— Я подумала, что, может быть, его отец у вас… случайно…

— Нет, я не имею понятия, где он.

Дорис подняла руку к пылающим щекам, размышляя, кому еще, кроме миссис Норман, может прийти идея искать у нее Брюса среди ночи.

— Я просто не знаю, что мне делать, — продолжала тоскливо экономка. — Доктор вызвал «скорую», он думает, что это аппендицит. Но Пол плачет и зовет отца или… вас.

Дорис взволнованно вздохнула. Сердце ее было с бедным маленьким мальчиком, который так хотел видеть отца. Она и сама желала бы знать, где он. Затем она решительно сказала в трубку, что скоро будет.

— Я знала дорогая, что вы нас не бросите в беде!

Миссис Норман обстоятельно объяснила, куда ехать.

Буквально через несколько минут Дорис уже была в дороге. В это время суток машин практически не было, и она неслась, превышая дозволенную скорость. Она уговаривала себя, что все будет хорошо, Пол поправится, и с Брюсом не произошло ничего страшного, и он скоро объявится. Дорис пыталась уверить себя, что ей абсолютно все равно, где и с кем проводит время Брюс Кейпшоу.

Через четверть часа она уже вошла в приемный покой. С Дейвидом она побывала в таком бесчисленном количестве больниц, что у нее осталось стойкое отвращение к их виду и запаху лекарств. После непродолжительных поисков она нашла палату, куда поместили Пола. Лицо мальчика было таким же белым, как больничная пижама, в которую его переодели. Полная экономка потеснилась, чтобы Дорис могла поближе подсесть к Полу. На его искаженном от боли лице появилась вымученная улыбка.

— Я знал, что ты обязательно приедешь. — Он произнес это так доверительно, что у Дорис сжалось сердце. — А папа?

Голос Пола дрогнул, а по лицу пробежала судорога, когда она отрицательно покачала головой.

— Он скоро будет.

Дорис постаралась вложить в ответ максимальную убежденность, но, увы, не очень-то веря в это сама.

Всем нужен Брюс, поймала она себя на мысли. Где же его носит? В палату заглянул врач и огорчился, узнав, что она не мать: требовалось письменное согласие на операцию и посторонние тут не годились. И тут она услышала голос, который различила бы среди тысячи других. Он был здесь!

— Ну вот видишь, папа приехал.

Брюс вошел и остолбенел, увидев две пары горящих глаз, устремленных на него. В его взгляде Дорис прочитала такое откровенное недоумение, как будто он хотел задать вопрос, на каком основании она опять вмешивается в их сугубо семейные дела. Затем его лицо расплылось в удивительно доброй улыбке, и перед ней возник совершенно другой человек, когда он переключил все внимание на сына. Дорис потихоньку вышла из палаты в комнату для посетителей и нос к носу столкнулась с Милдред Оуэн.

Так вот с кем он проводил время! — резанула ее мысль. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Милдред улыбнулась ей с издевательски победоносным видом.

— Если вы сумели перетащить на свою сторону мальчика, то это вовсе не означает, что вы сможете заполучить его отца.

Дорис, чтобы не нагрубить, постаралась держаться максимально холодно.

— Я приехала, потому что меня об этом попросили.

— Но не Брюс, потому что он все время находился со мной!

— Поздравляю вас с оказанной вам милостью!

Дорис сумела вложить в слова столько неприязни и презрения, что Милдред почувствовала себя неловко.

Итак, от нее он отправился прямиком к этой даме, которую явно не надо просить дважды. Для таких, как она, совершенно не имеют значения эмоции и душевное состояние партнера. Для них, кроме физической стороны, не существует ничего!

И тут она услышала голос Милдред:

— Вам нет больше смысла оставаться здесь!

Дорис присела на жесткую скамейку.

— Ничего, я подожду результата операции.

Брюс вошел почти бесшумно. Подняв глаза и увидев его, Дорис не была уверена, что он не стоит тут уже несколько минут, наблюдая. Он выглядел усталым и изрядно выпившим, щеки портила щетина.

— Он уже в операционной, врачи считают, что это аппендицит без каких-либо осложнений…

Видимо, он хотел сказать еще что-то, но его прервала Милдред, точнее ее довольно фальшивые рыдания. И она словно растение-паразит обвила Брюса руками. Видеть это было невмоготу, и Дорис потихоньку вышла на улицу. Вся эта ночь слилась для нее в какой-то сплошной кошмар. Мелкие детали стерлись, в памяти осталось только самое важное.

Она помнила взгляд, который Брюс бросил на сына, — сколько в нем было любви и тревоги! Ей стало стыдно за зависть, которую она испытала к малышу за этот подаренный ему отцом взгляд. С омерзением вспомнила, как тянула к Брюсу руки Милдред. Как ей хотелось изгнать из памяти эту изящную фигурку в объятиях дорогого ей человека.

Дорис беспомощно остановилась не в силах вспомнить, где припарковала машину, совершенно потеряв ориентировку в рядах автомобилей, и горько заплакала.

— Что ты рыдаешь? Ты что же не веришь, что все будет хорошо?

Как долго стоял он здесь? Она посмотрела снизу на его лицо, выражение его не предвещало ничего хорошего.

— Я потеряла свою машину. Неужели вам не понятно, почему я стою здесь.

Ее больше всего сейчас раздражало его самообладание. Однажды Дорис довелось увидеть, как он утратил свою царственную осанку, и хотела бы лицезреть это опять.

— Ничего себе папаша, пирует с подобной особой, когда сын в опасности! — Голос ее дрожал, она понимала, что со стороны может казаться смешной, но сдержаться была уже не в силах. — В конце концов, если она мать Пола, то и женитесь на ней!

Он удивленно всплеснул руками.

— Ну и ну! Мать Пола сейчас, по-моему, состоит уже в третьем браке. Мне удалось соскочить с крючка лишь за приличную цену. Может быть, в это трудно поверить, но когда мы встретились, я был юным романтиком. Она не проявляет никакого интереса к сыну… И вообще у меня нет ни малейшего желания возвращаться в мое прошлое или обсуждать его. И как это ты пришла к мысли, что Милдред — мать Пола? А что касается моей пирушки, то я предпочел бы провести время с тобой, но ты меня прогнала. — Он рассмеялся, споткнувшись на старомодном слове «пирушка». — Зачем ты меня прогнала?

— Неправда, это вы меня бросили и ушли.

Она не чувствовала облегчения от того, что ее домыслы относительно этой женщины рухнули. Однако факт оставался фактом — от нее он поехал к Милдред.

— Неужели ты можешь думать, что, покинув тебя, я мог отправиться к другой женщине?

— Я не собираюсь думать о вас, освободите мне дорогу. Я хочу домой.

— В таком состоянии нельзя садиться за руль, — сказал Брюс при виде ее бледного напряженного лица. — Отдай мне ключи!

Голос его звучал властно, но глаза были полны искренней тревоги. Но она услышала только командный тон, так раздражавший ее.

— Это не ваше дело, позвольте мне пройти. Вы… вы буйвол!

Схватка была молниеносной, ожесточенной, но силы оказались неравными. Ключи от ее машины оказались в его кулаке.

— Сейчас я закричу, и прибегут люди из службы безопасности!

— Ты, мой ангел, слишком упряма и самолюбива, чтобы просить о помощи кого-либо из посторонних, — сказал Брюс абсолютно трезвым голосом.

А ведь совсем недавно ей показалось, что он довольно пьян.

— Отдайте мои ключи. Почему вы считаете, что имеете право распоряжаться мною и моими поступками? И впредь не называйте меня «мой ангел». Это противно!

— Вы сварливая баба, ведьма… колдунья. — Он издал странный смешок. — А распоряжаться вами и вашими делами я право имею. Когда кого-нибудь любишь — это дает определенные преимущества.

Дорис показалось, что ей это все чудится, она не разрешила себе верить в то, что Брюс говорил. Он просто не очень удачно пошутил.

— И не надо твердить, что для тебя не существует любви, — продолжал он. — Не уподобляйся Милдред.

То, что он вспомнил ту другую, ненавистную ей женщину, подожгло ее утихавшую ярость.

— Вот и отправляйтесь прямехонько к ней!

— Рад бы, да не получится. Я отослал ее домой…