— Эй! — окликнул он, пытаясь поднять Касси настроение, и кивнул в сторону экрана. — Свое шоу пропустишь.

Как он и просил, бармен переключил канал за пятнадцать минут до начала церемонии вручения наград Киноакадемии. Уилл понятия не имел, что транслировали перед этим, и решил, что передают какой-то очередной глупый сериал. Но потом увидел лицо Алекса Риверса, а рядом с ним на диване сидела Касси.

— Интервью с Барбарой Уолтерс, — пробормотала Касси и так сильно сжала салфетку, что костяшки пальцев побелели, а влажная бумага порвалась. Вдруг она истерично захохотала. — Он должен был идти вторым. А не последним. Вторым!

В голове ее проносились тысячи мыслей. А что, если бы Алекс знал, что в итоге его покажут последним? Возникла бы вообще эта ссора? Пришлось бы ей тогда убегать из дома?

Касси не сводила глаз со знакомых занавесок в гостиной, со шторма за окнами, от которого трепетали кусты азалии. Вот она берет букет лилий, который реквизитор Барбары Уолтерc положил на кофейный столик, где обычно лежал толстый экземпляр «Нью-Йоркер».

Но пристальнее всего Касси смотрела на Алекса, который сидел рядом с ее тенью, такой свежий и чисто выбритый, каким бывает каждый день, когда выходит из ванной, — и у нее дух захватывало. На экране его руки легонько барабанили по ее плечу. Он рассказывал миру, что Алекс Риверс и его жена по воскресеньям смотрят мультфильмы в постели.

«Боже мой, Алекс!» Касси, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, встала и прикоснулась к экрану, как будто могла погладить мужа. Она, пока не увидела его, даже не осознавала, как сильно соскучилась.

И тут Касси услышала собственный голос. Она прищурилась, заставляя себя перевести взгляд с Алекса на свой рот, произносящий слова, и поерзала на стуле, думая о том, как странно звучит ее голос, — совершенно не похоже на то, как она себя слышит.

— Я думала, что он — знаменитость, которая всячески выпячивается, чтобы показать, кто здесь главный, — услышала Касси собственный голос, — и как это ни печально, но поначалу это подтвердилось.

Она увидела, как вспыхнули глаза Алекса от поворота разговора, в котором он выглядел настоящим дураком. И несмотря на то, что это произошло несколько недель назад, Касси передернуло. Интересно, а зрители заметили вспышку ярости за невозмутимым фасадом? Обратили внимание, что она немного отклонилась влево, чтобы Алекс не касался ее синего от побоев бока? Разглядели следы синяков под прозрачными рукавами ее блузки?

Бóльшую часть того, что говорила Касси, вырезали. Фактически Барбара Уолтерс закончила словами «И жили они счастливо…», спросив у Алекса: «Почему Касси?» И Алекс, глядя прямо в камеру, ответил: «Она создана для меня». Быстрый поцелуй, которым он наградил ее в конце интервью, — редакторы сделали стоп-кадр, поэтому губы Алекса навечно слились с ее губами. Снято.

Интервью закончилось, и началась реклама.

Уилл посмотрел на Касси. Она не сводила взгляда с рекламы памперсов, как будто не понимала, почему Алекс исчез с экрана, и продолжала гадать, как его вернуть.

Он встал, подошел к бару заказать еще пиво.

— И чипсы или еще что-нибудь пожевать, — добавил Уилл. — Ночь предстоит длинная.

— Поверить не могу, что он пришел не один.

Касси продолжала повторять одно и то же с самого начала церемонии вручения наград Киноакадемии, когда какая-то там Мелани вышла из лимузина, в котором приехал Алекс. Она осушила второй стакан воды еще до того, как Алекс вошел в павильон Дороти Чандлер.

— Вот сука! — шептала она, не сводя глаз с Алекса, одного Алекса.

Начало было многообещающим. Первую главную награду вечера за «Лучшего актера второго плана» получил Джек Грин, который и отсалютовал Алексу маленькой золотой статуэткой. С того момента название фильма произносилось в течение всего вечера — за киноискусство, монтаж, озвучивание. Уилл уже потерял счет «Оскарам», которые были получены за час, пока он допил свою шестую и последнюю бутылку пива. Он не понимал, как Касси в силах сидеть, более того, еще не заснула.

Он положил голову на стол.

— Разбуди меня в самом конце, если он выиграет главную номинацию, — попросил Уилл.

Касси кивнула и сглотнула. Потом помешала пальцем соль, оставшуюся на дне банки с арахисом.

— Знаешь, почему их называют «Оскар»? — через время спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Одна секретарша, которая работала в Академии кинематографических искусств и наук, сказала, что статуэтка похожа на ее дядюшку Оскара. Ты когда-нибудь слышал… что-либо глупее?

Что-то в ее голосе насторожило Уилла, и он приоткрыл глаза. По щекам Касси текли слезы. И хотя она сидела прямо, словно аршин проглотила, было ясно, что это из последних сил.

Уилл передвинул свой стул, протянув его по засыпанному опилками полу, вплотную к стулу Касси и обнял ее.

— Все в порядке, — прошептал он.

Сколько же он спал? Неужели Алекс проиграл, а он это пропустил?

— Ничего не в порядке! — плакала Касси в плечо Уилла. — И никогда не было в порядке! Это я должна сидеть во втором ряду. Это мое лицо должно попадать в видоискатель каждый раз, как камеры пробегают по ряду.

— Не вешай нос, — продолжал утешать ее Уилл. — В это время ты бы все равно уже крепко спала.

— Но спала бы там! — возразила Касси. — Это самый важный вечер в его жизни, а я за тысячи километров, одна.

«Ты не одна, — хотелось сказать Уиллу, — я с тобой». Он так пристально взглянул на Касси, что она перестала плакать и тоже посмотрела на него.

И тут объявили номинацию «Лучшая мужская роль».

Так же легко, как если бы выходила из роскошного автомобиля, Касси высвободилась из объятий Уилла. Стряхнула его руку и облокотилась о стол, всего в нескольких сантиметрах от своего мужа. Когда на экране телевизора вспыхнул короткий эпизод из «Истории моей жизни», отражение Алекса мерцало в луже, образовавшейся от ее вспотевших ладоней.

«В номинации “Лучшая мужская роль” побеждает…»

Касси перестала дышать. Свет от телевизора омывал ее лицо.

«Алекс Риверс».

Глаза Касси сияли. Она с жадностью смотрела, как Алекс спешит по проходу к сцене и принимает статуэтку. Уилл даже задался вопросом, понимает ли она, что протягивает правую руку к телевизору, как будто может до него дотронуться.

Ему было наплевать на «Оскара» Алекса Риверса, но он не мог оторвать глаз от Касси. Он подумал, что она отлично выглядит, когда остановил свой грузовичок у дома деда и бабушки, но прямо у него на глазах она превратилась в какое-то просто феерическое создание. Когда на экране возник Алекс, она ожила.

Еще никогда в жизни Уилл не был так зол.

Четыре недели назад, когда Касси появилась на пороге его дома, он увидел следы ярости знаменитого Алекса Риверса и понял, с каким грузом ей приходится жить. Но до этой секунды Уилл не осознавал, как много забрал Алекс от самой Касси.

Волосы Алекса отливали золотом ярче «Оскара». Касси видела, как он сжимает статуэтку и смотрит прямо на нее.

— Я хотел бы поблагодарить Герба Сильвера, кинокомпанию «Уорнер Бразерс», Джека Грина и…

Касси не слышала, что Алекс говорит, — она не сводила глаз с его красиво вылепленного рта, представляя, как он впивается в ее губы.

— Эту награду заслужила и моя жена, Касси, которая нашла этот сценарий и убедила меня в том, что это именно то, что хочет видеть публика. И в том, насколько мне самому нужна эта роль. Сегодня она со своим больным отцом. Я разговаривал с ней несколько часов назад, и она очень сожалела, что не может быть сейчас здесь, рядом со мной. Я немного нервничал, поэтому не успел все сказать по телефону. На самом деле я хотел ей сказать: «Где бы ты ни была, Касси, хоть на другом конце земного шара, ты все равно остаешься со мной». — Взгляд Алекса стал сосредоточенным, сейчас он смотрел на море обращенных к нему лиц. — Спасибо, — поблагодарил он и поспешно покинул сцену.

Касси видела, как он принял еще два «Оскара». Это явно был вечер Алекса, тем не менее он не забыл упомянуть и ее имя. Во второй раз он признался всему миру, что любит ее. В третий раз прошептал «Возвращайся скорее домой», настолько тихо, что Касси гадала, услышал ли это кто-нибудь из зрителей.