Однако в действительности дело обстояло не совсем так, и в приведенной цитате описана всего лишь половина правды. Вторая же половина правды позволяет взглянуть на ситуацию несколько с иной стороны.
В других книжках (при желании) довольно легко можно найти информацию о том, что два Чарльза – Лайель и Дарвин – были близкими друзьями, и еще неизвестно, чья теория оказала на другую большее влияние. Точнее было бы говорить о том, что обе они развивались параллельно, помогая друг другу «вставать на ноги». Одному Чарльзу (Дарвину) был необходим длительный и постепенный ход геологических процессов, поскольку в этом нуждалась его теория эволюции. Другому Чарльзу (Лайелю) очень кстати пришлась длительная эволюция, чтобы «подкрепить» ею свою теорию столь же длительного и постепенного формирования геологических слоев, обходящуюся без каких-либо катастроф. Вот так, подпирая друг друга плечами, они и добивались продвижения своих двух теорий.
Рис. 9. Чарльз Лайель и Чарльз Дарвин
Если же придерживаться строгой терминологии, то Дарвин (в отличие от утверждения авторов учебника) вовсе ничего не доказал. Он всего лишь высказал одну из возможныхверсий объяснения имевшихся фактов, то есть выдвинул теорию. Но две теории помогали друг другу, создавая иллюзию «подкрепления и доказательства» друг друга и формируя единую картину медленной и постепенной эволюции – как в биологии, так и в геологии.
Проблемы с доказательной базой, естественно, оппоненты не могли не заметить. Поэтому критике долгое время подвергались не только «еретические» взгляды Дарвина, но и столь же «еретическая» теория Лайеля, хотя количество их приверженцев все-таки постепенно росло. Во второй же половине XIX века в спор включились физики, и чаша весов начала уверенно склоняться в сторону двух Чарльзов.
Сначала, правда, дело пошло не совсем гладко.
Известный и весьма авторитетный физик Уильям Томсон (он же – лорд Кельвин), исходя из предположения, что Земля в самом начале была расплавленным шаром, и опираясь на законы термодинамики, подсчитал время, в течение которого такой шарик мог охладиться до современной температуры, и получил результат 20-40 миллионов лет. Причем сам Кельвин отдавал «личное предпочтение» нижнему показателю, то есть значению в 20 миллионов лет. Пусть это были всего лишь оценки, но это все-таки был уже хоть сколь-нибудь научный результат, а не просто неизвестно откуда взявшиеся библейские утверждения.
Рис. 10. Сэр Уильям Томсон (лорд Кельвин)
Дарвина этот результат совершенно не устраивал, и он называл Кельвина своей «самой мучительной неприятностью». Дело вдобавок усложнялось тем, что Кельвин абсолютно не поддерживал дарвиновскую теорию эволюции.
«Из писем Дарвина можно увидеть, что это развитие физики серьезно беспокоило его. Он называет лорда Кельвина «гнусным призраком», и в своем письме [к одному из своих знакомых в 1869 году] … он пишет: «Несмотря на ваши замечательные комментарии к процессам, которые могут осуществиться в пределах миллиона лет, меня сильно беспокоит короткая продолжительность существования мира в соответствии с сэром У.Томсоном, ибо мои теоретические взгляды предполагают очень долгие периоды времени, которые существовали до того, как появилась кембрийская формация» … С болью и сомнениями он писал Уолласу в 1871 году: «Я до сих пор так и не смог смириться с фундаментальным понятием сокращенного возраста солнца и земли»» (Ч.Льюис, «Игра под названием «Угадай возраст»»).
И все-таки 20 миллионов лет – уже не какие-то жалкие шесть тысяч…
Окончательно же победа к теории двух Чарльзов пришла с открытием явления радиоактивности на рубеже XIX и ХХ веков и с приложением ее к измерению радиоизотопного возраста пород, что дало возможность биологам (точнее: палеонтологам) и геологам оперировать значениями уже не в миллионы, а в миллиарды лет. Миллиардов лет на медленную и постепенную эволюцию уже вполне хватало, и все принялись дружно выстраивать геохронологическую шкалу и забивать в нее радиоизотопные гвозди…
Проблема заключается в том, что с самого начала спор велся между такими двумя концепциями, которые занимали исключительно крайнее положение: либо все по библейским текстам, либо исключительно медленная и плавная эволюция в биологии и геологии. И ни шагу в сторону!..
Можно сказать, что одна «экстремистская» концепция была побеждена другой – столь же «экстремистской». О чем, впрочем, весьма красноречиво говорил сам автор победившей геологической теории:
« Необходимо отбросить все теории, включающие в себя представление о сильных внезапных катастрофах» (Ч.Лайель, «Принципы геологии»).
А на каком, собственно, основании?!.
Одно дело – отбросить догмат библейского текста. В этом действительно была насущная необходимость, поскольку факты явно противоречили этому догмату. И совсем другое дело – отказ полностью от учета катастроф лишь на основе субъективных предпочтений. Это абсолютно ненаучный подход!!!
Однако этот абсолютно ненаучный подход – в силу столь же субъективных исторических предпочтений – оказался в основе современных принципов геологии, которая называет себя наукой!..
Парадокс?.. Нет! Реальность!..
И вот тут-то геологи сильно подставились. Они дали креационистам весьма серьезный повод для критики и… для пропаганды своих идей!
Что, впрочем, вполне естественно – если одна теория в чем-то дает сбои, то другая на этом поле получает определенные преимущества. А сбои-то современная геология, как на деле выясняется, дает порой весьма серьезные. И что самое главное – непосредственно по основному предмету самого изначального спора, то есть по вопросу Всемирного Потопа!..
* * *
Ледниковый период против Всемирного Потопа
Был или не был все-таки Всемирный Потоп?
Победа теории двух Чарльзов в своем изначальном, «экстремистском» варианте как бы автоматически «давала ответ» и на этот вопрос, стоявший еще в самом начале формирования геологии как науки. Раз победила «теория без катастроф», то и Всемирного Потопа не было, поскольку Потоп – тоже катастрофа.
Ныне, правда чаще всего геологи стараются обходить столь ненаучный прием, предпочитая либо просто отмалчиваться, либо ссылаться на знаменитую бритву Оккама, – дескать, раз «удается» объяснить особенности геологического строения земной коры и залегания различных слоев без какого-либо Всемирного Потопа, то и Потопа как такового не было.
Но в том-то и проблема, что в действительности удается объяснить отнюдь не все имеющиеся особенности. Равно как и далеко не все связанные с этим палеонтологические находки. Причем, как ни парадоксально, многие из этих находок были известны уже в самом начале спора двух глобальных геологических концепций. Впрочем, это естественно – ведь не на одни же только библейские тексты опирались сторонники реальности Потопа в спорах с эволюционистами…
«Ведущим «дилювиалистом» (ученым, изучающим потоп), был бесспорно, Уильям Баклэнд (1784-1856), который в 1813 году получил место преподавателя минералогии в Оксфордском университете и там же, в 1818 году, стал преподавателем геологии… В своей речи при вступлении в должность преподавателя геологии Баклэнд пытался показать, что геологические факты согласуются со сведениями о сотворении мира и потопе, записанными в книгах Моисея… За публикацию своего magnum opus (основного труда), озаглавленного «Следы потопа», Баклэнд удостоился высоких похвал со стороны критиков… Баклэнд был хорошо знаком с геологической литературой и, используя сообщения о находках костей ископаемых животных на больших высотах в Андах и Гималаях, пришел к заключению, что потоп не ограничивался территорией низменностей; толща воды была достаточно велика, чтобы закрыть высокие горные хребты. Им был собран обширный и разнообразный материал в подтверждение всемирного потопа. В качестве доказательства рассматривались: теснины и ущелья, прорезающие горные массивы; останцы и столовые горы; колоссальные скопления щебня; валуны, рассеянные на холмах и по склонам гор, куда никак не могли занести их реки. Эти явления, казалось, невозможно было связать с действием современных, недостаточно мощных факторов эрозии и переноса осадков. Поэтому Баклэнд придерживался представлений сэра Джеймса Холла о некоем грандиозном потоке или водяном вале вроде гигантской приливной волны» (Э.Хэллем, «Великие геологические споры»).