— Нет. — Алекс старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Но пытаюсь узнать. — Он потер рукой лицо. — Вы и представить себе не можете, как я хочу это узнать.

— Мне одно непонятно, — сказала Касси, глядя в колонку светской хроники в журнале, который привез Уилл, — почему отец говорит, что видел меня? Такое поведение вполне естественно для Алекса, ведь люди начали шептаться, но отцу-то терять нечего.

— Только тебя, — возразил Уилл. — Ты представить себе не можешь, как все мерзко, в чем только Алекса не обвиняют. В заговоре. В убийстве. В одном журнале даже написали, что ты любовница принца из Европы и убежала с ним в джунгли в Африку или куда-то там еще.

Касси засмеялась и погладила свой растущий живот.

— Это точно!

Уилл не сказал ей то, что давно хотел: что она красавица, несмотря на округлившиеся из-за ребенка Алекса Риверса формы.

— Я тут подумал, что Алекс, возможно, заплатил твоему отцу.

Касси покачала головой.

— Алекс никогда бы так не поступил! — Ее лицо просияло. — Наверняка он узнал, что обо мне пишут газеты, и не хотел, чтобы я страдала. Он так и сказал моему отцу, а тот ради меня готов подтвердить что угодно. — Она улыбнулась Уиллу. — Понимаешь?

Он не понимал, но не мог заставить Касси в это поверить.

— Самое смешное во всех этих историях, которые рассказывают о вас в Голливуде, то, что правды никто так и не узнал.

Касси попыталась ногой вырыть камешек из земли.

— Потому что никто не хочет в это верить, — объяснила она.

Они сидели у остова парильни, внутри которой проходил свадебный ритуал сиу. Уилл вернулся неделю назад, разорвав договор аренды жилья в Лос-Анджелесе. Он сказал Касси, что в Пайн-Ридж оставаться не хочет, но и в Лос-Анджелес не вернется. Он решил, что дождется рождения ребенка, а когда Касси уедет, тоже здесь не останется.

Изредка он позволял себе мечтать о том, что Касси поедет с ним.

Уилл вернулся как раз на свадьбу своего старого, но когда-то преданного им друга Горация. Они уже давно помирились, но Уилл только сейчас с удивлением узнал, что Гораций никогда не уезжал из резервации. И в жены он брал чистокровную сиу.

Гораций познакомился с Касси в городе в магазине, торгующем зерном и кормами, которым он теперь управлял. Она покупала еду для собаки, и ей необходимо было отнести покупки в грузовик, а Уизер как раз сидел в кузове.

— Я знаю этого пса, — удивился Гораций. Так они и выяснили, что оба знакомы с Уиллом.

Гораций и Гленда сидели в парильне вместе с шаманом, Джозефом Стоящим на Солнце. Больше никого не было — гости соберутся позже, на гражданскую церемонию. Гораций пригласил Касси и Уилла и попросил его присмотреть за горящими углями, чтобы камни были готовы, когда Джозеф станет укладывать их в холщовый мешок.

— Кажется, выходят, — прошептала Касси.

Сегодня она впервые приблизилась к ритуалу лакота. Она старалась себе в этом не признаваться, но была в полном восторге. Физический антрополог, живущий в ней, презирал этот интерес, а культурный антрополог, которого она давным-давно в себе похоронила, шептал, что нужно все записывать. А просто женщина в ней только что увидела, как двое влюбленных вошли в парильню, чтобы скрепить свои клятвы.

Уилл передал Джозефу последние четыре камня двадцать минут назад — они видели, как пар шипит на стыках парусины.

Полог распахнулся, появился старый, сгорбившийся, практически голый шаман. Он улыбнулся Уиллу и зашагал по тропинке, ведущей к небольшому ручью.

Потом вышла Гленда, за ней Гораций. Влюбленные, похоже, не обращали внимания на то, что из одежды на них только яркие ленты на шее, каждая из которых символизирует какую-то сторону брака — их отношение друг к другу, к Богу, к планете, к детям, к обществу.

— Эй, — улыбнулся Уилл, — не хочешь поцеловать невесту?

Но Гораций лишь шлепнул Гленду по заду, и они побежали к ручью. Их ленты, подобно радуге, сверкали над водой.

Касси, стоящая рядом с Уиллом, всхлипнула. Он приподнял ее подбородок и пристально вгляделся в лицо.

— Ты плачешь? — удивился он.

Касси пожала плечами.

— Не могу сдержать слезы. Я вообще стала такой плаксивой. — Она взглянула на открытую парильню, из которой продолжал валить пар. — Вот так и должны проходить свадебные церемонии, — сказала она. — Ты, он и больше никого. И ничего не утаишь. — Она поднялась, прижимая руку к пояснице. — Я бы хотела так сочетаться браком, — негромко призналась она.

Где-то вдали засмеялась Гленда, ее голос переплетался с голосом ее мужа. Уилл встал рядом с Касси, пытаясь рассмотреть то, что видела она.

— Договорились, — небрежно произнес он, — когда?

Касси повернулась к нему и улыбнулась.

— Не знаю. В следующий вторник. А потом позвоним в газеты, чтобы дать им повод вылить на меня очередную порцию грязи.

Уилл промолчал, даже когда Касси вложила свою руку ему в ладонь и потянула вниз на берег ручья.

—  Taήyaή yahí yélo, — запинаясь, произнесла она. — Я рада, что ты вернулся.

И хотя Уилл был не в силах это произнести, он знал, что тоже этому рад.

Сегодня исполнилось четыре месяца с тех пор, как Касси исчезла, три месяца и шесть дней с тех пор, как она звонила. Алекс сидел на веранде, куда выходили окна спальни, сжимал в руках очередной бокал и старался себя не жалеть.

У него вошло в привычку перебирать воспоминания о Касси, так что она становилась почти реальной: вот Касси склонилась над костью в тусклом свете своей лаборатории; вот Касси смеется над развязной походкой продюсера а-ля Элвис или над привычкой одной актрисы щелкать анорексичными суставами; вот волосы разметались у нее по плечам, когда он проводит губами по ее животу. Да, и еще одно, о чем он не дает себе забыть, — скорчившуюся у его ног, истекающую кровью Касси, избитую, но все равно протягивающую руку, чтобы успокоить его.

Он поклялся себе, что сделает все, чтобы ее вернуть. Пойдет к психиатру. Станет посещать сеансы групповой терапии. Черт, он даже готов дать эксклюзивное интервью, обнажиться перед журналом «Интертейнмент тунайт». Его репутация и так испорчена, и никакая негативная реакция публики на правду несравнима с болью, которую все эти годы терпела Касси. Каждый раз, поднося бокал к губам, он думал об этом, но все это были только обещания. Человек, которому были адресованы его клятвы, все еще их не слышал.

В дверь спальни постучали, и Алекс недовольно зарычал. Он не хотел видеть никого из прислуги. Они задавали вопросы, на которые ему теперь было наплевать: например, что он желает на обед и остается ли в силе его договоренность о встрече с мистером Сильвером.

— Убирайтесь! — крикнул он. — Я работаю.

— Черта с два! — раздался женский голос.

Послышался цокот высоких каблуков. Алекс откинулся на спинку кресла-качалки и закрыл глаза, надеясь, что все-таки ошибся в своем предположении.

— Это я сейчас работаю больше, чем ты.

Перед ним в элегантном бежевом льняном, сшитом на заказ костюме и широкополой шляпе, которая была бы больше уместна на ипподроме Эскот, стояла Офелия. Она наклонилась, забрала у Алекса бокал, погладила его отросшую бородку.

— Ужасно выглядишь, Алекс, — заметила она, — хотя, как я понимаю, в последнее время у тебя не так много посетителей.

— Офелия, — вздохнул Алекс, — что тебе, черт побери, от меня нужно?

Она присела, так что их глаза оказались на одном уровне. Они смотрели друг на друга, и ни один не желал отвести взгляд.

— Скажем так, в наших общих интересах зарыть топор войны, — сказала она. — Прошло уже четыре месяца, а Касси не звонила ни мне, ни тебе…

Алекс забылся и отвернулся.

— Черт побери! — воскликнула Офелия, приоткрыв от удивления рот. — Она звонила тебе.

Алекс покачал головой и попытался замаскировать свою оплошность бравадой.

— Алекс, — остановила его Офелия, — дай мне сказать. — Она встала и хлопнула парой белых перчаток по бедру. — Я пришла сюда, чтобы мы объединили наши усилия, а ты, оказывается, уже нашел Касси. — Она смерила его пристальным взглядом. — Тогда почему ты не с ней?