Поэтому Мадлен, решительно стерев с лица остатки уныния, пообещала себе не раскисать. Сразу после завтрака она опять напишет брату. Дуэль и ее скоропалительное замужество на время вытеснили из головы тот факт, что Джерард находится в опасности, и теперь она с большим нетерпением ожидала от него вестей.

А когда она управится с этим делом, то попросит Брэмсли показать ей весь дом и познакомить с прислугой.

Во второй половине дня она наведается в пансион, хотя и Джейн, и Арабелла не ждут от нее сегодня проведения урока в связи с ее вчерашним венчанием.

Она намеревалась занять все свое время делами, чтобы не думать о трагическом положении, в котором оказалась, выйдя замуж за Рейна, хотя и знала, что делать этого не следует.

Поначалу все шло именно так, как Мадлен запланировала. Она позавтракала в одиночестве, после чего Брэмсли представил ее большинству слуг, а потом провел для нее экскурсию по дому.

Мадлен немного боялась, что Брэмсли с осуждением отнесется к ее появлению здесь, но его поведение было чрезвычайно учтивым и обнаруживало готовность во всем ей услужить. С другой стороны, он никак не проявил и сожаления о том, что она осталась одна на следующий день после венчания. Наоборот, он вел себя так, как будто отсутствие хозяина было привычным делом.

А для нее было очень странно услышать от Брэмсли в свой адрес «миледи». Она даже вздрогнула, когда он в первый раз обратился к ней, спускающейся по большой лестнице на первый этаж, с пожеланием доброго утра. А вспомнив, что она теперь леди Хэвиленд, Мадлен изобразила на лице улыбку.

— И вам, Брэмсли, доброе утро.

— Прошу прощения, миледи, — произнес он торжественно. — Я бы прислал к вам горничную, если бы знал, что вы встали так рано.

В его тоне Мадлен не услышала намека на недовольство по поводу ее привычки, а только лишь сожаление, что не смог предугадать ее потребностей.

— По правде говоря, я не испытываю нужды в горничной, поскольку не привыкла к посторонней помощи. Это у меня еще впереди.

После этих слов Брэмсли, видимо, успокоился и с большой готовностью согласился показать ей дом по окончании завтрака.

— Всенепременно, миледи. Лорд Хэвиленд распорядился, чтобы я сделал все возможное, чтобы вы ни в чем не нуждались, и я с удовольствием выполню любое ваше желание.

Мадлен, конечно, была бы несравненно более рада, если бы Рейн сам сделал это для нее, но тут же отругала себя за эту мысль. Жена, собственнически вцепившаяся в мужа, вызывает только презрение.

Экскурсия по дому заняла почти все утро. Количеством помещений Ривервуд значительно превосходил то имение, в котором она провела в качестве компаньонки предыдущие пять лет.

Больше всего, вне всякого сомнения, ей понравилась особая комната на втором этаже.

— Это ванная комната» миледи, — сообщил ей Брэмсли. — Его светлость лично разработал ее устройство и оснащение. Горячая вода подается в ванну по трубе из котельной, расположенной этажом ниже. Таким образом, может быть установлена постоянная температура воды и нет необходимости носить ведра из кухни.

— Производит глубокое впечатление, — заметила Мадлен, глядя на огромную медную емкость и сложное переплетение труб. Какая же это изысканная роскошь — наслаждаться горячей ванной, когда только возникнет желание. — А лорд Хэвиленд принимал участие в дизайне каких-то других помещений в доме?

— Да, миледи. Кухни и печи также модернизированы под его руководством. Но выбор мебели для главных комнат был предоставлен мне. Граф приобрел поместье у пожилого джентльмена, который переехал жить к своему сыну, и большая часть обстановки требовала обновления.

Девушка предполагала, что Рейн купил Ривервуд, когда унаследовал титул, но ей было не совсем понятно, зачем ему понадобилось еще одно загородное имение, когда в его распоряжении уже было родовое поместье Хэвилендов в графстве Кент.

— У вас прекрасный вкус, Брэмсли, — отметила Мадлен.

— Благодарю вас, миледи.

Мебель, по наблюдению Мадлен, была похожа на ту, что стояла в его лондонском доме, — достаточно изящная, но при этом удобная. Она подумала, что могла бы почувствовать себя здесь как дома, если бы была настоящей женой Рейна, а не всего лишь одной из сторон, заключивших контракт.

Наиболее приспособленной для мужских потребностей комнатой в доме был его кабинет, облицованный полированными деревянными панелями и обставленный диванами и креслами мягкой кожи. Доминировал здесь элегантный рабочий стол.

— Его светлость, находясь в Ривервуде, проводит большую часть времени в этом помещении, — сказал Брэмсли, отвечая на ее невысказанный вопрос.

Мадлен заподозрила, что ей, вероятно, не разрешено появляться в этом мужском царстве, но она не будет пытаться проверить свою догадку на практике. Когда у нее возникнет потребность в написании писем, она воспользуется симпатичным письменным столом в гостиной.

Под конец обхода Брэмсли опять проявил готовность принять ее в качестве хозяйки.

— Несомненно, вы захотите что-нибудь изменить, миледи, — я постараюсь исполнить все ваши пожелания.

Мадлен улыбнулась и покачала головой.

— Пока у меня нет желания что-либо менять. Вы, безусловно, прекрасно содержали дом до сих пор, Брэмсли, и я буду рада, если вы продолжите делать это и впредь.

Мажордом, поощренный похвалой, улыбнулся в ответ и спросил, чем он может служить. Отвечая на ее просьбу, он тотчас же прислал в покои Мадлен служанку, чтобы помочь распаковать ее небогатый гардероб и сменить наряд. Также Брэмсли распорядился, чтобы лакей был наготове и отвез ее в пансион, когда она закончит и спустится вниз.

Мадлен почувствовала, что такая роскошь скоро совсем ее разбалует, и решила завтра же вернуться к самостоятельному образу жизни. А сегодня она позволит себе немного насладиться новым привилегированным положением.

Когда девушка прибыла в пансион, Джейн Карузерс была весьма удивлена, но потом с пониманием закивала, услышав объяснение, что Хэвиленд уехал по делам в Лондон. Мадлен было приятно, что ученицы выразили радость по поводу ее визита, а также восхищение ее неожиданным превращением в графиню.

А когда Мадлен вернулась в свой новый дом, то была удивлена сама. Как сообщил Брэмсли, бабушка Рейна, вдовствующая графиня Хэвиленд, ожидала ее в гостиной.

Узнав об этом, Мадлен второпях сбросила капор, накидку и перчатки и поспешила по коридору, ведущему в гостиную.

Войдя, она увидела седовласую аристократку, восседавшую в кресле возле камина, в котором потрескивали горящие дрова.

Леди Хэвиленд, оставшаяся в верхней одежде, была старше, чем Мадлен себе представляла, но, тем не менее, выглядела вполне моложаво. Напряженная поза графини свидетельствовала о недовольстве, которым та была охвачена, а когда она повернула голову в сторону вошедшей Мадлен, в ее пронзающем взгляде безошибочно читалось крайнее неодобрение.

Вдова не поднялась навстречу и не произнесла никаких приветствий. Вместо этого без малейшего намека на вежливость или хотя бы приличные манеры она сказала ледяным тоном:

— Так это правда, что мой внук вчера обвенчался с вами, мисс Эллис?

Обескураженная заносчивостью графини, Мадлен глубоко вздохнула, набираясь решимости, и шагнула в комнату. Ее светлость, судя по осанке, обладала стальной спиной и, видимо, такой же несгибаемой надменностью. Но так как она являлась престарелой родственницей Рейна, к ней нужно было относиться с должным уважением.

Прежде чем Мадлен успела вымолвить слова вежливого приветствия, леди Хэвиленд вздрогнула от отвращения.

— Моя подруга леди Перри, живущая неподалеку отсюда, в письме известила меня о вашем бракосочетании, однако, несмотря на достоверный источник, я не могу поверить в такое возмутительное происшествие. Тем не менее Брэмсли подтвердил, что это правда.

Мадлен не сразу ответила, обдумывая в какой манере ей держаться с графиней. В отношениях со вздорной леди Тэлвин юмор неизменно помогал погасить вспышки гнева. Но эта дама была явно не расположена, чтобы ее развлекали шутками.