Наверное, самый распространенный в сопредельных Мирах миф — это бессмертие эльфов. Людей, конечно, можно понять: что еще приходит на ум, когда встречаешь юного красавца, которого еще твоя прабабка видела, причем точь-в-точь таким же? Но вера в эльфийское бессмертие не мешала людям в войнах с перворожденными, из чего напрашивался вполне логичный вывод, что своей смертью эльфы не мрут, а от стрел, мечей и удавок — запросто! От таких мыслей становилось стыдно за свой народ, и тогда я с упоением думала, что, в отличие от говорящих приматов, я хотя бы наполовину дракон.
Саатарские войны в имперском издании описывались однобоко, и мне неоднократно приходилось отвлекать Лайса от управления фургоном и его собственных размышлений, требуя ответа, отчего, к примеру, великие перворожденные при виде каэтарской армии забивались в лесную чащу, вместо того, чтобы дать наглым людишкам достойный отпор.
— Все не так просто, — втолковывал мне он. — Воинская мощь защитников Леса и прибывших из-за океана захватчиков была приблизительно равна, но магия… Понимаешь, Галчонок…
Забавно звучит: Эн-Ферро говорит со мной на каэрро, а слово "галчонок" произносит по-русски. Интересно, как воспринимается это мое "имя" на слух аборигена?
— … эльфийская магия принципиально отличается от человеческой: она не слабее, но для ведения военных действий не очень подходит, так как направлена в большей степени на созидание, и в арсенале их волшебников слишком мало боевых заклинаний, чтобы они могли достойно ответить людским магам. А люди, мало того, что умеют, так еще и редко когда пренебрегают даже самыми темными знаниями. В ход шло все: некромантия, магия крови, призыв демонов…
— Знаешь, Лайс, — поежилась я, — после твоих слов, не очень хочется учиться в человеческой школе волшебства.
— И зря, — заявил магистр Пилаг, чья магия тоже была далека от людской. — Все вышеперечисленные мной действия можно использовать и в вполне мирных целях.
Предположить, как можно использовать в мирных целях некромантию или демонов, мне фантазии не хватило, и я снова вернулась к книге.
Наскоро пролистав страниц двадцать, где описывались подвиги и разбирались тактические ошибки генералов прошлого, я наконец-то дошла до того, чем же все-таки закончилась вся эта возня. В результате нескольких попыток экспансии и стольких же попыток прийти к мирному сосуществованию, Империя отхватила обширные земли на восточном побережье Саатара. С тех пор колонии, к ужасу проживающего в них люда, периодически становились плацдармом для высаживающихся в Западных землях имперских войск, одержимых в очередной раз желанием заполучить силу, власть и бессмертие. Наибольший ажиотаж вызывала усыпальница Велерины. Жившая почти тысячу лет назад человеческая волшебница, разочаровавшись в соплеменниках, поселилась в Лар'эллане, где и закончила свои дни, перед смертью неосмотрительно сболтнув, что вся ее сила перейдет к тому, кому достанутся ее кости. А поскольку, как гласили древние легенды, Велерина была сильнейшей чародейкой своего времени, за ее мощами шла нешуточная охота. Впрочем, все попытки заполучить "кость всевластия" оканчивались ничем: людям не удалось даже отыскать месторасположение гробницы. Последний раз крушение надежд на обретение силы человеческие маги потерпели лет тридцать назад, во времена правления Растана Первого. К вящей радости колонистов, обычно мирно соседствующих с эльфами, его величество скоропостижно скончался в самом начале кампании, а наследник, нынешний император, планов родителя не поддержал, и брошенную на завоевание Лар'эллана армию, в ожидании решающей схватки с эльфами разграблявшую поселенцев, с позором погнали назад, на Каэтар.
Судя по всему, автор целиком и полностью поддерживал политику Растана Второго, расписывая, какие перспективы открываются перед жителями обоих материков после заключения мирного договора. В большей выгоде, как и следовало ожидать, оставались люди. Эльфы же должны были возрадоваться тому, что теперь их перестанут завоевывать и разрешат посещать Империю. Это при том, что с большинством государств Каэтара у них вполне дружеские отношения уже очень и очень давно (кроме Рейланы, где сердце эльфа считается изысканным деликатесом, а уши — оберегом от сглаза). И нужна им при таком раскладе эта Империя?
— Нужна! — заверил меня Лайс, к которому я вновь обратилась за разъяснениями. — Ты политическую карту Тара помнишь? Восточный материк — лоскутное одеяло: сотня мелких царств, королевств и княжеств. Кроме Каэтарской Империи, которая занимает почти всю центральную часть и север континента. Так теперь подумай, какое из людских государств представляет для остроухих реальную угрозу, и с кем бы им лучше подружиться?
Трактовки Эн-Ферро выгодно отличались от книжных, а потому я забросила недочитанный том, и засыпала карда возникшими за время чтения вопросами. Выяснить удалось следующее: Империя не так уж плоха, Эльфийский Лес далеко, между ними океан и в настоящее время мир, а я забиваю голову всякой ерундой.
— Ты же сам велел читать!
— А теперь не велю, — Лайс гордо расправил плечи, по-видимому, представляя свой зад на позолоченном троне вместо ободранной деревяшки, заменявшей сиденье возницы. — Теперь я велю тебе отложить книжку и заняться делом.
Под делом предполагалось совершенствование моих магических способностей. Но как совершенствовать то, чего я в себе абсолютно не ощущаю? Закрыться от ментального сканера — да. Позволить Эн-Ферро влезть ко мне в голову и показать ему какую-нибудь гадость, наложив картинку поверх блоков — тоже да. Все остальное — трижды нет.
Кард пытался мне что-то объяснить, но источники силы, к которым он обращался, были для меня недоступны, а как подступиться к тем, которые явственно ощущала я, он не имел ни малейшего представления. Все-таки людская и кошачья магия Пилаг слишком разные.
Через пять или шесть дней пути Эн-Ферро пришла в голову другая "замечательная" идея — научить меня обращаться с мечом.
— Ну, считай, полдела сделано, — сказал он, когда я взяла в руки оружие. — Вид у тебя очень грозный.
После трех занятий кард убедился, что первой половиной придется удовлетвориться: кроме грозного вида мне не удавалось ничего, и клинок в моих руках вряд ли сможет навредить кому-либо, кроме меня самой.
— Хорошо, — смирился он с провалом очередного начинания. — Но совсем без оружия на Таре нельзя.
В следующем же городке он купил мне короткий кинжал в узорных ножнах, убедился, что я худо-бедно смогу его быстро вытащить, и показал несколько самых уязвимых на теле мест.
— Если нужно только ранить и обездвижить, смотри, бьешь сюда или сюда. Здесь, здесь и здесь проходят артерии — зацепишь любую — наверняка убьешь.
Ну, если противник изволит пару минут постоять спокойно, дав мне возможность хорошенько прицелиться…
— В общем, кричи, если что, — оптимистично закончил Лайс свои уроки.
Путешествие наше продолжалось без проблем, стало забываться столкновение с разбойниками, и новый Мир нравился мне с каждым днем все больше и больше.
Когда до пункта назначения оставалось совсем немного, моя душа ни с того, ни с сего преисполнилась положенным юной девушке оптимизмом, и границу, разделявшую имперские земли и не очень независимое королевство Кармол я пересекла сияя жизнерадостной улыбкой.
На таможне улыбка погасла — с нас содрали целый золотой.
Потом, вчитавшись в подорожную и вглядевшись в наши физиономии, разительно отличавшиеся от лиц преимущественно темноволосых и темноглазых каэтарцев, стребовали еще серебрушку.
После, узнав о цели путешествия ("Сестру вот в Школу везу, способности у нее…"), на всякий случай вернули серебрушку, схватились за обереги, трижды сплюнули и послали нас куда подальше угрюмым пожеланием доброго пути.
Скрипучий паром доставил нас на противоположный берег Волнавы. Широкая и глубокая в этом месте река брала начало в Северных горах, пробегала через скалистый Холодный кряж и текла по долине, очерчивая природные границы Кармола. Как сказал Лайс, и горы, и кряж, и река, служившие дополнительной линией обороны, сыграли свою роль в том, что королевство смогло сохранить подобие независимости, отразив несколько попыток вторжения со стороны Империи. Но поскольку ранее Эн-Ферро объявил уроки истории оконченными, дополнительных вопросов по этой теме я не задавала.