Черную коробку с подарком мэра он узнал сразу – она бросалась в глаза.

Он поставил ее на стол и вскрыл. Все оказалось довольно банально. Мэр подарил ему письменный прибор из яшмы и бронзы с выгравированной дарственной надписью от мэрии. В прибор входили часы-будильник, блокнот, ежедневник, а также укрепленные, каждый в своем желобке, маркер, карандаш и ручка с золотым пером.

Шаталин скорчил недовольную мину. Он не слыл почитателем подобных штуковин, к тому же не любил загромождать свой рабочий стол, но подарок мэра придется поставить на видное место – таков ритуал.

Прибор остался стоять на столе в гостиной, а Саня, еле волоча ноги – бессонная ночь давала о себе знать, – побрел в спальню, бросив по дороге девице:

– Не буди меня до трех часов! Там, в гостиной, есть телевизор. Можешь развлечься. Кассеты-в тумбочке.

Девушка сидела к нему спиной и никак не отозвалась на его предложение, даже не шелохнулась. Шаталин махнул рукой и начал подниматься по лестнице.

Она дождалась, когда дверь спальни за ним захлопнется. Спустила ноги на пол, бросила недокуренную сигарету в стакан с недопитым кофе и быстрым, уверенным шагом прошла в гостиную. Остановилась у окна, отогнула краешек занавески. Возле строящейся часовни по-прежнему стояли две машины – «вольво» и «джип». За воротами дома разгуливали двое парней, о чем-то оживленно беседуя и при этом не забывая оглядываться по сторонам.

– Трус! – процедила она сквозь зубы. Саня долго ворочался. Глаза уже слипались, а забыться, уснуть никак не получалось. Минувшие сутки загадали столько загадок, что сосредоточиться на какой-нибудь одной не получалось, и все они без очереди, нахрапом лезли в больную голову. Во-первых, что здесь делает эта девка? Почему он ее до сих пор не выгнал? Почему не призвал на помощь ребят из охраны, когда выходил за продуктами, ведь она ему угрожала? Что это значит?

Это значит, отвечал себе Александр, что ты сам хочешь разобраться с ней, без посторонних. Почему? Потому что она тебе интересна. Ты еще не встречал таких.

Каких? С луны? Ну… можно и так выразиться. Да она тебе просто нравится, вот и все! А почему нравится, знаешь? Не надо об этом!.. Давай тогда о другом. Кто эта баба, что вчера звонила тебе? Неужели она? Вряд ли. Зачем ей так подставляться? У меня телефон с определителем. У Сереги тоже был телефон с определителем, и что с того? Она втерлась к нему в доверие, спала с ним, с убийцей ее родителей! На фига? Она что, сразу не могла пустить ему пулю в лоб?

Чего ждала так долго? Ее видели на Рабкоровской еще месяц тому назад! Она что, ненормальная? Мазохистка? Боже, сколько вопросов! И хоть бы один ответ! Ты думаешь, с тобой не пройдет такой номер, как с Серегой, продолжал он мучить себя. Не пройдет. Не на того напала! К тому же я знаю, как она выглядит!

Высокая брюнетка с короткой стрижкой. Та, которая с луны, тоже высокая, а черные короткие волосы могли быть париком! Почему же, в таком случае, она в меня не выстрелила? А почему она целый месяц спала с Серегой? Бред какой-то? У тебя бред! Бред! Саня измочалил кулаками подушку на манер боксерской груши и, совершенно обессиленный, уткнулся в нее лицом. Серегу застрелили приблизительно в первом часу ночи. А во сколько тебя привезли домой с этим «подарком?» Понятия не имею! Надо расспросить поподробней ребят в клубе. Может, и не было никакого подарка? Может, она убила Серегу, а потом приехала ко мне? Дверь точно была не заперта! Это я утром обнаружил! Убила Серегу и легла ко мне в постель?

Великолепно! Кого-то из нас двоих надо отправить в сумасшедший дом! Меня! Меня надо отправить! Мозги уже совсем набекрень! Посадить в тихую палату, где все бе-лым-бело, где за мной будут ухаживать санитарки, кормить из ложечки, поить из чашечки… И ни грамма спиртного! Я буду тихим, послушным идиотом и откликаться буду исключительно на фамилию Бонапарт!.. Он даже подскочил на месте, словно ужаленный скорпионом.

– Вот оно! Вот оно! – шептал Саня. – Наконец-то!

Он все вспомнил. Мэр в поздравительной речи называл его Бонапартом.

Успех и процветание его фирмы сравнивал с победами на полях сражений великого французского императора и полководца. Сравнение, конечно, банальное, мог бы придумать что-нибудь пооригинальней. Потом расцеловал в обе щеки юбиляра и шепнул на ухо, как Шаталину показалось в тот момент, полную несуразицу:

«Загляни в блокнот, Бонапарт!» Что за ахинея? Кто из них был пьяный?

– «Загляни в блокнот, Бонапарт!» – повторил он, поднявшись с постели.

Теперь все ясно. Мэр имел в виду блокнот, который вставлен в письменный прибор, подаренный им же. Он рассчитывал, что Саня, как причалит в гавани, тут же с любопытством и азартом именинника набросится на подарки! Саня же лыка не вязал в ту ночь.

Он стремительно спустился в гостиную, на ходу подумав о том, что вокруг него разгораются какие-то шпионские страсти. Краем глаза заметил, что Люда смотрит телевизор, опять сидя к нему спиной. Девушка любит боевики! На экране пять парней с автоматами идут по дороге. Но ему до них дела нет! Он в жизни насмотрелся боевиков не меньше, чем на экране.

Письменный прибор из яшмы и бронзы в лучах солнца, уже со всей мощью ударившего в окна, напоминал что-то волшебное из сказки. Но Шаталину некогда было обращать внимание на такие пустяки. Он раскрыл блокнот на букве "Б" и прочитал: «Бонапарт! Буду ждать тебя в воскресенье, в одиннадцать вечера, в саду Мандельштама, около летней эстрады». Внизу стояла знакомая подпись. Саня вырвал листок и смял его в кулаке. И тут только до него дошло, что она смотрит телевизор без звука. Боится потревожить его сон? Какая забота!

Он поднял голову. Девушка все так же сидела к нему спиной, уставившись в потухший экран телевизора.

– …Я пролежал не больше пятнадцати минут. Меня привела в чувство какая-то сердобольная старушка. Управлять машиной я не мог. Она вызвала «скорую помощь». – Следователь Беспалый сидел в кресле напротив Пита, виновато склонив забинтованную голову. – Меня отвезли в хирургическое отделение, наложили парочку швов. Пробил мне черепушку этот гад! – При каждом упоминании старикана глаза Пал Палыча начинали свирепо блестеть.

Пит за все время его рассказа не проронил ни слова, а только покусывал кончик шариковой ручки, как двоечник на задней парте.

– Сегодня вроде полегчало, правда, иногда тошнит. Жена не выпускала из дома, но я ведь не могу без доклада, – жаловался Беспалый, время от времени проверяя, не съехала ли повязка.

Чтобы не пугать граждан своим видом, он прибег к помощи старой клетчатой кепки, которая покоилась теперь на колене. И оделся он сегодня по-простому: джинсы, черная водолазка и стройотрядовская штормовка студента-юриста. При беглом взгляде на следователя можно было подумать, что он весь вчерашний день усердно работал на стройке, пока ему на голову не свалился кирпич.

– Ты на чем приехал ко мне? – спросил Криворотый.

– На метро. Управлять машиной в таком состоянии – гиблое дело! Я возьму завтра больничный…

– Это значит, что дело передадут кому-нибудь другому?

Пал Палыч помял в руках кепку, а потом утвердительно кивнул. На лице его читалось вечное: «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно…»

Пит неожиданно резко соскочил со своего кресла и запустил шариковой ручкой в перевязанную голову, так что Беспалый едва успел увернуться.

– Тварь! Тварь! Трусливая ментовская тварь! – орал Пит, бегая по кабинету и брызгая слюной. – Больничный захотел? А гроб с музыкой не хочешь? Я тебе могу устроить по знакомству! Поликарп иногда делает исключения для таких поганых мусоров, как ты! Жена его из дома не выпускает! Герой! – Он снова плюхнулся в кресло и, немного отдышавшись, сказал тихо и вкрадчиво:

– Ты сегодня же приведешь ко мне этого Потапыча или как его там? Я дам тебе в помощь парочку нехилых ребятишек. Но если ты завтра будешь опять с пустыми руками – пеняй на себя! И чтобы Карпиди ничего не пронюхал! Смотри в оба: он может посадить тебе на хвост своих людей. И вообще постарайся на его территории действовать бесшумно. Я еще не успел соскучиться по его свиному рылу!