– Ну и где эта ваша бумаженция?

– Далеко. В сторожевой башне. Под надежной охраной. Так что вы должны...

– Не знаю, не знаю. Не имел, не привлекался, никого не обижал, ни у кого ничего не занимал, а значит, никому ничего и не должен. И потом, у нас людям верят, но не до такой же степени.

– Если вы с радостью не примете наших условий, то вам придется горько об этом пожалеть.

– Ничего не пойму. Вера у нас одна? Одна. А вы грозитесь.

– Ваша вера ложная. Правильная – наша.

Дружина тихо зароптала. Какой-то наиболее ретивый монах все подпрыгивал и тянул руку:

– Ах ты, мурло заморское. Мужики, дайте я ему по сопатке вдарю. Вмиг прозреет.

– Тихо! – Успокоив своих, Санька снова повернулся к парламентерам. – Мы вообще-то люди мирные, тихие. Нас не трогают – мы не трогаем. Так что идите себе подобру-поздорову от греха подальше.

– Гнев господа страшен. Наказание неотвратимо. – И серая группа повернула обратно.

Дружина смотрела им вслед, и кто-то задумчиво произнес:

– К вечеру нападут.

– А, ерунда, – потянулся Санька. – Их всего ничего. Удвоить караулы. Оружие к бою. Один полк поставить в засаду, другой за обозом. Крестьян в ополчение...

Сыч нахмурился:

– Тут в грамоте сказано, что ты нам в помощь прислан. Так что запомни, главный здесь – я. У нас сотня не собрана, всего два десятка человек. Какие полки, какие засады? И холопов без доспехов да мечей вмиг порубят. Их тут тоже всего ничего. У нас ведь застава сторожевая, а не посад. Так что иди отдохни, а я уж тут как-нибудь сам управлюсь.

Санька разобиделся. Еще бы. Его присылают, можно сказать, спасителем родной земли, а в ответ абсолютно никакого уважения. Хорошо, не хотят – как хотят. Отдыхать так отдыхать.

Но не спалось. Все-таки одного из «серой» группы он разглядел. И хотя тот все время молчал, показалось, что это старший. Вспомнились слова Липуни о трех погибших заставах. Что-то тут нечисто. Ведь сюда послали не кого-нибудь, а именно его, а он... Покомандовать, видите ли, не дали. Полководец непризнанный. Да, на обиженных воду возят. И Василиса в него поверила.

В дверь забарабанили:

– Беда, боярин!

– Ишь ты, уважают, уже до боярина дослужился. Что случилось?

– Вот мальчонка тут у нас. У него коза в лес убежала, он и пошел ее искать. Куда нынче без козы-то. Хорошо еще, что тихонько шел, волков у нас много. Глядит, а в роще «серых» уже видимо-невидимо. И все новые появляются. Малец говорит, прямо из воздуха. Не иначе, как нечистая сила объявилась.

– Без паники, – начальственным тоном произнес Санька. – До воздушно-десантных войск у вас еще не додумались, а из воздуха только мыльные пузыри появляться могут. Так что продолжайте вести наблюдение, а я посижу помозгую. Затем и прислан.

Сотник хотел что-то сказать, но только вздохнул и вышел из комнаты, а «мозговой центр» снова завалился на кровать и уставился в потолок: «Думай, казак, думай, атаманом станешь. Своей головы мало – спроси соседскую. Стоп. А действительно, не добежать ли до Бабы-Яги, ей ума и хитрости не занимать. Хотя расстались мы не самым лучшим образом, но должна же она быть патриоткой своего леса. Глядишь, вдвоем что-нибудь умное и сообразим».

Он вскочил и, бросив по пути часовому: «Я сейчас, мигом», – выскочил за ворота и направился в лес.

– Защита родной земли – дело святое. Значит, дорога должна сама отыскаться, – бормотал себе под нос Санька, и действительно, не прошел и трех шагов, как увидел знакомую избушку. – Ха. А кот-то голову дурил, что теперь сюда ни одна собака не попадет. А я, такой умница, вмиг нашел, и никаких проблем. – И он начал дубасить кулаком в дверь: – Открывай, старая.

– А, гость дорогой, – высунулась Яга. – Явился не запылился. Побыстрее не мог? И так все тропки перепутанные выпрямлять пришлось, не то опять к черту на рога отправишься, ищи потом. Глаза б мои тебя не видели, но пришла беда – отворяй ворота. Зачем пришел – знаю. Но вот как с силой темной справиться, не могу сказать.

– Я могу. У них войско большое, а наших мало. В момент затопчут. Тут нужно оружие будущего. Например, автомат.

– Это что за зверь?

– Не зверь, а механизм. Ты же у нас технически подкованная. Ступу, кстати, можно в броневичок переделать или лучше в пикирующий бомбардировщик. Представляешь, как это здорово будет. Они внизу, и тут мы, как ясны соколы...

– Ну, об этом после поговорим, соколик, – съязвила Баба-Яга, однако на всякий случай тихонько задвинула ступу ногой под стол. – Лучше о своем автомате расскажи.

– Это, бабуля, такая длинная железяка с дыркой, а из нее пули вылетают.

– Как птицы?

– Скорее как осы. Жалят они, понимаешь. И такие же маленькие. Но посильнее будут. Валят наповал. – И он как мог объяснил, что такое автомат.

Бабка задумалась. Затем начала колдовать. В избушке дым стоял коромыслом. Дело было непростое, длительное; попробуй-ка создать то, что не только никогда не видел, но о чем даже и не слыхивал.

Наконец все затихло, и на свет из котла был торжественно извлечен опытный образец.

Это была симпатичная самоварная труба с прилепленным небольшим осиным гнездом. Или из осиного гнезда торчала труба. Кому как нравится. Увидев эту конструкцию, Санька слегка скривился.

– Что-то не так? – забеспокоилась Яга.

– Ну, не знаю, – неуверенно проговорил заказчик. – Автомат системы Яги. «Ася», так сказать. А стрелять-то эта штуковина стреляет?

Старая колдунья надулась.

– Ты к стене встань, а я пульну. Там и видно будет.

– Ну уж фигушки. Где это видано, чтобы к стенке сами, по собственному желанию, становились? Вон кружка стоит, на ней и тренируйся.

Баба-Яга повернула трубу в сторону кружки и тихонько стукнула по гнезду. Тотчас наружу вылетело несколько ос, и... трах-тарарах – только осколки полетели в разные стороны.

– Каково? – горделиво вскинула голову Яга.

– Здорово. – От радости Санька запрыгал по избе. – Ну, талант, ну, самородок. Это ж целый гранатомет. Теперь мы им покажем кузькину мать, а заодно и где раки зимуют.

Солнце стояло высоко над головой, когда Санька вернулся к заставе. Он постучал в ворота и чуть не получил по шапке здоровенным камнем, благо успел вовремя увернуться.

– Вы что там, сдурели? Это же я.

Ворота слегка приоткрылись, и его резким движением втянули внутрь.

– Где тебя черти носят? – зашипел сотник. – Тут уже некоторые пытались пробраться. У нас теперь один раненый.

– Что значит где? Подарок гадам готовлю.

– Подарок будет, если тебя подловят. Мне от Берендея. Сядь в крепости и сиди. Еще с тобой возиться. Мы уж врага по-нашему встречать станем, по старинке.

Вечерело. Весело щебетали птицы. Теплый ветерок еле слышно шелестел листьями деревьев. Природа словно говорила: «Посмотрите, жизнь – это прекрасное путешествие».

Но людям, как всегда, не до природы. Они были заняты собой. Кто из них самый самый... Самый умный. Самый сильный. Самый главный. И все готовились к выяснению этого наиважнейшего для жизни человека вопроса.

Над крепостью повисло напряженное молчание. Никакого движения, только настороженные глаза.

Вокруг же, напротив, царило оживление. Кустарник и деревья многое скрывали, но и так было ясно, что обложили заставу плотно и штурм начнется в ближайшее время.

– Черт-те что, – кипел Санька, нервно расхаживая по стене. – Меня, умнейшего человека из будущего, и в обоз загнать. Я для них стараюсь, можно сказать, последняя надежда, а они...

Прямо над головой лязгнула о камень стрела. От неожиданности «спаситель отечества» присел. Затем осторожно выглянул в бойницу. Никого.

– Придурки. Этак и убить недолго.

– Соображаешь, – раздался хриплый голос.

Около бойницы стояла фигура в сером плаще с капюшоном. Монах. Тот самый, утрешний. Санька стремительно выхватил меч и нанес сильнейший удар. Меч прошел сквозь тело как сквозь туман и лязгнул о стену. Следом туда же врезался и его владелец.