Тучи на западе опустились уже совсем низко, горы потемнели, лишь по дну открытой на запад котловины на цепь барханов лился яркий алый свет и пески казались волнами раскалённой лавы перед гребнем сумрачно-фиолетовых гор. Серпы чёрных теней разделяли их гигантские холмы, как циркулем очертив полумесяцы острых вершин. Ветрено, пусто и угрюмо было в этой котловине. Потом тучи опустились ещё ниже, долина потухла, пески начали сереть и в сумерках приняли страшный свинцовый оттенок.
Лежавшая на дороге пыль в последних лучах заходящего солнца казалась багрово-фиолетовой, а дно котловины повсюду стало кроваво-красным. Вишневые отсветы легли на свинцовые склоны барханов. Зловещая дорога стелилась вдаль под ними, как путь мрачной судьбы в мёртвой стране, и у Элари до боли сжало сердце.
Солнце коснулось края земли, на несколько мгновений мир стал тёмно-пурпурным, потом коричневым и погас. Горизонт впереди темнел с каждой минутой. Но, как только они выехали из угрюмой котловины наверх, сразу сделалось светлее, хотя последние отблески заката уже гасли под приливом тяжёлых, коричнево-фиолетовых туч. Уса-Ю стала просто Тёмной Пустыней — бесконечно однообразная равнина, песок и камни, ничего больше. Лишь на востоке всё тянулись огромные барханы — более низкие, странно правильной пирамидальной формы, они бесконечными рядами уходили во мглу густеющих сумерек.
Элари начало клонить в сон — сказалась многолетняя привычка ложиться вместе с солнцем, но в тряской машине он никак не мог заснуть. Стоило ему задремать, как очередной жестокий рывок будил его и в конце концов он просто отупел, глядя на мир слипающимися, бессмысленными глазами.
Уже давно спустилась ночь, когда машина вновь запетляла по опасным извивам дороги, спускаясь вниз, к морю. На его берегу, словно россыпь драгоценностей, лежала Си-Круана — удивительное созвездие огней среди моря мрака. Их путешествие закончилось незаметно. Элари не сразу понял, что машина уже стоит где-то на окраине городка. Стоило прекратиться тряске, как он растянулся прямо на досках кузова и забылся крепчайшим сном.
Глава 5: На мертвом берегу
1.
Элари разбудил странный, зловещий рассвет. Кровавое марево туманного восхода озаряло свисавшие вниз драные клочья серых мохнатых облаков. На западе от гигантских прибрежных дюн поднимались косые столбы мутного отражённого света. В них парила необычайно крутая бледная радуга — углом, а не дугой, как обычно. Пылевой радуги юноша не видел никогда и даже не слыхал о подобном явлении — или, может быть, знамении? Все вокруг ещё спали и ему было очень одиноко. К тому же, он замёрз.
Ежась от холода, Элари свернулся клубком, как собака, спрятал лицо в руки и снова незаметно уснул. Когда же проснулся, солнце уже стояло высоко — он проспал четырнадцать часов и очнулся в какой-то другой жизни.
Прежде всего, юноша решил вымыться — он чувствовал себя нестерпимо грязным. Ему удалось уговорить солдат отвезти его к морю.
В первые минуты вид огромных валов, с грохотом катившихся на берег, напугал его, но чистоплотность скоро взяла верх. Элари и так плавал очень хорошо, а тут солёная вода сама выталкивала его. Она также жгла его ссадины, но юноша чувствовал, что вреда это ему не принесёт, совсем наоборот. Ободранные ноги не мешали ему плавать и он резвился, пока не замёрз. На берегу его ждали неожиданные трудности — соль стягивала кожу, а смыть её было нечем. Туника, которую он тут же выстирал, и его волосы покрылись белым налётом, но это было всё же лучше грязи.
Потом Элари долго глядел на прибой, чувствуя, как испаряется его хорошее настроение. Дело даже не в том, что всё вокруг было чужим — всё было мертвым. Край плато напоминал руины — рыхлые кривые выступы, скаты рыжей трухи, извивы оврагов. Сама мысль о растительности казалась тут неуместной шуткой. Всюду его взгляд находил лишь щебень, оползни, груды треснувших пород — то, что геологи называют остаточной россыпью. Море было серо-зелёное, в мутной влажной дымке, на узкой глинистой полосе между прибоем и съеденными эрозией лоскутьями берега лежали бурые груды гниющих водорослей, источавшие едкую вонь. В осыпях обрывов торчали причудливые трухлявые кости давно вымерших зверей. Ничего живого. Никаких птиц. Край света. Гиблое место. Тупик.
Элари чувствовал, что попал в ловушку. Поездка в город окончательно испортила его настроение. Си-Круана была просто россыпью одно-двухэтажных строений, расползшихся по берегам бухты без всякой определённой системы. Вода в бухте была мутной, буро-зелёной, цвета протухшей крови. В самом городе его больше всего поразила вонь — груды отбросов лежали прямо по краям узких немощёных улочек. Построенные из замешанной на морской воде глины дома напоминали по виду покрытый инеем навоз. Потолки в них делались такими, чтобы только не ушибить голову. Окна без стекол, ставни и двери из щелястого, выбеленного пустыней дерева, — всё это очень древнее на вид. Здесь не было даже земли — лишь песок пополам с грязью. Песок был повсюду. Прямо к окраине подступали барханы высотой в трёхэтажный дом и из-под их склонов виднелись остовы погребённых развалин. Невероятная толчея на улицах, постоянные крики, брань и драки, жадные тучи мух и пыли — именно так, по мнению юноши, должен был выглядеть ад.
2.
Элари провел в Си-Круане лишь одну неделю, но она стала чуть ли не самой тяжёлой в его жизни. Дело было даже не в том, что он болел — ссадины не доставляли ему особого беспокойства, — но он не мог ходить, чтобы не растревожить ранки и не начать всё сначала. Когда твоё тело полно сил, сидеть на одном месте без дела мучительно, и он подолгу отжимался от пола кузова — просто чтобы утомить себя. Он даже на миг не мог остаться в одиночестве и это мешало ему больше всего остального. Но население Си-Круаны выросло в несколько раз и найти жилье было совершенно нереально. Беженцы спали в кузовах своих машин и юноша был рад, что у него есть хоть такое пристанище. Другим везло гораздо меньше, да и жизнь под открытым небом не очень его тяготила — благо, погода была относительно сносной. Куда больше его угнетала обстановка в городе, — с каждым днём она всё больше накалялась.
Здесь не было Жителей Пустыни — лишь их гарнизон в триста солдат, призванный поддерживать в городе хотя бы внешнее подобие порядка. Теперь они не решались показываться за оградой и вся власть здесь принадлежала Председателю — он прибыл сюда чуть ли не первым, вместе с прихлебателями и верной гвардией. Основное население Си-Круаны составляли беглецы из его государства и теперь они были практически на положении изгоев. Все, кто только мог, сбежали, но таких оказалось немного. Си-Круана была небольшим портом с десятком приписанных траулеров, — в первый же день они ушли в Байгару со всеми экипажами. На рейде остался лишь один большой пароход, — его прислали из столицы, чтобы вывезти гарнизон, если дела станут совсем плохи. Отдельные счастливчики владели тут парусными двухкорпусными лодками, на которых плавали Жители Пустыни, но пересекать на них море было довольно неразумно. Никаких сухопутных дорог из Си-Круаны не было — настоящий край света, ловушка. В обход моря, до Байгары, вел тысячемильный путь через скалы и зыбучие пески.
Ощущение западни, из которой надо немедленно бежать, стало у Элари пронзительно-острым. Здесь не хватало пресной воды — лишь на питье и приготовление пищи, но не больше, и вода здесь стоила дороже еды. С едой тоже обстояло неважно. Беглецы привезли с собой немалый запас продовольствия, но его могло хватить максимум на месяц. А что будет, когда сюда подойдет основная масса беженцев, у которых вообще ничего нет? Пока здесь были лишь те, кто сумел завладеть машинами — чиновники и тому подобная публика. Больше всего юношу поразило, что никто даже не пытался вернуться за оставшимися — все достигшие Си-Круаны машины становились табунами на вечный прикол. Но призрак голодной смерти равно висел надо всеми. Жители Пустыни тут ничем не могли помочь — их земля была совсем не изобильной. Беженцы пробовали ловить рыбу с берега или собирать съедобные водоросли, но юноша знал, что если так пойдет дальше, через месяц населению Си-Круаны останутся либо жеребьевка, либо свободные выборы кандидатов в суп простым большинством голосов — здесь не могло выжить больше людей, чем жило раньше.