Ник принял охвативший ее ужас за благоговейный трепет.
— Не надо думать, что отныне вы только и будете делать, что купаться в лучах славы. Вам придется пойти на кое-какие жертвы. Не знаю, отдаете ли вы себе в этом отчет, но в вашем поведении есть нечто такое, с чем вам придется совладать. К сожалению, Луиза это заметила.
— И что же она заметила?
— Порою кажется, что вы существуете как бы в двух ипостасях: одна — милая, наивная, полная обаяния Линдси, которая как нельзя лучше подходит для нашей рекламной кампании, а другая — Линдси, в глубине души дикая и необузданная. Возможно, это чистая случайность, и виной тому ваше невообразимое платье и лихая прическа, но причина может крыться и в вашем внутреннем «я», преисполненном потаенных желаний.
Странно, что он назвал ее дикой и необузданной. Те же слова пришли ей на ум, когда она в последний раз оглядывала себя в зеркале перед тем, как появиться в гостиной Ника.
— И вы считаете, что это мое внутреннее «я» — настоящее, а милая, чистая Линдси — всего лишь плод вашего воображения?
— Нет, она существует. Подтверждение тому — весь сегодняшний вечер: вы то смущаетесь и краснеете, то говорите дрожащим от возмущения голосом.
Линдси с досадой отвела взгляд.
— Вы произнесли слово «чистая». В течение года, пока рекламируется новая продукция «Дельмар», вы должны быть олицетворением чистоты, — предупредил Ник Фарадей не терпящим возражений тоном, из чего она заключила, что все уже решено. — Вы будете носить белое и золотое, гармонирующее с упаковкой «Шарма» — Везде вас будут окружать золотисто-белые тона. Покоренные шармом, мужчины будут припадать к вашим стопам, а женщины — подражать вашей манере одеваться, причесываться, накладывать макияж. Кто знает, может, вы положите начало новому направлению в моде.
— Не исключено, что все так и случилось бы, будь я настолько глупа, чтобы согласиться на ваше предложение. Но какая нормальная женщина решится обречь себя на такое испытание?
Он скривил губы в улыбке.
— Да, пожалуй, рассчитывать на это не приходится. Но если вы захотите довериться… своим женским инстинктам, то главным правилом для вас должна стать осмотрительность. Жалованье, роскошная жизнь, которые вас ждут, с лихвой компенсируют все неудобства. — Ник достал из кармана визитную карточку. — Приходите ко мне в офис завтра утром, и мы обсудим подробности. Договорились?
— Нет, мистер Фарадей. Мне неловко, что я отняла у вас много времени, и было бы верхом несправедливости и дальше оставлять вас в заблуждении. Я вовсе не такая, какой кажусь со стороны.
— Какая же страшная тайна в вас сокрыта? — спросил он обманчиво непринужденным тоном, окидывая взглядом ее фигуру, облаченную в злополучное платье.
Когда он снова перевел взгляд на ее лицо, она решилась наконец посмотреть прямо в эти синие глаза с лукавыми искорками.
— Я оказалась на вашем приеме под надуманным предлогом. Мне хотелось взглянуть на ваш дом, да, правду сказать, и на вас тоже. Вы знаменитость, и меня разбирало любопытство. Поверьте, я вовсе не рассчитывала, что вы выделите меня на фоне остальных. Чем вы при этом руководствовались, я не понимаю и, боюсь, никогда не пойму. Ведь остальные девушки из агентства добились на своем поприще всего, о чем можно только мечтать. У всех богатый опыт работы, кроме того, трое имеют актерское образование. У меня же нет ни того, ни другого. Да, я действительно работаю в агентстве, но всего лишь секретаршей.
Линдси облегченно перевела дыхание. Ну вот она все и сказала! Теперь он поймет нелепость сложившейся ситуации. Взглянув на плотно сжатые губы Ника и не найдя на его лице ни тени сочувствия, она посмотрела в его глаза, где застыло мрачно-насмешливое выражение. Линдси стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев, надеясь, что ее волнение останется незамеченным. Почему он молчит?
Наконец уголки его губ чуть дрогнули, и он насмешливо произнес:
— Какое гнусное преступление! Никогда бы не подумал, что такое солидное агентство может решиться на обман.
Он, вероятно, подтрунивает над ней! Если Ник в состоянии шутить, значит, не все так плохо. В самом деле, если разобраться, то она виновата только в том, что прием остался без хозяина. А вдруг он все же злится из-за того, что его обвели вокруг пальца, а его ухмылка скрывает гнев?
— Джим Берн в курсе или вы явились ко мне на свой страх и риск?
Ей пришлось совершить над собой усилие, чтобы солгать:
— Нет, он ничего не знает. Я боялась, что он сочтет мой поступок некрасивым, поэтому не стала вообще ничего ему говорить.
— Сочтет? А разве есть сомнения в том, что являться без приглашения некрасиво? — вкрадчиво осведомился Ник Фарадей.
— На мой взгляд, это зависит от обстоятельств. Поскольку, кроме меня, было еще пять девушек, вам грех жаловаться. Надеюсь, вы не в претензии на агентство? — спросила она нарочито веселым тоном.
— С какой стати? Пока моя фирма выпускает продукцию, мне не о чем волноваться.
Немного успокоившись, Линдси вновь обрела способность рассуждать. Почему она раньше ничего ему не рассказала? Ведь она почти с первого момента их встречи поняла, что Ник выбрал ее. Но, не доверяя своему чутью, убеждала себя, что это невозможно, что она ни в какое сравнение не идет с профессиональными моделями, и Нику потребуется совсем немного времени, чтобы это понять. А потом события вовлекли ее в стремительный водоворот, от которого, как и от лестного внимания Ника, закружилась голова. Одним словом, она сама создала двусмысленную ситуацию и позволила ей развиваться. Теперь же минутный триумф превращался в кошмар, и ей оставалось надеяться только на Луизу Дельмар. Линдси была почти уверена, что старой леди удастся отстоять свое мнение и все разрешится благополучно.
И все же в ее голосе проскользнули тревожные нотки, когда она сказала:
— Не может быть, чтобы ваше мнение не изменилось!
— Это вопрос или утверждение?
— Ну… я…
— Не люблю, когда мне объясняют, что я могу, а чего — нет. Это знаю только я.
— Не понимаю, что вы во мне нашли. Вы уверены, что вам нужна именно я?
— Вы хотите, чтобы я сказал?
— Нет, я…
Но было уже слишком поздно, и он пустился в объяснения.
— У вас на редкость соблазнительная, сексапильная фигура. И хотя именно это первым делом бросается в глаза, внимательный наблюдатель замечает все-таки другое — нечто не поддающееся определению. Вы буквально излучаете чувственность, вас окружает аура, сотканная из женственности, нежности и чистоты. Я давно ищу вас, возможно, даже дольше, чем мне кажется: в вас есть то, к чему я всегда неосознанно стремился. И вы еще спрашиваете, нужны ли вы мне. Конечно нужны!
Он говорил с таким жаром и страстью, что она проглотила подступивший к горлу комок, на мгновение почувствовав сладкую истому во всем теле.
Он протянул руку, словно желая дотронуться до нее, но тут же отдернул ее и сунул в карман. Была ли она разочарована тем, что, поддавшись порыву, он не решился пойти дальше? Она почувствовала слабость в ногах, испугавшись опасного направления своих мыслей. Ведь Ник говорил с ней на отвлеченные темы, а не признавался в романтических чувствах. В его отношении нет ничего личного: она интересует его только как модель. Да, она нужна ему, но лишь для того, чтобы поудачнее продать товар.
— От меня не будет никакого толку, — невпопад сказала она. — Я же говорила: у меня нет ни подготовки, ни осанки, ни внешних данных модели.
— Если вы хотите сказать, что не похожи на тех пятерых, которых подобрали для меня, то я с вами согласен.
— Так вы их видели? Вы не перестаете меня удивлять.
— Вы удивлены тем, что я заметил кого-то, кроме вас? — спросил он обманчиво задушевным гоном.
— Да, — согласилась она, поняв, что отпираться бесполезно.
Он, несомненно, считает ее на редкость самонадеянной особой, которая уверена в том, что способна завладеть всем его вниманием.
— Образцово-показательные красавицы мне не нужны. Растиражированное совершенство наводит скуку. Профессионалки, которым, по вашему мнению, мне следовало отдать предпочтение, слишком предсказуемы. Они словно механические куклы, умеющие своевременно улыбаться и принимать именно те позы, которые выгодно подают их нескладные тела.