Мир не может уклониться от тех путей на которые ставит его слово Христа, силою которого все обитатели Земли призываются к союзу любви, в духе личной свободы. Унификация иного типа, политическая, будет навязана насилием; и это будет всеобщим адом. Без Христа все пути ведут к смерти; без веры в воскресение темная туча отчаяния все теснее будет охватывать всех; уже и теперь все полны страхов. Для преодоления всеобщего трагического смятения необходим христианский подвиг. Христос раскрыл пред нами «тайны спасения» от первичной алиенации (отчуждения) — падения Адама. Он (Христос) явил нам Человека во всей его первозданной красоте и мудрости, и, лишь следуя Ему, и каждый из нас, и все человечество в своей совокупности могут спастись на всех уровнях.

Мы наблюдаем, скорее, обратное: люди все более и более теряют представление подлинной сущности христианского Откровения. К прежним видам атеизма — пантеистического, метафизического, гуманитарного и просто полуживотного — прилагаются новые, среди них особенно распространяется псевдонаучный. Через удаление от христианского персонализма неустранимою становится дегуманизация масс. Не восприняв великого Откровения о Божестве ипостасном и Человеке, тоже ипостасном, многие наши современники склоняются к мистическим учениям, не познавшим онтологического места принципа Персоны в Бытии Абсолютном, ни в бытии тварном, «по образу» ипостасного Бога.

Принимая во внимание фактический уровень, моральный и интеллектуальный, возможно говорить, что многие отказываются от истинного христианства еще и потому, что интуитивно сознают, что в этом мире быть носителем Духа Христова — значит принять многие страдания.

Но и здесь снова проявляется непонимание, что страдания необходимы для глубинного проникновения в тайны тварного бытия. Наши личные драмы, каждого из нас, отражают в себе трагизм всей, от начала, истории человека. Мои слова далеко отстоят от банального пессимизма. Мне, ничтожнейшему из людей, был дан опыт мук человеческого духа, заключенного, как часто кажется, в тюрьму детерминации всего. Когда же по дару свыше, за что благословляю Бога моего, я увидел, как Господь Иисус погружает меня на дно адово и оттуда возносит до небес, тогда я в трудных испытаниях взывал: «Слава Тебе, Создатель мой! Безгранична Твоя мудрость». Иногда же, даже чаще, я думал: «ТАК страдает вся Земля»; и это было исходом из узкого кольца индивидуального существования и началом космических созерцаний. Никак не хочу сказать, что это был психологический способ убегать от неизбывных страданий: я действительно болел и мучился. Но именно таким путем мой дух полнее проникал в исторические и метаисторические измерения человеческого бытия. Та же самая космическая жизнь мощным потоком проходит через каждого из нас. Я выходил на расширенную орбиту, и это роднило меня в духе с миллионами рассеянных подобных мне существ. Больше того: это рождало во мне неудержимую молитву за всех; через это же я, да простит мне Бог (мою дерзкую мысль), как-то причащался Гефсиманской молитве; все переводилось в сферы духа, преодолевающего и временные, и пространственные узы.

Реальные страдания духа нашего суть привилегия, недешево оплачивающаяся. Счастье или благословение я измеряю не суммою психофизических приятных переживаний, но прежде всего даруемым нам познанием о бытии мира и особенно о Первой и Последней ИСТИНЕ. Здесь, на Земле, испытания кончаются. Я часто вспоминаю слова Господа, сказанные Им апостолам за несколько часов до Его голгофской кончины: «Мир Мой даю вам» (Ин. 14:27). В основе этого мира лежит ведение Отца; Христос знает Отца. И мы если прикоснулись познанию вечной Истины — Бога, то воспринимаем все терзания Земли как бы на периферии нашего ипостасного бытия. В невидимом центре нашей персоны присутствует Бог, и Его животворящая любовь хранит нас от смерти даже тогда, когда мы остро живем в самих себе тревоги, отчаяния, предсмертные агонии наших братьев.

Конечно, путь сей тесен и тернист. Много воздыханий вырвется из груди за время шествия по сему пути. Временами все существо наше как бы выворачивается наизнанку, и лицо целиком обращается внутрь. Сердце и ум ощущают свое бессилие следовать за Христом, и в страхе будем замедлять наши шаги: «Иисус шел впереди, а они (апостолы) ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (Мк. 10:32). Останавливается и наш дух на пороге вечности в скорбном изнеможении; иногда же в торжествующем порыве к Божественной истине.

Страстное стремление к власти, к преобладанию над братьями — искажает в человеке образ Божий: делает его поклонником Искусителя: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лк. 4:6, 7). Христос же заповедал обратное: «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними… но между вами да не будет так» (Мф. 20:25, 26). Господствование Он заменяет служением, ради которого люди становятся «соучастниками в славе, которая должна открыться»(1Пет. 5:1); «домогаться же славы не есть слава» (Притч. 25:27). Апостолы до смерти Христа и воскресения Его, до вознесения и ниспослания Духа Святого не были свободны от идеи славы в земном царстве Христа (см.: Мф. 20:21). Перед самым вознесением Христа они спрашивали Его: «…не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян. 1:6). Христово Царство — не от мира сего; оно гонимо от царства князя мира сего. Первое есть власть любви, сила смирения, влекущая красота святости и мудрости. А князь мира сего действует насильнически; он же и «отец лжи»: «Диавол… был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). Редкие достигают власти без насилия над слабыми и даже без человекоубийства, прямого или косвенного. Насилия сопровождаются оправданиями, преимущественно ложными. Последствием сего являются войны, гибель неисчислимых душ, разорения, бедствия, катастрофы, отчаяние жертв террора. Такова история падшего человечества. Каиновы потомки чрезвычайно умножились на Земле. Но велико и множество кротких сынов первой жертвы — Авеля (см.: Быт. 4:8). Трагизм положения усугубляется тем, что, казалось бы, героические души борцов против одной формы гнета в случае победы и сами становятся на тот же путь насилия; и нет исхода из этого кошмара. Немного таких мест на Земле, где не стонали бы от тяжкого бремени побежденные, порабощенные; и стоны их восходят до неба.

«Кроткие наследуют Землю» (Мф. 5:5); и подвиг замученных за имя Христа станет для них неумирающей славой. Христос отвергал искушение славою и властию мира сего: первый раз — в пустыне: «…отойди от Меня, сатана» (Лк. 4:8); второй — после насыщения пяти тысяч пятью хлебами: Христос, «узнав, что хотят… взять Его и сделать царем» земного царства Израиля, «удалился на гору один» для молитвы(Ин. 6:15). Опять Он уклонился от власти земной, как сделает и после чуда воскрешения Лазаря, когда народ встретил Его, как царя, в Иерусалиме, «когда весь мир пошел за ним» (см.: Ин. 12:19). После ночной молитвы наедине Иисус шел по воде к ученикам, бывшим в опасности погибнуть от бури, и уже не в первый раз явил Свою власть над силами природы. Да, Он подлинно великий Царь, но «не от мира сего». Он непостижимо для всех тварей «уничижил Себя… даже до смерти»(Флп. 2:7, 8). Он — недостижим ни в Его извечном величии, ни в Его недомысленном самоумалении. Через Него мы познали, что смирение Бога есть свойство Божественной любви, которая отдает себя без меры, без счета, «до конца» (Ин. 13:1). Христос явил нам сию святую тайну Божества. До Него Бог представлялся неограниченным Властителем, недоступным Деспотом, которому чужда любовь. Ныне Он открылся нам как воистину Вседержитель, одновременно же и как Отец наш. Владеет Он нами не в силу могущества над созданными Им, но силою непреодолимого притяжения к Себе, как «Свет, в Котором нет ни единой тьмы»(1Ин. 1:5).