— И что же произошло?

— О-ох, могу рассказать тебе эту историю, но она будет очень долгой, а мои старые кости не привыкли подолгу стоять на одном месте, — прошепелявила старуха и поплелась в противоположную от домика у озера сторону. — Пойдем, да по пути все расскажу.

Мне пришлось последовать следом за ней.

— Давненько это было, — начала старуха, с придыханием, рассказывать свою долгую историю, — в этот прекрасный уголок приехала молодая семья. Красивая девушка со своим возлюбленным и два сорванца-мальчишки, которых я, правда, очень часто баловала пирожками, если они помогали мне по хозяйству.

Приезжали они каждое лето и проводили здесь все три месяца. Лишь паренек, отец семейства уезжал по своим делам в город, но каждый вечер возвращался. Так они и жили. Мальчики взрослели, а жизнь продолжала кипеть.

Но однажды все изменилось, я и сама это приметила: мальчишки стали часто захаживать в лес. И вот однажды произошло великое горе. Мальчики не вернулись. Их искали несколько дней, но так и не смогли найти, пока один из мальчишек не вернулся домой. Вокруг него ходили и лелеяли его, да все выспрашивали, где же его брат, но говорил мальчишка, что не помнит того места и не сможет довести до него. А о судьбе своего брата отказывался рассказывать, что с ним ни делали.

Родители пребывали в городе, а отец семейства начал спиваться. Но это я поторопилась. Так прошла неделя, пока тот мальчишка, что вернулся не пропал вновь, ведь родители так и не смогли уехать отсюда, лелея надежду все же отыскать своего второго сына живым и здоровым. Но все повторилось…

Старушка замолчала, да и я сам, отвлеченный историей, лишь сейчас заметил, что мы подошли к небольшому домику, в котором, скорее всего, старушка и проживала. Она уселась в тени крыльца в свое кресло.

Домик, к сведению, пребывал в более лучшем состоянии, нежели тот, что у озера, но вопрос о том, как именно столь престарелая старушка смогла управляться со всем, так и остался без ответа.

— Я бы угостила тебя чем-нибудь, — вновь заговорила старушка, — вижу же, что совсем ничего не кушаешь, но, увы, и сама живу тем, что бог подаст. Пришел бы ты в былые времена, тогда бы и покушал моих пирожков.

— Ничего, — честно ответил я, усаживаясь в кресло напротив старушки. — Лучше расскажите, что же произошло дальше.

Старушка вновь улыбнулась, но теперь ее улыбка, все такая же омерзительная, кажется, была наполнена грустью и состраданием.

— Мальчика искали с собаками и в итоге нашли в паре километров от их дома в самой чаще леса. Он сидел у большого дерева, что было совсем недавно изрезано чьими-то когтями острыми, как самая наточенная сталь. А у его ног, под сенью того самого дерева, была могила с крестом по-христианскому обычаю.

В той могиле и был закопан брат мальчишки. Родители ударились в горе, а у мальчика, кажется, обнаружили психологическое расстройство. Да вот только что интересно-то: того мальчика, что умер, какой-то зверь убил — пронзил насквозь и в довершение, вот чертовщина, обгрыз мальчику пальцы.

У меня перед глазами тут же появился образ стража черной башни. Только это создание было способно на подобное. Только оно, но откуда оно здесь?

Ответ был только один — линза. Это был страж не башни, это был страж линзы. И он отведал лакомства, защищая вверенную ему территорию.

— А что было дальше? — произнес я, осознав, что пока я пребывал в раздумьях, старушка замолчала.

— Мальчишку похоронили, как подобает, а потом и уехали отсюда вовсе. Слухи распространились очень быстро, и больше никто и никогда не желал поселиться в этом доме. «Проклятое место» — вот как теперь называют этот домик, озеро и лес рядом с ним.

Второй мальчишка долго лечился в психиатрической больнице, но это лишь слухи, так как я никогда не узнавала от его родителей, как же мальчик смог пережить такую трагедию. Отец семейства, все по тем же слухам спился окончательно и умер, то ли от больного сердца, то ли от чего-то еще, не знаю.

Вот и осталась семья лишь из матери и ее больного сына. Долгое время я ничего не слышала о них, но потом, однажды, тот мальчишка, которого я знала с детства, приехал сюда вновь. Он был добр ко мне и сказал, что хочет повидать когда-то близкие ему места, а так же, как он тогда выразился-то? Ах да! Встретиться со своими страхами с глаза на глаз.

И вот именно в глазах и была вся суть. Я сразу поняла, что как только он вернулся, он взял в себя часть той чертовщины, что произошла здесь уже однажды и была уверена, что именно из-за него все те несчастья и произошли.

— О чем вы?

Старушка рассмеялась, да так, будто я и сам должен был все понять. А ведь и вправду я и сразу все понял сам, но все же нужно было вытащить из этой старушки все, что она только могла рассказать.

— Я всегда знала, что у него были разноцветные глаза: один зеленый, а другой — голубой. Гетерохромия. Такая была и у моего брата, пусть земля будет ему пухом. Дак вот после того, как он вернулся из этого проклятого леса…

…его глаза стали голубыми, как и у его брата. Я сразу поняла, что это проделки дьявола. Сразу поняла, что с этим мальчишкой что-то не так. И даже теперь, я не сомневаюсь в своих мыслях по поводу него.

— А что же произошло потом?

Старушка улыбнулась еще раз и прикрыла глаза. Затем откашлялась. Кашель был у нее сухим и шел из самих бронхов. Тяжелый, что вся старушка содрогалась от каждого спазма, а после она сплюнула на деревянный пол слюну цвета земли, такой же бурой. После она вновь вернулась в прежнюю позу, вновь закрыв глаза, и произнесла то, что я не ожидал от нее услышать:

— А что произошло потом… лучше всего расскажешь именно ты, Мортимер, — она открыла глаза и теперь эти крошечные угольки выжигали меня снаружи. — Ведь только тебе известно, что произошло тем днем и другим, когда ты вернулся.

Старушка подпрыгнула на своем месте и продолжала кричать:

— ТОЛЬКО ТЫ ЗНАЕШЬ ПРАВДУ! ТОЛЬКО ТЫ!

Я подпрыгнул со своего места, не зная, что мне делать, но мне и не пришлось ничего делать. В очередной раз, когда старушка выкрикивала эти слова, голос ее утонул и она захрипела. Начала содрогаться и после упала на пол.

Я быстро упал рядом с ней, пытаясь понять, что же произошло, но она из последних сил, что у нее только были, оттолкнула меня.

Огненные искры в ее глазах-щелках погасли, и она перестала содрогаться. Замерла. Теперь даже казалось, что кожа на ее лице немного разгладилась.

Я был ошарашен произошедшем и пришел в себя не сразу, а когда потянулся к ней, только тогда, понял, что уже поздно. Ощупал ее сонную артерию и уяснил, что у старушки нет пульса. Она умерла, в последние секунды жизни, проклиная меня, будто я и есть тот дьявол, что испортил мою жизнь и жизнь моей семьи. А ведь это был не я, а хохочущий демон, страж линзы.

Какая ирония.

Я поднялся на ноги и попятился от тела старушки. Ее было бы неплохо похоронить, но я не мог. Я сам себя не слушался. У меня вновь все перевернулось и я стремился лишь в одно место — к тому дереву, что изрезано когтями стража линзы, чтобы оказаться там, где все началось для меня и моей семьи. Чтобы окончательно вспомнить всю свою жизнь от начала до конца.

Но даже при этих мыслях в моих ушах так и продолжал звенеть голос старухи:

«Только ты знаешь правду! Только ты!..»

ГЛАВА 19

СЕМЬЯ И БРАТЬЯ

Время действия неизвестно. Местонахождение неизвестно.

Малой.

Меня влекло вперед — меня вел сурок. Он отчетливо помнил путь к тому месту, где именно все произошло. Я пробирался сквозь лес, распугивая на пути животных. То птицы вспорхнут с одной из веток, то кролик проскочит мимо меня, пытаясь как можно скорее скрыться в своей норе. Но все это было для меня не важно.

Сурок вел меня к тому месту, с которого все началось, и почему-то я думал, что именно там все и закончится.

Голод снедал меня, а мышцы болели так, что я был готов упасть замертво и больше не двигаться, но наутилус придавал мне сил, а сурок указывал путь. Я видел следы, которые он мне показывал, а после возникли и фантомы меня самого и моего брата, Найджела, когда мы были детьми.