Крепкое рукопожатие и прямой, пронзительный взгляд — из тех, что заставляет чувствовать: вас оценивают и делают выводы. Что вполне соответствует истине, ведь работа Нэнси в том, чтобы выносить о вас профессиональное заключение.
Ауэрбах — воплощенная деловитость. Когда пять минут назад я зашел в кабинет, женщина встретила меня бодрым монологом в темпе стаккато, звучавшим, точно она выучила его назубок:
— Мистер Аллен, очень рада, я ведь могу называть вас Нед?.. Меня зовут Нэнси Ауэрбах, я ваш менеджер по компенсационному трудоустройству. Легко добрались до нас этим утром?.. Ну, вот и встретились, нам предстоит работать вместе… сколько длится ваша программа? Совершенно верно, два месяца. Ну что ж, нам, конечно же, предстоит поближе познакомиться за предстоящие восемь недель. Нед, вам что-нибудь принести? Чай, кофе?
— Будьте добры, стакан воды, пожалуйста. Нужно запить таблетки…
— Без проблем, — отвечает рекрутер, — легко. — Не вставая из-за стола и повернувшись на вращающемся кресле, достает бутылку «Перрье» и стакан на подносе.
Поворачивается обратно и ставит воду и посуду передо мной.
— Помочь, ведь вам, наверное, не с руки? — уточняет Нэнси, бросив беглый взгляд на мою правую руку. Запястье и обратная сторона ладони обхвачены, точно конечность мумии, белыми бинтами. Сквозь повязку выступают все пальцы, но три из них стянуты эластичной лентой. — Простите за невольный каламбур.
— Ничего, справлюсь. — Большим и указательным пальцами отвинчиваю крышку «Перрье», затем левой рукой наполняю стакан.
— Боже, ваши пальцы — иссине-черные!
— Скорее, черные, чем синие, — уточняю я и достаю из нагрудного кармана две упаковки таблеток, открываю и кладу в рот по одной пилюле из каждой.
— Принимаете болеутоляющее? — спрашивает Нэнси Ауэрбах, а я запиваю лекарство водой.
— Да. И противовоспалительное.
— Вероятно, последствия аварии?
— Миссис Ауэрбах, никакой аварии не было.
Женщина смотрит мне прямо в глаза:
— Прекрасно понимаю.
— Вы знаете, что произошло?
— В подробностях. — Рекрутер откашлялась: — Нед, нам предстоит профессионально оценить сложность вашего случая, а также его возможные последствия для карьерного роста. Но сперва, полагаю, следует сформулировать ваши карьерные притязания и обсудить, как воспользоваться предусмотренными льготами с максимальной для вас выгодой.
«Знаете, что произошло?»
«В подробностях»…
Разумеется. Как и все остальные, занятые в издательском бизнесе компьютерной тематики. Занимательная повесть о кончине «Компу-Уорлда» попала во все издания: «Уоллстрит джорнал», «Таймс» и даже «Ньюздей» расписали, как нас, точно горячую картофелину, перебрасывали от «Гетца-Брауна» — «Клаус-Зандерлингу», от «Клауса-Зандерлинга» — «Спенсеру-Рудману», лишь затем, чтобы сломить, подобно уличному хулигану, посмевшему наехать на местного авторитета. И хотя сообщение в «Таймс» заняло всего лишь три страницы, «Джорнал» посвятил истории половину полосы. Последний параграф содержал по-настоящему «жареные» факты:
«По словам нашего источника из компании «Компу-Уорлд», шокирующее известие о закрытии издания вызвало некоторые волнения среди сотрудников журнала, тем более, что перед Рождеством мистер Клаус Креплин, главный редактор компании «Клаус-Зандерлинг», заверил персонал в стабильности существования будущего «Компу-Уорлда».
Негодование, испытываемое в отношении мистера Креплина, нашло выход в лице одного из руководителей «Компу-Уорлда», мистера Неда Аллена — регионального директора по продажам рекламных площадей на территории Северо-Запада. Узнав о закрытии журнала, мистер Аллен применил против германского руководителя физическую силу. Против нападавшего не было выдвинуто никаких обвинений».
Совершенно верно. Но, к счастью, в журнале не упоминалось, что после нападения на Креплина в течение двух минут я испытывал панический страх, думая, что совершил убийство. К неподвижно простертому на полу Креплину, изо рта (теперь уже без одного переднего зуба) и носа которого фонтаном хлестала кровь, тотчас же подскочило двое охранников.