Неисчислимое количество подобных ситуаций возникало на протяжении всей длинной истории мира, трагедии которых заключаются в том, что только изредка какая-то из сторон совершенно права или полностью ошибается, так как все это относительно. Никто не имеет доступ ко всей правде о чем-либо в любое конкретное время. Все мы обладаем своей собственной маленькой частью, но из-за своей глупости и эгоцентричности считаем, что обладаем полным знанием, и когда оно оказывается отличным от чьей-либо еще части знания, то, будучи абсолютно уверенными в том, что мы имеем полное представление, мы одинаково уверены и в том, что другой человек должен ошибаться.

История о трех слепых, которых попросили описать слона, очень хорошо поясняет этот момент. Каждый из них подошел к животному и протянул свою руку, чтобы дотронуться до него и определить его форму. Рука одного человека прикоснулась к хоботу, и тогда, думая, что он держит все животное, он описал его как имеющего длинную и трубчатую форму, подобно змее. Другой схватился за ухо слона и описал его как имеющего плоскую и гибкую форму. Третий человек коснулся его ноги и заявил, что это большое, круглое и твердое животное, похожее на ствол дерева. Как можно заметить из этой истории, все они правильно сообщили о своих индивидуальных представлениях, но они не сумели понять, что каждый описал только одну часть целого слона, который был намного больше, чем сумма этих трех частей.

Ревностно отстаиваемые убеждения подпадают под эту категорию. Есть определенные вещи, о которых мы можем иметь очень твердое мнение, даже не пытаясь при этом выяснить, действительно ли мы верим в то, что оно истинно или хотя бы полезно в настоящее время. Многие концепции, которые были справедливы в определенные эпохи, когда они были своевременны и полезны, сейчас уже утратили свою актуальность, и все же мы все еще цепляемся за них, как будто они могут обеспечить некую безопасность и уверенность, подобно плоту в бурном море.

Необходимо постоянно спрашивать себя: "Действительно ли я верю в это или то, и действительно ли это применимо сейчас? Препятствует ли это моему продвижению или позволяет мне свободно действовать?" Если какое-то конкретное убеждение уже утратило силу, оно должно быть отброшено. Поскольку мы развиваемся, многие привычные для нас убеждения устаревают и превращаются из помощника в препятствие.

Поскольку во всем мире происходят перемены, особенно вследствие новых открытий, изобретений и методов работы, то становящиеся бесполезными старые отжившие концепции должны быть отброшены, чтобы наши обезьяньи умы перестали продолжать цепляться за них, и когда мы отпускаем их, это освобождает нас от контроля с их стороны. Для выполнения этой задачи Баба предлагает следующее: "Ваша первоочередная обязанность состоит в том, чтобы отказаться. Откажитесь от всех теорий, которые вы лелеете, доктрин, которые вам дороги, систем знания, которыми загроможден ваш мозг, предпочтений, которые вы накопили, стремления к известности, благосостоянию, учености, превосходству. Это все материальное, вещественное. Вступайте в вещественный мир после того, как вы познали Атму. Тогда вы осознаете, что все это — игра Атмы."

Подобным образом мы также можем быть во власти наших чувств. Печаль, вина, волнение, ревность, зависть, гнев и много других эмоций могут настолько овладеть нами, что мы оказываемся беспомощными в их власти, и даже не можем предпринять очевидные шаги, чтобы вывести себя из такого положения и быть свободными от их господства над нами, просто отпустив их. Мы оказываемся столь же несчастными, как и обезьяна с ее кулаком, пойманным внутри узкогорлого горшка, в то время как все, что нужно сделать, — отпустить схваченные фрукты или орехи, чтобы высвободить свою лапу из ее временной тюрьмы. Мы также можем перестать быть рабами наших чувств.

Некоторые люди, кажется, получают удовольствие от вовлечения себя в отрицательные чувства, которые, несмотря на их разрушительный эффект, вызывают возбуждение и обеспечивают долгожданное облегчение от скуки и депрессии. Отрицательные эмоции также могут оказывать стимулирующее действие на надпочечники, приводящее к возбуждению и подъему энергии, которое дает нам ощущение физического блаженства и выводит нас из предыдущего тоскливого или угнетенного настроения. Однако полученное с помощью таких чувств удовлетворение длится недолго, и, подобно скорпиону из пословицы с жалом в его хвосте, оно может закончиться отравлением нас самих нашим собственным ядом; как Шекспир назвал это: "Попавший в собственную ловушку", или раненный своим собственным оружием.

Итак, чувства гнева, негодования, зависти, ревности и уйма подобных эмоций могут овладеть нами, если мы позволяем им развиваться дальше определенной точки до того, как мы освободимся от них, после которой они становятся слишком сильными для того, чтобы это было возможным. Источник всех таких разрушительных эмоций коренится в противоречивых желаниях. Мы должны проследить каждую эмоцию назад к тому желанию, которое породило ее, и помнить, что если мы сможем отпустить желание и удерживать в памяти высказывание "Твоя воля, не моя, свершится", мы будем свободны от их контроля над нашими эмоциями.

Чувство жалости к самому себе, изложенное в таких фразах, как "У всех остальных есть это или то, так почему нет у меня?" или "Никто, кроме меня, не должен работать так же напряженно, и с такой небольшой благодарностью", или "Почему я должен делать это или то, в то время как другие люди ведут такую легкую жизнь?" может принимать такие размеры, что оно завладевает нашими чувствами, и мы обнаруживаем свою беспомощность и неспособность уйти от его доминирования.

Баба указывает, что язык имеет не одну, а две функции. Он говорит: "В то время как глаз, ухо и нос служат как инструменты познания одного определенного качества природы, язык позволяет использовать себя для двух целей: оценивать вкус и произносить слова и звуки при общении. Поэтому управляйте языком с двойной осторожностью, так как он может причинить вам вред двумя способами".

Мы часто говорим, заранее не подумав о том, что мы собираемся сказать, и о возможном эффекте, который это может произвести на слушателей. Если бы мы могли просто не забывать делать паузу прежде, чем мы импульсивно начинаем выдавать лавину слов, у нас бы лучше получалось устранять привязанность обезьяньего ума к нашей функции речи.

Многие люди говорят только для того, чтобы показать, насколько много они знают, и доказать как себе, так и другим, что они являются особыми или исключительными, вместо того, чтобы стараться обмениваться идеями, открытиями, знаниями или фактами. Усиленно цепляясь за идею о своей воображаемой важности и заявляя о своем совершенстве тем, кто желает их слушать, они лишаются свободы из-за своей привязанности к своим собственным словам.

Подобные ситуации могут случаться с теми людьми, которые лгут о своих возможностях или из хвастовства преувеличивают их. Ложь порождает еще большую ложь, пока мы не оказываемся погребенными под тяжелой грудой наших собственных выдумок. Мы не сможем выбраться из этого до тех пор, пока мы не пожелаем открыто взглянуть на ту ситуацию, в которую наше поведение завело нас, и искать помощи, чтобы рассеять чувство неуверенности, вынудившее нас преувеличивать свою ценность, хвастаясь о действительных или мнимых достижениях.

Наш обезьяний ум оказывает влияние на наши действия как на сознательном, так и на подсознательном уровнях. Пример того, как обезьяний ум может быть привязан к действию, можно наблюдать в тех людях, которые заняты постоянной деятельностью, и которые, кажется, никогда не способны расслабиться и оставаться в покое какое-то время. Они буквально поглощены безостановочной деятельностью, и они чувствуют себя крайне неуютно, если им приходится останавливать свое безудержное движение из-за болезни, несчастного случая или по какой-либо другой причине.