Дрожа, он ухватился за гибкий палаточный шест. Холодный белый пластик тонкого стержня придал Маркусу чувство чего-то знакомого и реального. В отчаянии он сделал глубокий вдох. Воздух был по-прежнему свеж и напоен сладостью. Топнув ногой, он услышал хруст гравия. Справа, среди деревьев, сойка и бурундук, громко поругавшись, разбежались в разные стороны. Там все было хорошо, здорово и нормально.

Но один угол реальности пропал, пропал совершенно, как будто его никогда не было.

Это окно в его мир, подумал Уокер. Они каким-то образом сумели проделать окно, сквозь которое могут видеть и исследовать его. Машинально он стал отступать назад, и пятился до тех пор, пока не ощутил на щиколотках холодную влагу. Опустив глаза, Уокер понял, что незаметно забрел на озерное мелководье. Выйдя из воды, он обернулся и посмотрел на сверкавший у горизонта противоположный берег и на возвышавшийся над ним склон заснеженной горы. Чем дольше он смотрел, тем больше сомневался в подлинности картины. Возникло странное ощущение укорочения, мнимости пространства, словно кто-то или что-то играло в «холодно-горячо» с его зрительными нервами.

Собравшись с духом, он пошел вверх по грунтовой дороге туда, где стоял его полноприводный внедорожник. Если они его забрали, то что еще из его вещей могли испортить за это время? Не важно. Если надо, то он пойдет в Баг-Джамп пешком. Нужно всего-навсего все время идти вниз по дороге от озера, и пусть они сколько заблагорассудится шпионят за ним сквозь свое окно. Может быть, и внедорожник они уперли для того, чтобы разобраться в его примитивном механизме.

Выйдя на дорогу, Уокер испытал шок. В буквальном и переносном смысле этого слова. Стоило ему сделать шаг, как он ощутил легкий удар током. Пораженный, Уокер отпрянул, потом, решив попробовать еще раз, шагнул вперед. Теперь удар током был немного сильнее. Дорога, ведущая к близлежащему лесу — за этим невидимым барьером, — мучительно манила к себе. Уокер подпрыгнул, потом пригнулся — все было бесполезно. Он не мог пересечь границу, обозначенную невидимым электрическим полем.

Все повторилось, когда охваченный паникой Уокер попытался выбрать иное направление. На севере и на юге, справа или слева — стоило ему пройти сорок футов, как он получал все тот же отрезвляющий удар. Несмотря на утренний холод, он разделся, зашел в воду. Сначала шел, потом поплыл. Но, удалившись от берега на сорок футов, Маркус и в воде получил прежнее предупреждение. Непрерывное невидимое поле окружало его со всех сторон. Страх был настолько велик, что Уокер даже не подумал о том, что вода многократно увеличивает силу электрического поля. Но оказалось, что это не играет никакой роли. Вода не усиливала поражающий эффект странного электрического поля. Во всяком случае, удар, полученный Уокером, когда он стоял по горло в воде, был не сильнее тех, какие поразили его на берегу.

Выбравшись из озера и стряхнув с себя ледяную воду, он вернулся в палатку за полотенцем. Вытираясь, вышел наружу и на том месте, где прежде стоял один пришелец, обнаружил двоих, во все глаза смотревших на него. Уокер и сам не понял, что ему хочется больше — дико заорать или тихо заплакать.

Забыв о своей наготе, он, продолжая машинально растираться, обошел палатку и приблизился к пришельцам.

— Кто вы такие, черт вас возьми? Что вы со мной сделали? Где я нахожусь?

Собственно, ответа он не ждал.

У большего из двоих, который, как и его спутник, не обратил ни малейшего внимания на наготу Уокера, на конусе «головы» открылась ротовая щель, в которой неприятно шевельнулось что-то белое.

— Долгое путешествие, — булькнула инопланетная тварь. — Веди себя как следует.

Пришелец повернулся и заковылял прочь. За ним последовал и его спутник.

— Подождите! — Рванувшись за ними, Уокер увидел коридор — или туннель, — в котором они исчезли.

Темный проход сворачивал влево, стены его были плотно усеяны органическими, по-видимому, выростами. Слева и справа из невидимых источников струился разной интенсивности дневной свет. В этот момент Маркус снова получил чувствительный удар. На этот раз он был намного сильнее. Нервы зазвенели от боли, Уокер отпрянул и схватился за правое запястье, стараясь стряхнуть с него невидимые иглы.

«Долгое путешествие», — сказала та тварь. Уокер не мог объяснить, каким образом он понял пришельца. Несмотря на то что Уокер явственно слышал звук, он мог бы поклясться, что существо не говорило, а он, Уокер, не слышал английской речи. Но он все понял. Слово «путешествие» говорило о том, что все они вместе куда-то едут. Путешествие. У Маркуса внутри похолодело. Было такое впечатление, что из него выдрали все внутренности заодно с чувствами.

Пришельцы не открыли окно в его реальность. Они поступили проще — перенесли фрагмент его реальности в свой мир. Сохранили для своей жертвы привычное окружение. Они милостиво не стали сажать его в ящик или клетку, сохранили привычный для него комфорт. Уокер, правда, не мог себе представить, с какой целью. Долгое путешествие. Куда? Чем оно закончится? Теперь ему стало ясно, что с ним произошло. Его похитили — похитили вместе с палаткой, всеми пожитками, кусочком озера Коули и с голографическими проекциями или мнимыми изображениями окружающего ландшафта.

Дрожа, Уокер вернулся в палатку. Мобильный телефон не реагировал на нажатие кнопок и был вне сети. «Расскажите своим друзьям, как далеко вас занесло, Маркус Уокер, звоните домой, звоните, не стесняйтесь». Его стало трясти.

«Ничего хорошего из этого не выйдет, — твердо сказал он себе. — Держись, или они полностью поработят тебя».

Он долго сидел в палатке — до тех пор, пока фальшивый день не сменил фальшивое утро. Когда у него свело ногу, Маркус понял, что нет иного выбора, как выползти из палатки.

Снаружи не изменилось ничего, за исключением положения мнимого солнца на поддельном небосклоне. Коридор, выходивший в его клетку, ящик — или как еще можно назвать место этого странного заточения — был пуст. Пришельцы перестали на него пялиться, и Маркус был им за это невероятно признателен. Он понял, что все с ним происходящее ни в малейшей степени не было плодом галлюцинации.

Уокер оделся и решил приготовить оладьи. Надо хоть чем-то занять ум, чтобы отвлечься от того, что с ним случилось. Кроме того, он сомневался, что его похитители благосклонно или равнодушно отнесутся к его голодовке, которая может добавить им хлопот. Маркусу не хотелось думать о том, что станут делать пришельцы, если увидят демонстрацию сопротивления.

Все шло хорошо до того момента, когда он решил зажечь огонь в портативной газовой плитке. Система автоподжига не работала. Более того, после того, как он достал из мешка спички, ни одна из них не загорелась, сколько ни чиркал он ими о коробок.

Все это имеет смысл, подумал Уокер, устав ругаться и сетовать на невезение. Как ни высокоразвиты были пришельцы, невзирая на все свое технологическое величие, они, видимо, не могли допустить у себя на борту открытое пламя — вероятно, для них это было бы ненужной роскошью или слишком опасным удовольствием. Уокер не знал, конечно, каким образом пришельцам удается подавить процесс зажигания газа или спичек. Удовлетворившись недовольным ворчаньем, Уокер отнес готовое тесто и плитку в палатку и принялся распечатывать коробку с крекерами. Эту скромную еду он собирался сдобрить чесночной сырной пастой из тюбика. Интересно, думал Маркус, позволят ли ему инопланетяне на него давить, или для их системы жизнеобеспечения эта процедура столь же опасна, как и открытый огонь?

Он уже приготовился выдавить порцию сырной пасты на крекер, когда в земле перед самым его носом вдруг возник идеально круглый провал диаметром около ярда. Словно зачарованный, Маркус смотрел на дыру, возникшую на том месте, где до этого плотно лежал гравий и песок. Через несколько мгновений пропавший участок снова вернулся, поднявшись из невидимых глубин. Теперь он был покрыт тонким листком какого-то желтого материала, на котором были аккуратно уложены две стопки небольших брикетов. Одни были коричневые, другие — белые, с вкраплениями зеленоватого. Тут же стоял цилиндр высотой два фута из синего металла, открытый сверху. Это был цветовой код? Или подбор цветов случаен?