— Это земля, принадлежащая Цитадели, — отозвался Халлевар. — Точно так же, как Черная долина в Террилле. Мы знаем это.

Люцивар кивнул, по-прежнему глядя в глаза Фалонару.

— Но есть одно весьма существенное различие. — Он помолчал и добавил: — Я служу при Темном Дворе в Эбеновом Аскави.

Некоторые охнули, не сумев сдержаться. Глаза Фалонара изумленно расширились. Затем он устремил взор на Эбеново-серый Камень, висящий на золотой цепочке на шее Люцивара, однако в его взгляде не было оскорбления, лишь задумчивость.

— Значит, там и впрямь есть Королева? — медленно спросил он.

— О да, — тихо подтвердил Люцивар. — Там есть Королева. Вам следует сразу узнать еще и об этом: я представляю ей всех людей, избранных для службы в Эбеновом Рихе, и последнее решение за ней. Если Королева откажет, вы отправитесь домой. — Он обвел взглядом напряженных, молчащих людей. — Осталось не так много времени, чтобы сделать выбор. Я буду ждать у ворот. Все, кому интересно мое предложение, могут задать свои вопросы там.

Он направился к воротам, прекрасно зная, что за ним следит не одна пара глаз. Люцивар не обернулся, стоя спиной к эйрианцам и глядя на временные жилища, устроенные для представителей других рас. Он смотрел на них и вместе с тем не видел.

Это уже давно не должно иметь никакого значения. У него здесь есть дом, семья, Королева, которую он любит, служить которой — великая честь. Его уважали за ум, за воинскую отвагу и доблесть, за носимые Камни. Помимо этого, его любили за то, что он есть.

Однако Люцивар провел семнадцать веков, веря в то, что он ублюдок полукровка, и оскорбления и удары, полученные им еще в юности в эйрианских охотничьих лагерях, были по-прежнему свежи в памяти. Они помогли эйрианцу стать тем, кем он стал, помогли сформировать унаследованный от отца и без того грозный характер. Дворы, при которых он служил в качестве раба, тоже внесли свой вклад, добавив последние жестокие штрихи.

Это не должно иметь никакого значения. В общем-то ему и впрямь было все равно. Он не позволит себе чувствовать боль. Но при этом Люцивар прекрасно знал, что если Халлевар решит вернуться в Террилль или принять жалкие крохи, предложенные ему каким-либо другим двором, вместо того, чтобы подписать договор с ним, то пройдет очень много времени, прежде чем Верховный Князь Эбенового Риха вернется на ярмарку услужения.

— Князь Яслана.

Люцивар с трудом подавил улыбку, услышав, с какой неохотой Фалонар произнес эти два слова, однако поспешил вернуть своему лицу серьезное выражение, оборачиваясь.

— Что, кость уже встала поперек горла?

Легкая настороженность, которую Люцивар прочел во взгляде старого знакомого, удивила его.

— Мы никогда особенно не нравились друг другу по самым разным причинам, не обязаны проникаться симпатией и сейчас, чтобы работать вместе. Мы бок о бок сражались с джинка. Ты знаешь, на что я способен.

— Тогда мы были еще зелеными юнцами и оба получали приказы от кого-то другого, — осторожно отозвался Люцивар.

Фалонар торжественно кивнул:

— Да, сейчас все по-другому. Однако за возможность служить в Эбеновом Рихе я готов оставить прошлое позади. А ты?

Они были соперниками, конкурентами — два молодых Верховных Князя сражались за утверждение своего превосходства. Фалонар в итоге стал служить в Первом Кругу Верховной Жрицы Аскави. А Люцивар стал рабом.

— Ты способен выполнять приказы? — спросил Люцивар.

Этот вопрос был более чем уместен. Верховный Князь — сам себе закон. Если они не вкладывают в службу, помимо тела, сердце и душу, то следовать приказам становится трудно. Даже тогда это было нелегко.

— Я способен выполнять приказы, — отозвался Фалонар, а затем чуть слышно добавил: — Если могу их переварить.

— И ты согласен следовать установленным мной правилам, даже если это означает потерю привилегий, которые ты привык считать само собой разумеющимися?

Фалонар сузил свои золотистые глаза:

— Полагаю, больше ты правила не нарушаешь?

Этот вопрос заставил Люцивара рассмеяться — к его собственному удивлению.

— Почему же, некоторые я по-прежнему игнорирую. И за это мне регулярно надирают задницу.

Фалонар открыл было рот, но, не придумав, что на это ответить, снова закрыл его.

— Советник и Капитан Стражи, — сухо пояснил Люцивар, отвечая на так и не высказанный вопрос.

— Но ведь вот это может помочь тебе одержать верх, — произнес Фалонар, кивком указывая на Эбеново-серый Камень.

— Только не с этими двоими.

Фалонар, казалось, удивился, а потом призадумался.

— Сколько времени ты уже служишь здесь?

— Восемь лет.

— Значит, контракт уже отработан.

Люцивар одарил Фалонара улыбкой, больше похожей на оскал:

— Советую придать своим амбициям другое направление, Князь. Я заключил договор на всю жизнь.

Фалонар напрягся.

— Я думал, Верховные Князья должны прослужить при дворе лишь пять лет.

Люцивар кивнул, а затем поспешил побороть неуместное ликование, когда увидел, как в их сторону направляется Халлевар.

— Да, это срок, установленный официальным приказом. — Он ядовито ухмыльнулся. — Только вот моей Леди потребовалось целых три года, чтобы сообразить: я от нее так просто не отвяжусь.

Фалонар, поколебавшись, спросил:

— Какая она?

— Чудесная. Красивая. Грозная. — Люцивар одарил Фалонара оценивающим взглядом. — Так ты отправишься в Эбеновый Рих?

— Я отправлюсь в Эбеновый Рих. — Фалонар кивнул Халлевару и шагнул в сторону, уступая место старшему.

— Я хотел бы пойти за тобой, — коротко произнес тот.

— Но?.. — уточнил Люцивар.

Его бывший наставник оглянулся через плечо на двух мальчиков, которые стояли в отдалении и не могли услышать их разговор. Затем он вновь повернулся к Люцивару:

— Я сказал, что они мои.

— А это так?

В глазах Халлевара разгорелось жаркое пламя.

— Если бы они были моими, я признал бы их, независимо от того, отказали бы матери мне в праве отцовства или нет. Ребенок не считается ублюдком, если в регистре стоит имя отца, даже если ему не предоставляется шанса почувствовать себя таковым.

Эти слова ударили по больному месту. Притиан, Верховная Жрица Аскави, и Доротея Са-Дьябло сплели сеть чудовищной лжи, чтобы забрать Люцивара у Лютвиан, его матери. Затем они изменили бумаги о его рождении, потому что не хотели, чтобы другие знали, кто отец малыша. В свое время Люцивар был потрясен, узнав, что боль, которую он много лет носил в груди, не шла ни в какое сравнение с гневом Сэйтана.

— Мать одного — шлюха в доме Красной Луны, — произнес Халлевар. — Поэтому, разумеется, она понятия не имеет, от кого понесла. Другая же была известной любовницей Предводителя из благородной семьи. Ведьма, на которой он женился, оказалась бесплодной, и все знали, что он позаботился о том, чтобы его любовница не приглашала в свою постель других мужчин. Он хотел этого ребенка, мечтал признать его и сделать своим наследником. Однако, когда дитя появилось на свет, она назвала дюжину других мужчин при дворе, которые могли оказаться его отцом. Разумеется, женщина сделала это специально. Желая отомстить отцу, она презирала своего ребенка.

Люцивар только кивнул, пытаясь побороть гнев, вспыхнувший в нем с новой силой.

— Это новая земля, Люцивар, — умоляюще произнес Халлевар. — Новый шанс. Ты знаешь, что это такое. Ты должен понимать их лучше, чем кто-либо. Они не так сильны, как ты. Ни один из них не будет носить темный Камень. Но это хорошие ребята, они достойно будут выполнять свои обязанности. К тому же это чистокровные эйрианцы, — добавил он.

— Значит, хотя бы клейма полукровок на них нет? — со смертельно опасным хладнокровием поинтересовался Люцивар.

— Я никогда не называл тебя так.

— Ты — нет. Но это слово можно с легкостью бросить, не задумываясь. Я сразу предупрежу тебя, лорд Халлевар. Это слово тебе следует забыть как можно быстрее, потому что спасти тебя будет не в моих силах, если ты обронишь его в присутствии моего отца.