— Ты уж прости, но так здесь заведено. Я открываю их клетки (оттуда, из-за ограды), а потом опускаю твою. Ну и дальше… — Вилет виновато передернул плечами. — Знаешь, градигеры не оставляют даже костей — только немножко крови на полу. И подвал этот просто удивительный — наружу не проникают никакие крики, а орут тут так, что… Эй, что с тобой?

Анвил чувствовал, что теряет сознание. Перспектива оказаться мертвым пугала его не так сильно, как перспектива быть съеденным заживо. Он представлял адскую боль, с которой тварь будет отгрызать ему руку или ногу… Недавний ужин просился наружу.

— Тьфу, вот скотская работа, — сплюнул на пол Вилет. — Ненавижу. Знаешь, Анвил, я ведь больше люблю уличные драки, когда противник хоть отпор может дать. Не могу я мучить беззащитных. Хотя какая тебе разница?..

И в самом деле, Анвилу не было никакого дела до принципов и предпочтений хенетвердца, для сыщика он был в первую очередь человеком, который откроет клетки и спустит на него ужасных тварей.

— Слушай… Ты хороший человек, и для тебя я могу сделать кое-что.

Сыщик с надеждой взглянул в глаза Вилету.

— Если хочешь, могу перерезать тебе горло до того, как открою клетки. Знаю, предложение так себе, но отпустить я тебя не могу, правда. Соглашайся, мой тебе совет. Я сделаю все быстро и не больно. Верь мне, я профессионал.

Это было не то, что ожидал услышать Анвил, но он видел, что Вилет по каким-то одному ему ведомым причинам пытается помочь.

— Но может можно что-то сделать? Скорми им бездомного пса! Я сам его найду, если ты меня отпустишь.

— Ничего не выйдет. Если Фермер увидит тебя в городе, то мне несдобровать. И вот мне-то уже никто не предложит быстрой и безболезненной смерти.

— Но ведь он меня не видел! Была кромешная тьма! — воскликнул Анвил, цепляясь за этот факт, как утопающий за соломинку.

— У Фермера тысяча глаз и тысяча ушей. Ты не успеешь и шагу ступить, как он узнает о побеге. Так что соглашайся на нож, пока я не передумал.

Последняя надежда Анвила на спасение растаяла как дым.

"Неужели все закончится так? Нет, этого не может быть! Я не верю! Не хочу умирать здесь, просто так, ни за что! Но вариантов, кажется нет. Лучше уж нож Вилета, чем зубы этих… градигеров."

— Я согласен, — Анвил нервно кивнул.

Вилет приказал сыщику снова повернуться к нему спиной. Когда Анвил выполнил его приказ, хенетвердец просунул руки между прутьями: одной рукой он держал нож у горла своей жертвы, вторую положил ему на влажный холодный лоб, придавив голову к прутьям, чтобы сыщик не стал вырываться и все прошло гладко.

— Может, ты хочешь что-нибудь сказать? — спросил Вилет, медля с убийством.

Анвила била сильная дрожь: он видел тварей, которые бесновались в клетках, просовывая свои морды между прутьями, кусали решетку кривыми зубами; видел полыхающее пламя факелов; огромную крысу, бегающую за решеткой, которая отгораживала пространство над клетками.

— Мне нечего сказать…

Анвил не понимал, какие слова могут быть важны в такое время. Разве могут они что-то изменить, облегчить его участь? Все слова, которые он знал, казались ему глупыми и бессмысленными, они комом застревали в горле.

Вилет чуть сильнее нажал ножом на горло Анвила.

— Нет! — закричал сыщик. — Нет, подожди! Я не готов.

Вилет тяжело вздохнул, но хватку все же ослабил.

— Ты никогда не будешь готов. И никто не будет. А те, кто говорят, будто без сожаления расстанутся с жизнью, брешут, как паршивые собаки. Никто не хочет умирать.

— Дай мне хоть несколько минут, пожалуйста, — голос Анвила срывался от волнения и страха.

— Я не спешу, — сказал Вилет, но Анвила не отпустил. Видимо, чувствовал, что в следующий раз придется или уговаривать его еще дольше, или вовсе отказаться от идеи быстрой смерти. — Знаешь, Анвил, у меня есть один знакомый палач. Он говорит, что перед каждой казнью просит прощения у смертников за то, что он их убьет. Говорит, будто так легче, будто потом совесть не так мучает. Не знаю, правда это или нет — никогда не пробовал. Но небо свидетель, я не хотел твоей смерти. Ты простишь меня за то, что я сделаю?

Голос хенетвердца звучал не слишком уверенно — он знал, что вряд ли человек способен простить свою смерть кому бы то ни было.

Анвил не знал, как приготовиться к тому, что его ждет. Вдруг его блуждающий взгляд наткнулся на ту же огромную крысу, которая недавно пробегала мимо его клетки. Теперь зверек скакал вокруг большого ящика над одной из боковых клеток, который, видимо, скрывал под собой механизм открывания звериных клеток. Сыщик с удивлением смотрел на крысу, которая, схватив лапками что-то, с усилием тянула это на себя. Тихий металлический скрежет раздался в тишине подвала.

— Вилет!.. — крикнул Анвил.

Железная решетка с грохотом упала, и заключенный в клетке монстр вырвался на свободу. С диким ревом он несся на хенетвердца, успевшего только удивленно оглянуться. От градигера не сумел бы убежать даже здоровый, а у раненого в колено Вилета не было никаких шансов.

Зверь сбил его с ног и со злостью рванул его тело кривыми зубами. Вилет страшно закричал и, собрав последние силы, всадил нож в бок чудовища, но зверь, защищенный толстой кожей и слоем жира, казалось, даже не заметил, что его ранили. Он продолжал разрывать хенетвердца, который еще пытался сопротивляться, оглашая высокие своды подвала нечеловеческим криком.

Анвил в ужасе закрыл глаза и заткнул уши, чтобы не видеть и не слышать происходящего, но это не помогло: кровавые картины все равно возникали в его мозгу, крик боли и отчаяния вползал в уши, долбил виски. Сыщик слышал, как одна за другой упали все пять решеток, выпустив остальных градигеров, которые также накинулись на уже искалеченного, но все еще живого Вилета.

Прошло уже несколько минут, но крик все не прекращался. Открыв глаза, Анвил увидел, что тело хенетвердца уже практически исчезло в огромных пастях чудовищ, и теперь они пытались залезть своими мордами в клетку Анвила, чтобы добраться и до него. Только сейчас сыщик понял, что этот жуткий душераздирающий крик издавал он сам.

В ужасе замолчав, он перебрался в самый центр своей клетки, пытаясь оказаться подальше от щелкающих зубами градигеров. Анвил сидел на соломе, все еще зажимая уши и нервно раскачиваясь из стороны в сторону. Он не знал, что с ним будет дальше, хотя что-то подсказывало ему, что рано или поздно кто-то опустит его клетку и тогда он разделит судьбу Вилета.

Внезапно звери, как по команде, перестали атаковать Анвила и уставились в одну сторону — дверь, через которую вошел Вилет, приоткрылась с тихим скрипом. Звери, поведя носами, моментально потеряли интерес к человеку, защищенному прочной клеткой, и бросились в эту дверь, оставив Анвила одного.

Сыщик, не в силах отвести взгляд, смотрел на то место, где был загрызен Вилет и где теперь в самом деле осталось только немножко крови, которая растеклась по щелям между камнями пола. Анвил не мог поверить в то, что от человека, который только что стоял рядом, говорил с ним, чья рука лежала на его лбу, ничего не осталось.

Мысли Анвила беспомощно копошились в мозгу, реальность, окружающая его, накрывала, как лавина, парализуя волю и тело, перебивая дыхание. Сыщик не знал, сколько времени прошло с тех пор, как звери куда-то умчались, когда люк над ним снова отворился. Он увидел, как сверху на него летит что-то с ужасающим громыханием, но ни отойти, ни хотя бы прикрыть голову руками он был не в силах.

Толстая цепь с большим крюком на конце повисла над ним, слегка покачиваясь. Анвил смотрел на нее с удивлением — он знал, что надо хотя бы попробовать выбраться отсюда, но тело его не слушалось и не желало двигаться с места. Вскоре он увидел ту же толстую крысу, которая сбегала по цепи вниз с большой скоростью. Повиснув на крюке, она протянула свои маленькие лапки к неподвижно стоящему Анвилу и громко запищала.