– Во сколько вы закрываетесь? – спросил Макс хозяйку в свой первый вечер в Голуэе.

– Ровно в двенадцать, – ответила она, – но зайти и выпить можно и в три, и в четыре.

Час закрытия пабов – великая старинная традиция в сельской Ирландии, и Гарда считает своим долгом оберегать ее. Когда Макса вывели из заведения через заднюю дверь и дворик с капустой, он задумался, уж не нашел ли он свой духовный дом.

Глава 19

Сексуальные приключения

Рандеву

В конце концов, как и в первый раз, не Макс нашел Розали, а она его. Сплетни за городом расходятся быстро, и на четвертый день пребывания Макса в Ирландии бабушка и дедушка Розали услышали о богатом, ненормальном американце, который ездит по деревням и спрашивает о старой паре по имени Рут и Шон, которые готовят отличные овощи. Они тут же догадались, кто он такой, и послали весточку внучке.

Она нашла его в гостинице графства Корк.

– Не пора ли вставать, мистер Кеннеди? (Именно под таким именем путешествовал Макс.) Уже половина девятого, и вас ждет молодая дама.

Голос хозяйки с трудом пробился в сознание Макса, и трудность состояла в том, что у него было сильное похмелье. Он, как обычно, начал утро с проверки, подвигав языком, чтобы определить, где уснул накануне. Накрахмаленное, свежее постельное белье. Неплохо, подумал он. Простыня, это обнадеживает. Затем его вдруг посетила тревожная мысль. Возможно, это саван. Нет, не может быть, он лежит лицом вниз, а так никого не хоронят, это точно, по крайней мере, в католической стране. Нет, Макс был уверен, что он не умер, хотя, судя по ощущениям, он действительноумер и теперь его бесцеремонно откопали. Он попытался вспомнить, где находится и, что еще важнее, где был накануне. Льняная простыня. Должно быть, он в кровати. Память начала медленно возвращаться к нему. Скрипач и парень с дурацким барабаном, по которому бьешь обоими концами одной и той же палки… Песни, его вдохновенное исполнение «Янки Дудл Денди»… Восемь пинт «Мерфи» и восемь «Пэдди» вдогонку. Все правильно, он в Корке и занят поисками прекрасной девушки.

– Какого черта ты вернулся! Зачем ты трезвонишь о моих бабушке и дедушке по всей округе? Тебя стоило бы пристрелить на месте, именно это мне и нужно сделать, тупой американский ублюдок.

Тот самый, прекрасный, нежный голосок. Музыка, даже с похмелья. Он нашел ее.

Розали вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Хозяйка немного оплошала, что позволила ей подняться наверх, но Розали можно было остановить только силой. Макс повернулся под одеялом посмотреть на нее в тот момент, когда она распахнула занавески. Свет хлынул в комнату.

– Ты что, я же ослепну, – запротестовал Макс, схватив темные очки.

Розали открыла окна.

– Господи, до чего же тут воняет перегаром, просто отвратительно. – Она с сожалением посмотрела на него сверху вниз.

– Ты все еще злишься на меня? – спросил Макс.

– Конечно злюсь. Господи, ты заставил поверить, что спас меня от копов, а потом вдруг все запорол. Любая девушка злилась бы на тебя!

Но Розали все же не могла сдержать улыбку. Он действительно неотразим, подумала она, когда лежит вот так вот в постели и моргает за стеклами очков, словно перепуганный кролик. Отношение Розали к провальной попытке Макса помочь ей скрыться от Гарды значительно смягчало то обстоятельство, что она все-таки избежала тюрьмы. Макс хотя бы попыталсяпомочь.

– Боже мой, ну и видок, – продолжила она. – Ты в состоянии соображать? Мы можем поговорить?

Макс нашел ее тон немного покровительственным и почувствовал, что нужно вступиться за свою честь.

– Прости, но для того, чтобы лишить меня возможности нормально соображать, восьми пинт крепкого портера и восьми шотландских «Пэдди» недостаточно.

Он сказал что-то не то. Работа Европейской Федерации ускорила и без того быстрый процесс стирания культурных различий, но Розали яростно защищала ирландские символы.

– При чем тут Шотландия, невежда! «Пэдди» – это наше! Шотландское виски производят в Шотландии, а ирландское – в Ирландии, а если не видишь разницы, то тебе лучше остановиться на мерзком ядовитом фирменном бухле, которое в Голливуде называют выпивкой.

– Что ж, извини меня, я готов встать в угол на горох.

Макс закурил сигарету. Одним из побочных эффектов гибели окружающей среды – горькая ирония! – стало возрождение табачных компаний. Специалисты не могли уделять пристальное внимание проблеме рака легких в условиях, когда сам факт дыхания приводил к ужасным болезням. К тому же рак легких мало кого пугал, ведь любой человек даже со скромным доходом мог купить новое легкое буквально по цене его установки. Развитие хирургии «органов на молнии» и наличие миллионов голодающих людей привело к тому, что цена на «парные органы», то есть на те, которых в человеческом в организме по два, стала поистине смехотворной. Однако единичные органы сохранили свою цену. Трудно убедить даже отчаявшегося человека расстаться со своим сердцем, в то время как почку можно купить ниже стоимости добросовестно выращенной утиной печени.

– Ты понятия не имеешь, насколько отвратителен сигаретный запах в сочетании с ужасной вонью, которая исходит от тебя самого.

– Слушай, сейчас утро, а вчера я напился. Было бы удивительно, если бы от меня хорошо пахло.

Розали решила сменить тему:

– Я спросила, зачем ты приехал.

– Ну, во-первых, просто пообщаться, понимаешь? Мне показалось, нам было весело вместе.

Розали никак не отреагировала.

– А во-вторых? – спросила она.

– А во-вторых, это отчасти связано с тем, о чем мы говорили раньше, – сказал Макс.

– Я же сказала, – резко бросила Розали, – я не стану участвовать в дурацком сценарии твоего ненормального друга, если ты…

– Натан умер, – прервал ее Макс, ожидая, что трагизм ситуации немного усмирит Розали.

– Кто такой Натан? – спросила Розали, ставя крест на трагизме.

– Это мой ненормальный друг. Тот, который прятался под столом в доме твоей бабушки.

– А-а, – сказала Розали. – Ну и как это связано со мной?

Розали не была черствой, нет, просто ей часто приходилось видеть смерть, и вообще она едва помнила, как выглядел тот сценарист.

– Перед тем, как его убили, он изложил замысел сценария Пластику Толстоу. Я считаю, что это Пластик убил его – из-за этого самого замысла.

– Я слышала, что кино – убийственный бизнес, – сухо сказала Розали.

– Натан собирался построить сюжет вокруг идеи, что именно корпорация «Клаустросфера» тайно финансирует твою организацию.

Последние несколько дней Макс не раз задумывался о том, как отреагирует на это Розали. Он опасался, что она просто рассмеется ему прямо в лицо. В таком случае он собирался шаг за шагом растолковать ей все, рассказать, как погиб Натан, объяснить, что только Толстоу мог организовать это, и что только Толстоу слышал идею Натана, и что Толстоу присутствовал в предсмертных мыслях Натана. Но Розали не смеялась. Она думала. Глубоко в памяти что-то дрогнуло при этих словах. Дрогнуло где-то там, куда она не хотела лезть.

– По-моему, это ужасно глупо, – нерешительно сказала она. – Мне было бы жалко денег за билет на такой дурацкий фильм.

Макс видел, что попал в цель.

– Что тут дурацкого, Розали? Никто не знает, кто вас поддерживает. Это продолжается тридцать, даже сорок лет. Логично предположить, что за это время кто-нибудь приписал бы себе эту честь, верно?

Тактика съема

Розали вспомнила одну ночь, случившуюся пять лет назад. Ночь, которую она провела с Юргеном Тором…

Тогда ей было двадцать, а в возрасте восемнадцати лет она стала членом «Природы», так и не удосужившись появиться на первой лекции в Тринити-колледже. Довольно скоро ее отвага и ум были высоко оценены, и ее завербовали в группу «Мать Земля». Следом за вербовкой последовали суровые восемнадцать месяцев подготовки, к концу которой она встретилась с великим человеком.