Синди отвернулась и уставилась невидящим взглядом в окно машины. Бесполезно ожидать, что он станет другим. Принудить его жить на одном месте — это все равно что посадить в клетку дикого зверя. Добром это не кончится, и пострадают, прежде всего, она и ее ребенок. Неудовлетворенность перейдет в недовольство, и Мартин возненавидит узы, связывающие его… Он станет таким же, как Теодор.

Радуйся жизни, пока Мартин с тобой, нетерпеливо подсказывало ей сердце. Довольствуйся тем, что он может дать. Это огромное счастье для тебя. И тем более для Эдвина.

10

— Неужели ты училась ради этого? — спросил Мартин, глядя, как Синди делает заметки, положив блокнот на столик рядом с тарелкой. — Чтобы писать о ресторанах? Печь пироги для кондитерских?

Она подняла взгляд от блокнота.

— Моя колонка в газете — всего лишь временный заработок. И это не слишком обременительное занятие. Что касается выпечки, — она упрямо вскинула подбородок, — то это работа, которую я могу делать на дому. Я не хочу надолго отлучаться от Эдвина, ты ведь знаешь. А на обслуживание званых обедов мне пришлось бы потратить не один вечер.

— Значит, тебе нравится то, чем ты занимаешься? — спросил Мартин.

— Да, нравится, — с вызовом заявила она. — Я умею хорошо готовить, — Дороти знает толк в кулинарии и многому обучила меня. Я вполне компетентна в том, что пишу. — Она пожала плечами. — И выпечка тортов — не такое уж скучное занятие, как тебе может показаться. Оно тоже дает возможность для творчества.

— Были времена, когда ты хотела творить другим способом, Синди, — писать статьи, очерки. Ты отлично училась в школе, в университете, завоевала право стажироваться в ведущей газете Мельбурна. Ты мечтала стать первоклассной журналисткой, лучшей из лучших. Вот к чему ты стремилась.

И все для того, чтобы работать рядом с тобой, Мартин, мысленно откликнулась она. Вот почему я хотела стать журналисткой.

— Мечты юности, — пренебрежительно произнесла Синди вслух, поднимая бокал с вином. — Они развеялись как дым.

— Ты собиралась путешествовать по миру в поисках интересных тем для своих рассказов, как я ищу сюжеты для фотографий, — настаивал Мартин. — А вместо этого забросила свою многообещающую карьеру.

— Я решила, что семья для меня важнее. — Она поднесла бокал к губам и сделала глоток, чтобы успокоиться. — Когда появился Эдвин, я хотела как можно больше времени быть дома, с ним. Совместная работа с Дороти была очень кстати, — я могла готовить большинство блюд на собственной кухне, а Салли помогала присматривать за Эдвином. Кроме того, я хотела быть полезной твоей тетке. Она так много сделала для меня.

— Все это понятно, но ты могла бы найти лучшее применение своим способностям.

Синди не поняла, что прозвучало в голосе Мартина — жалость или осуждение. Она гордо подняла подбородок.

— Мне нравится кулинария. Кроме того, что уж такого особенно творческого в профессии журналиста? Просто описание событий. Я предпочла бы писать рассказы, повести…

— Хорошо, тогда почему же ты этого не делала? — Синди вздохнула. Если бы у нее было время… — Сейчас ты действительно очень загружена, но когда Теодор был жив? — Голос Мартина звучал жестко. — Насколько я понимаю, ты не работала с Дороти все время, изо дня в день.

— Нет, — согласилась она и снова склонилась к блокноту, поинтересовавшись у Мартина, какова на вкус свиная отбивная. Записав его комментарий, Синди отодвинула свои заметки и вновь подняла глаза.

— Знаешь, время от времени я записываю идеи, которые приходят мне в голову. У меня уже есть несколько детских рассказов. — Она покраснела и сделала еще одно признание: — На самом деле, я все время сочиняю истории для Эдвина. Помнишь, ты оставил ему свои фотографии из Мадагаскара? И потом еще прислал из Кении… Эдвину нравятся сказки про животных. И стихи тоже.

— Ты пишешь стихи? Я этого не знал.

Ты многого не знаешь обо мне, Мартин, усмехнулась про себя Синди, а вслух произнесла:

— Это небольшие стихотворения, — пожала она плечами, — скорее даже рифмованные подрисуночные подписи. Иногда получается очень забавно. Эдвину нравится. Это своего рода игра, правда, в последнее время я не часто этим занималась. Слишком много других дел.

— Ты должна дать мне их прочитать, — с воодушевлением сказал Мартин. Его голос, на этот раз мягкий и глубокий, словно окутал ее теплом. — Надеюсь, ты их записываешь?

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Не все. Большую часть я держу в голове. Я помню эти стишки наизусть, потому что Эдвин заставляет повторять их снова и снова. Только не проси меня рассказывать, — предупредила она, — без картинок это понять невозможно.

Мартин промолчал, но от тепла, которое излучала его улыбка, сердце Синди снова начало таять. Я люблю тебя, Мартин, хотелось закричать ей. Я хочу быть с тобой. Неужели ты этого не понимаешь? Остались ли у тебя чувства ко мне? Хоть какие-нибудь?

С момента своего последнего возвращения Мартин проявлял к ней только дружеские чувства, за исключением того поцелуя в саду в первый день. Им не часто выпадала возможность остаться наедине. Почти всегда рядом был Эдвин, а вечерами каждый занимался своими делами. Сегодня был их первый вечер вдвоем.

Просто наслаждайся тем, что происходит здесь и сейчас… Если ты начнешь ожидать большего, то все испортишь, убеждала себя Синди. Ты можешь потерять его навсегда…

Они засиделись в ресторане гораздо дольше, чем требовалось, чтобы записать в блокнот впечатления о кухне, интерьере и обслуживании. Благодаря великодушному предложению Кортни Синди могла не спешить домой, как она это делала обычно. Было чудесно просто наслаждаться ужином вдвоем, снова чувствуя себя свободной и раскованной женщиной, а не вечно спешащей журналисткой, пришедшей в ресторан по долгу службы в обществе одной из школьных подруг. Как приятно провести время с мужчиной. Единственным мужчиной на свете, с которым она хотела быть всегда.

— Может быть, пойдем? — спросил наконец Мартин, оглядываясь вокруг. — Мы остались совсем одни. Я думаю, персонал ждет не дождется, чтобы убрать со стола и разойтись по домам.

— Да. Конечно.

Синди неохотно поднялась на ноги. Ей хотелось, чтобы этот вечер не кончался и Мартин подольше оставался рядом с ней. Когда они вышли из ресторана, она с бьющимся сердцем предложила:

— Почему бы тебе не показать мне свою квартиру, Мартин? Ты говорил, что оттуда открывается чудесный вид на гавань.

Разумеется, она думала не о красоте пейзажа. Она хотела остаться наедине с Мартином. Она желала его. Все эти пять лет она пыталась обмануть себя, убедить, что любовь превратилась в ненависть, а от страсти остался горький пепел воспоминаний, но на самом деле не переставала любить его.

Сейчас она уже не станет ничего ждать от него, не будет ни о чем просить. Ей нужны лишь чувства… Чувства, которые способен возбудить в ней только он. Она отчаянно хотела, чтобы, когда Мартин снова уедет, что-то осталось в ее душе, чтобы помочь ей выдержать долгие недели и месяцы до его возвращения. Если он вернется…

Глаза Мартина загадочно блеснули в лунном свете. Глубокие тени скрывали то, что таилось в их глубине.

— Ну и ну, — немного растерянно проговорил он. — Вечер становится интереснее с каждой минутой…

Этот тон не понравился ей. Что-то было в его словах — не то настороженность, не то ирония. Неужели он совсем не хочет остаться с ней вдвоем?

Синди облизнула пересохшие губы.

— Да, действительно, нам надо вернуться домой не слишком поздно, — заметила она, втайне желая услышать признание, что он хочет того же, чего и она. — Иначе Кортни начнет… строить предположения.

— Я уверен, что она уже давно строит предположения, — сухо ответил Мартин. — Учитывая, сколько времени мы с тобой проводим вместе.

— И с Эдвином, — уточнила она. — Ведь Эдвин… он просто обожает своего дядю Мартина. Кстати, Кортни знает, что ты приехал ненадолго, — ровным голосом сказала Синди и замолкла, давая Мартину шанс опровергнуть ее слова.