Хотя в конце эпохи Чжоу даосизм в обоих своих аспектах пользовался значительной популярностью, он был малопривлекателен для правителей того времени, озабоченных исключительно практическими вопросами: как сохранить, расширить и укрепить свою политическую власть. В те смутные времена, когда политические изменения происходили как в калейдоскопе, искусство политической интриги и дипломатии стало не менее важным, чем военная сила. Для рекомендаций по этим вопросам князья прибегали к помощи советников, которых выбирали преимущественно из числа ши, прослойки служилых людей. Многие ши выработали собственную концепцию управления и социальных реформ, которые могли бы позволить князю навести больший порядок в его государстве, заручиться доверием народа и сравняться со святыми императорами былых времен. Эти люди пытались убедить могущественных князей в верности своих теорий, рассчитывая быть принятыми на службу в качестве советников. Если какой-то князь не прислушивался к их советам, они обычно переходили к другому двору, чтобы там распространять свои идеи. Одним из таких «странствующих служилых» (юши) был Конфуций.

Учение Конфуция можно охарактеризовать как протест против времени, в котором он жил. Отмечая аморальные тенденции своих современников, он утверждал важность «гуманности» (жэнь) в качестве морального принципа; если правитель и его чиновники обретут это моральное качество, то дела их государства будут в порядке, а народ довольным и процветающим. Видя, как ослабевают священные семейные связи, он восхвалял «сыновнюю почтительность» (сяо), проповедуя, что крепкая и хорошо организованная семья является основой государства. Наблюдая, с какой легкостью государственные мужи и военачальники меняют свои симпатии, он подчеркивал важность «верности господину» (чжун). Наблюдая, что ритуалы и церемонии превратились в чистую формальность, он стремился восстановить их первоначальную значимость. В то же время Конфуций подчеркивал, что в его идеях нет ничего нового, что он только выдвигает принципы, необходимые для идеального государства, которое существовало в глубокой древности при святых правителях Хуан-ди, Яо и Шуне.

В отличие от даосизма, несветского и матриархального по своей ориентации, учение Конфуция было исключительно практической философией, применимой к патриархальному государству. Он отвергал мистицизм и то, что мы назвали бы религиозными проблемами. Но его идеи были слишком этическими, чтобы привлечь современных правителей, и все его моральные призывы в целом оказались безуспешными. Однако его подход к жизни отвечал некоторым аспектам китайской ментальности. Преданные ученики продолжали хранить и разрабатывать его учение, которое несколькими веками позже получило поддержку правителей династии Хань. Тогда его провозгласили Великим Мудрецом, а еще позже — Великим Наставником Всех Времен, поскольку вера, связанная с его именем, превратилась в своеобразную государственную доктрину. Конфуцианство выдержало все нападки со стороны даосов и буддистов и даже пережило решительные реформы, проведенные в КНР в 50-х гг., так что Конфуций официально признан одним из величайших людей в китайской истории; в 1957 г. в его храме в Цюйфу (пров. Шаньдун) были возобновлены ежегодные торжества [31].…

Нам почти ничего неизвестно об отношении Конфуция к женщинам. Единственный намек можно обнаружить в «Лунь юе», где он однажды выступает с резким и довольно безжалостным заявлением: «Трудно иметь дело только с женщинами и низкими людьми. Если с ними сближаешься, то они перестают слушаться. Если же от них удаляешься, то неизбежно испытываешь с их стороны ненависть» («Лунь юй», 17:24). [32]Во всяком случае, в системе Конфуция, какой она была разработана его последователями, женщинам отводится довольно низкое место. Конфуцианство утверждает, что женщина абсолютно и безусловно стоит ниже мужчины. Ее первый и основной долг заключается в том, чтобы повиноваться мужу и родителям, поддерживать порядок в доме и рожать здоровых мальчиков. Акцент делается на ее биологической функции, а эмоциональная жизнь отодвигается на второй план. Непорочность считалась залогом нормальной семейной жизни и непрерывного продолжения потомства; особо подчеркивалось, что женщина должна вести безупречную жизнь. Для утверждения этого принципа конфуцианцы провозгласили полное разграничение полов и довели его до самых абсурдных крайностей, таких, например, что муж и жена не должны вешать свои одежды на одну и ту же вешалку. Идеальной считалась женщина, которая все свои усилия сосредоточивает на домашних проблемах; она называлась нэй жэнь, «та, которая внутри». На ее участие в делах за пределами дома, в особенности в общественных, смотрели презрительно и объявляли источником всех зол и причиной падения великих династий.

Вниманию читателя был предложен предельно сжатый обзор даосизма и конфуцианства. Именно эти два направления мысли в совокупности и сформировали китайский образ жизни и поведения. Они влияли друг на друга и, несмотря на то что преследовали разные цели, имели между собой много общего. Поэтому человек мог — что обычно и бывало — следовать одновременно обоим учениям. Взгляд на мир и образ жизни большинства китайцев, в сущности, представляет собой соединение обоих направлений.

Хотя конфуцианцы регламентировали социальное положение мужчины и женщины и их соответственное место и обязанности в семье, в сексуальных отношениях они в основном руководствовались даосскими идеями. За пределами спальни жена часто была хотя и незаменимым, но в эмоциональном плане второразрядным членом семейства, в спальных же покоях она нередко бывала великой наставницей, хранительницей тайн секса.

Помимо конфуцианства и даосизма в конце династии Чжоу возникло много и других философских учений. В сущности, эта эпоха была золотым веком китайской мысли и часто называется «периодом ста философов». Однако поскольку их теории непосредственно не повлияли на современную им или последующую сексуальную жизнь, мы обойдем эти труды молчанием.

Первую часть можно завершить обзором основных китайских представлений о сексе. Чтобы нарисовать полную картину, нам придется изложить некоторые факты, доказать которые можно только при помощи послечжоуских данных, таких как «сексуальные пособия». Впрочем, есть основания полагать, что хотя изложенные в них принципы и не были отчетливо сформулированы в чжоуских источниках, они уже и тогда были признанными.

У древних китайцев не существовало отчетливого представления о физиологических функциях женских детородных органов. Им не было известно, что оплодотворение происходит в результате соединения сперматозоидов мужчины с клетками женских яичников. Они не делали различия между обычными вагинальными выделениями и выделениями из яичников, а считали последние, равно как и все жидкие выделения из матки и вульвы, сущностью инь — покрытием стенок матки, необходимым для того, чтобы мужское семя могло развиться в зародыш. Поэтому термин цин в значении «семя» используется почти исключительно для обозначения спермы мужчины, в то время как клетки яичников обычно называются ци (пневма) или сюэ (кровь). [33]Более того, древние китайцы пришли к ошибочному выводу, что если количество мужского семени строго ограничено, то женщина является неистощимым сосудом пневмы инь.

Считалось, что совокупление преследует двойную цель. Задачей полового акта было оплодотворить женщину, чтобы она могла родить сыновей для продолжения рода. Таким образом исполнялись и роль, предписанная женщине в существующем миропорядке, и священный долг перед предками, поскольку благополучие покойных в потустороннем мире можно было обеспечить только при помощи регулярных жертвоприношений, проводимых их потомками на земле. Во-вторых, задачей полового акта было укрепление жизненной силы мужчины за счет впитывания от женщины пневмы инь, в то время как для здоровья женщины могло оказаться благотворным возбуждение ее дремлющей природы инь.