– Белая горячка, – констатировал Казаков. – Вот до чего доводит человека треклятая водка!

– Зачем же ее продают?! – гневно вырвалось у Широкова. – Если от нее такой вред и человеку, и государству!

– А вот этого, Иван Степанович, и я не знаю, – развел руками Казаков, уверенный, что за свои семьдесят восемь лет он все на белом свете перевидел и испытал.

Глава шестая

1

Андрей вел грузовик по неширокой заасфальтированной улице Андижана. Солнце раскалило металлический верх кабины, отражалось от окон белых зданий, бамперов легковых машин. Удивительный город Андижан! На улицах рядом с современными «Жигулями» можно увидеть узбека в полосатом халате и тюбетейке верхом на ишаке. К двух– и трехэтажным зданиям из кирпича примыкали дома с плоскими крышами и длинными по фасаду верандами, на которых играли ребятишки и сушилось белье. Вдоль тротуаров тянулся узкий арык с мутной зеленоватой водой. Говорили, что в неглубоких азиатских речках можно поймать крупных рыбин.

В Ленинграде всего пять градусов тепла, а здесь в тени плюс сорок два. Люди ходили в легких одеждах, пряча лицо от ослепительного солнца, в чайханах важно сидели седобородые старцы в халатах и пили из пиал зеленый чай.

Андрей с напарником только что разгрузились на складе облпотребсоюза, сдали по ведомости ящики со сгущенным молоком, мясными консервами, связки копченых колбас, замороженных цыплят. Всего восемь тонн груза. Документы оформлял напарник Эдик Баблоян, круглолицый, склонный к полноте армянин. Он старше Андрея на десять лет, работает на дальних внутренних перевозках уже два года. В свое время закончил эксплуатационный факультет Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, но работа по специальности не вдохновила его, и он вскоре деятельно принялся «эксплуатировать» грунтовые дороги… За долгие часы дороги Баблоян много чего порассказал Андрею Абросимову. Говорил он почти без акцента, с юмором. На лоснящемся от жары круглом лице то и дело появлялась веселая улыбка. Глаза у него большие, черные, с влажным блеском. Особенно они становились выразительными, когда он рассказывал о женщинах, с которыми ему довелось встретиться на дальних трассах. Если его послушать, то ему попадались лишь одни красавицы, у которых ноги – «во-о!», талия – «вва-а!», бюст – «ввах-х!» Огонь, а не женщины! Эдик даже о самых сокровенных вещах рассказывал без тени смущения. Андрея коробили подробности, он начинал насвистывать, но увлеченный приятными воспоминаниями Баблоян ничего не замечал и заливался соловьем.

– Ты, Андрейчик (он почему-то именно так называл своего напарника), мне нравишься, – как-то признался Эдик. – Хорошо, что сразу сказал, что ты журналист! Это по-честному… Ну, а напишешь про меня, так это, Андрейчик, слава. Обо мне сразу все узнают, знаешь, как это приятно? А то живешь, и никто о тебе, кроме мамы-папы, не вспоминает, разве это порядок?

– А женщины? – не удержался и спросил Андрей.

– Нынешние женщины лишь о себе думают, – с грустью протянул Баблоян. – Я их люблю, и они себя любят…

– Странный каламбур…

Старшим водителем был Баблоян, а Андрей его сменщиком. Их фургон не был оборудован спальным местом, и по дороге они останавливались в гостиницах. Баблоян мгновенно вступал в контакт с самыми неприступными и хмурыми администраторами, и им всегда давали места. Эдик совершал по этой трассе уже не первый рейс. Его мечта была перейти в «Совавтотранс», на зарубежные поездки. «Вот где можно делать большую деньгу! – загорался Эдик. – Мало того, что там хорошая зарплата, так ведь можно законным путем привезти массу дефицитных товаров… Шоферы привозят оттуда стереомагнитофоны, приемники, даже „видики“»!

Голубой мечтой Эдика было приобрести видеомагнитофон и смотреть дома, в Ленинграде, со своей семьей разные фильмы. Он рассказывал, что у одного его приятеля есть «видик», так он, Эдик, не слезая со стула, шесть часов смотрел приключенческие фильмы! После этого просмотра он и загорелся желанием приобрести видеомагнитофон. Отечественный покупать не хочется, а японский стоит ого-го! Вместе с цветным телевизором столько же, сколько последняя модель «Жигулей». Это не считая кассет. Получается, что каждый фильм на дому обойдется дороже ста рублей!..

Андрей слышал про видеотехнику, кассеты с зарубежными фильмами, но пока еще не видел ни одного фильма: в квартирах его знакомых не было видеомагнитофонов. Они только что входили в быт. Обыкновенные стереомагнитофоны с музыкальными кассетами у многих появились, а такая модная новинка, как видеотехника, еще редкость. Эдик сказал, что одна четырехчасовая кассета с фильмами стоит сто – сто двадцать рублей! А в кинотеатре, где тоже идут зарубежные фильмы, самый дорогой билет стоит семьдесят копеек…

– Притормози, Андрейчик! – сказал Баблоян, жмурясь от бьющего в лобовое стекло солнца.

Они ехали по узкой улице старого города, справа остался указатель на аэропорт. Здесь почти все дома были одноэтажные, азиатского стиля. Машин тут было меньше, чем в центре, зато маленьких ишаков с большими повозками и седоками хоть отбавляй. Пегие, серые с желтым, черные длинноухие животные с отрешенными белыми и седыми мордами неторопливо трусили, чаще всего даже не трусили, а семенили из конца в конец. На машины они не обращали внимания, не уступали дороги.

Андрей остановился возле глиняного серого забора, который здесь называют дувалом, Эдик нажал на клаксон. Тотчас из незаметной в стене калитки выкатился малорослый мужчина в тенниске и джинсах, на ногах – белые, с синими полосами, заграничные кроссовки, на голове – тюбетейка. Ее можно сложить и засунуть в карман. Андрей купил пару таких.

Эдик проворно выпрыгнул из кабины, долго тряс пухлую руку мужчины, кивнув на напарника, что-то сказал, узбек закивал Андрею, заулыбался. Андрей вылез из кабины и пожал ему руку.

– Тимур, – представился мужчина. Черные узкие глаза у него с хитринкой. – Чичас будет готов плов из молодого барашка. А к нему красное сухое вино…

– Пить на такой жаре? – покачал головой Баблоян. – Не искушай, Тимур… Сам знаешь, в ночь по холодку нам выезжать отсюда.

– Работа – это главное, – закивал Тимур. – Тогда шампанского? Оно, как квас, через два часа все выйдет пузырьками…

Пока они во внутреннем, огороженном дувалом дворе, где росли фруктовые деревья и тянулись заросли винограда, ели из высоких мисок горячий душистый плов, запивая его охлажденной водой, в рефрижератор четыре узбека в белых рубашках с закатанными рукавами грузили ящики, картонные коробки. Андрей это увидел, когда вышел на улицу, чтобы взять из кабины свою сумку. Он поставил об этом в известность своего напарника.

– Это наш с тобой небольшой попутный бизнес… – улыбнулся Эдик. – Почему бы нам не помочь хорошему человеку?

– Нам ведь должны загрузить машину на первом же погрузочном пункте, – заметил Андрей. Об этом им говорил диспетчер еще при отъезде из Ленинграда.

– Документы в порядке, – похлопал себя по карману Баблоян. – Не имей, Андрейчик, сто рублей, а имей трех друзей… Много не надо – рано или поздно продадут.

– Кушайте плов, кушайте, – любезно предлагал, сидя на ковре на корточках, Тимур. И совсем другим, требовательным голосом кричал в темный проем двери: – Мизида, неси дыню, виноград, груши!

– В Ленинграде холодно, дождь, – продолжал Эдик. – А мы нашим дорогим ленинградцам привезем солнечный привет из знойной Азии!

– Очень хорошие фрукты, – согласно кивал Тимур. – Ваши земляки будут довольны. Таких дынь, как у нас, нигде не сыщешь!

Узбечка в полосатом национальном платье принесла огромный поднос с фруктами и янтарной дыней. Над низким столом, за которым сидели Андрей и Эдик, поплыл приятный аромат. Таких дынь Андрей действительно никогда в жизни не ел, сочные желтоватые ломти прямо таяли во рту, гроздья белого и сизого винограда будто запотели, а наливные груши, казалось, вот-вот лопнут. Удивительная все же азиатская земля! Такая серая, растрескавшаяся, неприглядная на вид, а родит такое чудо. Здесь, конечно, главное – это вода. Без воды земля ничего не родит. Там, где не протекают арыки, нет речек и озер, земля напоминает заброшенный растрескавшийся асфальт. Хилые, искривленные деревца с тусклой листвой, чахлые кустики колючих растений, перекати-поле – вот и все, что встречалось им по дороге в пустыне.