Саму винтовку с подсказки Эрика решили делать с продольно-скользящим затвором, правда его горе-конструктора и что такое затвор не понимали особенно, поэтому князю приходилось по несколько часов в неделю проводить в КБ с целью оперативного контроля и направления их работы. Он сам был, увы, не оружейник, а потому имел представление о конструкции подобного затвора лишь общее представление, собственно как и большинство современных мужчин, которые хоть немного увлекаются военным делом. Запирание затвора было реализовано без изысков – упор основание рукоятки в выступ ствольной коробки. Просто и надежно. Конечно хотелось намудрить что-нибудь с боевыми упорами, но сложность изготовления ствольной коробки, затвора и прочих деталей в этом случае резко возрастала. Короче говоря, после года увлеченного изобретения велосипеда, как эту деятельность про себя называл Эрик, получилось получить что-то более-менее адекватное под подошедшую к тому времени патрон. Проблема была за стволом. После массы экспериментов со сверлением ствола из цельной, кованной заготовки пришлось от нее отказаться. Просто не получилось выдержать вектор сверления на нужных длинах канала. То есть, больше 300-350 мм ну никак не получалось, чего было крайне не достаточно. В связи с чем пришлось пойти весьма жутковатым дедовским путем. Смысл заключался вот в чем – на оправку из закаленной высокоуглеродистой стали навивали раскаленную тонкую стальную ленту. После чего – проковывали. Однослойный вариант получался очень грубым, поэтому в конечном итоге остановились на многослойном навивание с разными направлениями витков. После нескольких разогревов и проковок получался навитой ствол, ленты которого между собой были скреплены кузнечной сваркой. Освоить то освоили, только толку оказалось мало – оказалось, что подобные стволы не только обладали достаточными прочностными характеристиками, да и кучности не давали. Это при том, что на изготовление одного ствола уходило более трех дней, даже учитывая тот факт, что как такового сверления нарезки не было – использовалась восьмигранная полигональная оправка для навивания ленты. Так что, после отстрелянного десятого ствола, что начал давать разброс больше двадцати сантиметров со ста метров дистанции уже с двухсот двенадцатого выстрела пришлось отказаться от этой технологии. Долго, дорого и не эффективно. Пришлось экспериментировать с глубоким сверлением. За основу был взят серьезно доработанный токарный станок. Дело в том, что при такой обработке возникала серьезная проблема стружки, которая требовала удаления. Да и разогревалось сверло не слабо, даже при малых оборотах. Ключевая особенность была в сверле и вообще – узле связанном с ним. Оно для того времени представляло собой просто чудо техники, так как имело очень сложную структуру не только в области наконечника, но и по всей своей длине. Г-образный стержень выполнял функцию жесткого элемента, к который, оловянным припоем припаивался к внутренней стороны стальной трубки с внешним диаметром чуть меньше десяти миллиметров. Параллельно ребру жесткости укладывалась с тем же припойным фиксатором тоненькая медная трубка, с внутренним диаметром порядка двух миллиметров. Это чудо было самым сложным элементом, потому как была очень сложным и трудоемким продуктом, над изготовлением которого из очень тонкого медного листа трудились вручную. Так вот, стебель сверла представлял собой стальную трубку, внутри которой было профильный элемент жесткости и тонкая медная трубка. Наконечники сделали сменные. Смысл был вот в чем. Сбалансированная заготовка вращалась на малых оборотах без биений и особых колебаний. К ней со стороны дула подводилось сверло и очень малым нажимом подавалось вперед. По медной трубке, что была длинней сверла и подключалась через к небольшой емкости, в которую в ручную накачиваю масло, обычное растительное масло, которое поступая по медной трубке не только охлаждает головку сверла, но и занимается выведением стружки. Благо, что там из-за характера сверления получалась мелкой и немногочисленной. Система ниппель! Но эта "городуха" сделала свое дело и 5 августа 1211 года на опытном производстве металлургической фабрики смогли получить кованный ствол с длинной канала ствола в шестьсот миллиметров посредством сверления. При этом качество ствола оказалось вполне удовлетворительным, при том, что сверлили его около трех часов.

Успешно освоенное сверление была не единственной проблемой при изготовлении винтовки. А с нарезкой, увы, пока все эксперименты проваливались, ибо резко повышался износ и повторялся горький опыт навивных стволов. Поэтому десятого сентября 1211 года переоснастив патроны круглыми свинцовыми пулями калибра двенадцать миллиметров и собрав уже не винтовку, а ружье с новым стволом, что после сверления полировался посредством малых шариков, цементировался изнутри и закаливался, начали тестовый стрельбы до падения кучности. За десять дней, выстрелив две тысячи четыреста десять раз ружье дало падение кучности всего на десять процентов, то есть, по ростовой фигуре попадало с дистанции ста метров. При этом на дистанции двести метров разброс пули не превысил сорока сантиметров, то есть, сохранялась достаточная точность при залповой стрельбе по плотным пехотным построениям. Первого октября стрельбы продолжили. Перерыв был вызван расходом всех изготовленных боеприпасов. Седьмого октября достигли пределов кучности новой конструкции – в три тысячи двести девять выстрелов, то есть, больше 50% выстрелов на дистанции ста метров уходило "в молоко". Скорострельность получилась тоже неплохая – порядка двенадцати выстрелов в минуту. Все бы хорошо, только изготовление ружья оказалось титаническим трудом, то есть, "с нуля" на изготовление одного экземпляра уходило две недели. Это очень и очень много, а потому, увы, пока на вооружение его было нельзя принимать. Да и с нарезкой хотелось разобраться, ведь если винтовка будет давать на отказ хотя бы полторы тысячи выстрелов с сохранением больше пятидесяти процентов попадания на дистанции четыреста метров, то это будет уже хороший результат. Короче – работать еще и работать.

Вообще 1210-1212 года были достаточно продуктивны. Запустили фабрику на полную мощность. Развернули процесс модернизации перегонного и бумажного производство, результатом которого должно было стать развертывание двух новых фабрик в 1214 и 1215 годах соответственно. Одновременно с этим было развернуто и разворачивалось на уровне малых мануфактур еще двадцать три производства. При том, что общая численность рабочих достигла тридцати тысяч человек. Работа кипела очень бурно, переживая небывалый подъем от массового вливания новых рабочих рук – уже к концу 1212 года, за счет выполнения договорных обязательств, население Боспорского княжества пополнили сто сорок тысяч человек. Помимо всего прочего, за указанный период, произошло три серьезных события, которые серьезно накренили баланс сил в Европе. А теперь о них подробнее.

Первым событием стало посольство в начале октября 1210 года от графа Раймунда IV Тулузского, который был самым влиятельным сюзереном Окситании. Ведь именно Эрик полгода назад не только положил конец крестовому походу против альбигойцев, что жили в тех краях, но и разгромил заодно их самого страшного врага – папу римского Иннокентия III, и его подручного – Симона сеньора де Монфора. Граф, находящийся между Арагоном и Францией, как между молотом и наковальней, а потому, впечатленный успешной военной кампанией вдали от своих земель, решил искать на берегах Тавриды союза. Возглавлял посольство Раймунд Роже граф де Фуа, его вассал и один из непосредственных участников боевых столкновений с армией де Монфора.