В субботу после работы меня пригласили в комитет комсомола.

Сергей сидел на диване и курил. Пепельницу поставил на колено. На его месте сидел Тихомиров и с кем-то разговаривал по телефону. Сергей поздоровался и кивнул на диван: мол, присаживайся рядом. Я сел, и он протянул сигареты. Пока Тихомиров разговаривал, мы молча пускали дым в потолок.

Наконец Вениамин положил трубку и вопросительно посмотрел на Шарапова. Весь Венькин вид говорил, что ему, занятому важными делами человеку, время дорого и он готов принять участие в беседе, но необходимо поторопиться.

— Как ты себя чувствуешь в новой должности? — спросил Сергей.

— У него все в порядке, — ответил за меня Тихомиров.

— Выходит, парень с головой, — сказал Шарапов.

— А ты видел когда-нибудь парней без головы? — спросил я. Мне всегда не нравилась привычка Шарапова начинать издалека.

— Вот уже и обиделся, — сказал Сергей и взглянул на Тихомирова.

Венька достал из кармана перочинный ножичек и стал обрабатывать ногти. Ногти Венька отращивал длинные, особенно на мизинце.

— Читали про тебя в «Огоньке», — сказал Шарапов.

— Сергей, ближе к делу, — подал голос Венька, не отрываясь от своего занятия.

— Чего вы тут командуете? — вдруг взорвался Сергей. — Сам знаю, что делать! Вызвал — ждите. Когда надо будет, тогда и скажу… За каким лешим вы меня выбирали, если рта не даете раскрыть?

— Пожалуйста, раскрывай, — сказал я.

Шарапов свирепо уставился на меня, но ничего не сказал.

Венька невозмутимо обрабатывал ногти. Он всегда отдавался этому делу с увлечением.

Шарапов поставил пепельницу на стол и поднялся. Прошелся по кабинету, искоса взглянул на Тихомирова.

— Кончай это безобразие, — сказал Сергей. — Дома будешь точить свои когти!

Венька удивленно прищурился на него, но обозлившийся Шарапов сгреб его за отвороты пиджака и прогнал со своего места. Усевшись в кресло, он сразу почувствовал себя увереннее и строго посмотрел на нас.

— Хватит дурака валять, — сказал он. — Миритесь!

— Что? — удивился я.

— Чего вы не поделили? Два взрослых человека, работаете вместе, а развели, понимаешь, тут… склоку!

— Могу я свою точку зрения… — начал Тихомиров.

— Ты не перебивай меня. Думаешь, если начальник цеха, так все тебе позволено? Чего только не нагородил про Андрея в этой статье! За дураков всех принимаешь, что ли?

— Товарищ Шарапов, — официальным голосом сказал Венька. — Не кажется ли вам, что…

— Будете, говорю, мириться или нет? — перебил Шарапов.

— Ты это серьезно? — спросил я.

Сергей успокоился, он не умел долго кипятиться.

— Я не требую, чтобы вы стали близкими друзьями, но в цехе вы должны быть примером для всех и не подрывать авторитет друг друга. Вы оба — командиры производства. Делаете одно дело. От ваших совместных усилий зависит выполнение плана… Да что я вам толкую? Сами отлично понимаете.

Венька посмотрел на меня и, помедлив, сказал:

— Я признаю, что статья была субъективной… Но что ты меня ни во что не ставишь как своего начальника — это факт.

— Ты вел себя по отношению ко мне не как начальник, а как последний идиот…

— Слышишь? — повернулся Тихомиров к Сергею. — Я идиот!

— А кто же ты тогда? — спросил тот.

— Можешь ты хоть раз в жизни быть человеком? — сказал я.

— Странный вопрос! — пожал плечами Венька.

— Ты хотел избавиться от меня лишь потому, что я был против липы в твоем проекте? Или другая причина?

— Не понимаю, о чем ты, — сказал Вениамин. — И вообще, товарищ Шарапов, к чему вся эта комедия?

— Андрей, не задирайся! — умоляющим голосом попросил Сергей. — Все так хорошо шло…

— Помнишь, ты всегда говорил, что сама жизнь подтверждает твою точку зрения… — продолжал я. — Захотел квартиру — получил! На службе — повышение… А вот с проектом у тебя вышла осечка.

— Осечка… — усмехнулся Венька. — Мой проект, пусть с солидными переделками, принят, вовсю внедряется в производство, я получил премию министерства… А ты — осечка.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — сказал я.

— Хватит, я ухожу, — повернулся Венька к Шарапову.

— Еще два слова, — сказал я. — Сеня Биркин тебя обманул: я в тот раз опоздал не на пятнадцать минут, а на полчаса…

— При чем тут Сеня Биркин?

Я видел, как Венька покраснел.

— Ладно, — сказал я. — Не будем разводить склоку.

— Золотые слова, — заметил Шарапов.

— Что касается статьи, я был неправ, — сказал Венька. — И вообще, наверно, у меня плохой характер…

В его голосе прозвучала насмешка, но тут Сергей подошел ко мне и подтолкнул к Веньке.

— Пожмите друг другу руки — и делу конец!

Венька протянул руку.

Я пожал, хотя, признаться, это не доставило мне никакого удовольствия.

— Давно бы так, черти полосатые! — сказал Сергей.

Когда мы вышли от Шарапова, Венька, разглядывая ножичек с пилкой, сказал:

— Хочешь, я Биркина переведу в другую бригаду?

— Ты, как полководец, перебрасываешь живую силу на новые рубежи…

— Ну, как знаешь… — сказал Венька.

Несколько дней спустя в арматурный зашел Ремнев. Сеня Биркин первый его заметил и приглушенно сказал:

— Ребята, главный!

Мамонт походил по цеху, потом заглянул к нам в бригаду, взъерошенный, сердитый. Когда он был в соседнем цехе, до нас долетали громовые раскаты его баса.

— А что, если завтра тепловоз пригонят? — спросил он.

— Мы готовы! — бодро заявил Сеня.

— Кто это такой? — спросил Ремнев. Сеня Биркин пришел в цех, когда Никанор Иванович уже был главным инженером. Свирепый Мамонт смотрел на щуплого Сеню и шевелил мохнатыми бровями.

— Сеня Биркин, — ответил я.

— Кто? — переспросил Ремнев.

— Биркин! — тонким голосом сказал Сеня.

— Что-то я тебя здесь раньше не видел.

— Я новенький.

— То-то такой прыткий!

Сеня беспомощно посмотрел на меня. Он понял, что произвел на главного инженера невыгодное впечатление. А Сеня хотел бы со всеми ладить и всем нравиться. И я показал Никанору Ивановичу приспособление, которое придумал Сеня. Мамонт с интересом выслушал меня и велел испробовать.

Ремневу понравилось, и взгляд его, когда он посмотрел на Сеню, смягчился.

— Ишь ты, — сказал он. — Шурупит!

Сеня Биркин на седьмом небе. Теперь он в лепешку разобьется, а придумает еще что-нибудь.

Мамонт положил мне руку на плечо и увел в коридор. Выбритые щеки Никанора Ивановича отливают густой синевой.

— Слышал, помирились с Тихомировым? — спросил он.

— Помирились…

Мамонт посмотрел на меня снизу вверх и усмехнулся:

— Ох, как не хотел Тихомиров проект переделывать! Экономия в два раза меньше и не такой производственный резонанс, как в начальном варианте… Но он молодец! Когда понял, что техсовет против, тут же перестроился, и, как видишь, реконструкция идет полным ходом.

— Он еще не просил у вас отдельную квартиру с кафельной ванной? — спросил я.

— А что ты думаешь? — сделав простоватое лицо, сказал Мамонт. — В новом доме в первую очередь дадим… Такие инженеры, как он, не валяются на дороге.

— Я так и знал. Венька своего не упустит…

Лицо Никанора Ивановича снова стало серьезным.

— Черт бы вас побрал, — сказал он. — Одно, казалось бы, поколение, а… какие вы разные… Да, этот новичок… как его?

— Биркин, — сказал я. — Сеня Биркин.

— Ты поглядывай за ним, бригадир!

— Вы что, колдун, Никанор Иванович?

— Глаз у него нехороший… Липкий какой-то… А штуку дельную придумал. Соображает.

Быстрыми шагами вошел в цех Тихомиров. Ему, наверное, сообщили, что пришел главный.

— Я все подготовил, Никанор Иванович… — сказал он.

— Зайду, зайду… Потом.

— Ты любишь пельмени? — вдруг спросил он, когда Венька отошел. — У меня жена их делает — язык проглотишь! Она сибирячка… Приходи сегодня в семь… Погоди… в семь технический совет… Как ты думаешь, за два часа уложимся?