Раскопки продолжались до 1935 г., но вскрыта была лишь малая часть этой гигантской пещеры. Пришлось заняться и другими открытиями: на следующий год начались исследования другой пещеры — Морновой зиялки, расположенной высоко в горах, выше границы леса, у населенного пункта Шоштань, где дело также ограничилось разведывательным обследованием. (Ведь длина пещеры составляла 115 м, пещерные отложения достигали такой мощности, что в некоторых местах при зондировании на глубину 10 м все еще не достигали дна.)

Первоначально ольшевьен считали совершенно самостоятельной культурой людей, специализировавшихся на охоте за пещерным медведем в высоких горах, и относили ее к началу позднего палеолита. Типичными орудиями, найденными в этих пещерах, были длинные остроконечники, изготовленные из костяных отщепов. В настоящее время их считают скорее предметами сезонного снаряжения охотничьих групп, которые большую часть года обитали в каком-то ином месте, а сюда в горы приходили, по-видимому, лишь один раз в году, в сезон охоты. И здешняя каменная и костяная индустрия была, очевидно, лишь охотничьей разновидностью материальной культуры разных групп людей, населявших Центральную Европу в первой половине последнего ледникового периода, свидетельством их случайной хозяйственной деятельности в негостеприимной среде, которую они в другое время года, вероятно, избегали. С увлекательным представлением о человеческих группах, постоянно обитавших в высоких горах и добывавших средства к существованию охотой на пещерных медведей, мы теперь, по-видимому, должны распроститься.

Отдельно встает вопрос о том, как же, в сущности, обстояло дело с культом медведя? Он как-то спаялся с проблемой существования оригинальной «культуры охотников за пещерным медведем», но в этом случае уместно вспомнить известную поговорку: вместе с водой не выплеснуть бы и ребенка: явление это не столь простое, чтобы его огульно отвергать или отбрасывать.

При изучении югославской пещеры Ветерница череп пещерного медведя был обнаружен в изолированной нише

Имеются такие случаи, которые никак нельзя обойти молчанием и которые, по-видимому, подтверждают факт совершенно особого отношения к черепам медведей:

— пещера Вилдеманнлислох в Швейцарии;

— Петрова пещера (Петерхехль) в Велдене в Баварии;

— Радоховская пещера в Польше у населенного пункта Ладек Здрой;

— пещера Зальцофенхёхль в Австрийских Альпах;

— Кударо 1, в одной из долин Кавказа, в Юго-Осетинской автономной области;

— пользующаяся широкой известностью среди археологов пещера Ишталлошко в Буковых горах в Венгрии;

— хорватская пещера Ветерница, представляющая особый интерес, так как здесь состоялась новая и весьма убедительная находка.

Ветерница расположена всего в 9 км от города Загреба, в горах, носящих весьма примечательное название (хотя и не в связи с нашим случаем) — Медведница; протяженность ее подземных лабиринтов оценивается более чем в 2 км.

Речь идет о типичной медвежьей пещере: пока там обнаружено 70 черепов и 200 нижних челюстей, однако если говорить о выкопанных костях вообще, то они принадлежат не менее чем 700 медведям — от эмбрионов до престарелых. За медведями сюда приходили среднепалеолитические охотники, оставившие в Ветернице три очень интересных памятника.

Первый представляет собой группу из шести медвежьих черепов со следами воздействия человека. Второй был замечен доктором Мирко Малежем уже по окончании обследования: ему показалось, что стена пещерного коридора производит впечатление неоднородной; и он оказался прав, ибо это были лишь тщательно уложенные камни, закрывающие естественную нишу, а в ней череп медведя, нижняя челюсть у которого отсутствовала. В непосредственной близости от ниши располагался очаг, а в нем еще один череп. В стене напротив была обнаружена третья достопримечательность: опять-таки заваленная каменной глыбой камера с медвежьим черепом — самым крупным из тех, что были здесь когда-либо найдены, и снова обращенным к отверстию камеры, лицом к лицу посетителя пещеры! То, что это дело рук человеческих, на сей раз было неопровержимо, так же как и особое назначение тайников в пещерных нишах.

Можно думать, что вслед за наплывом некритических восторгов по поводу «культуры охотников за пещерным медведем» и культа этого зверя, а затем столь же резкого разочарования в них как следствия критического скепсиса общее мнение склонилось в пользу трезвых оценок ситуации: существует несколько достаточно убедительных находок, свидетельствующих о том, что в среднем палеолите и на начальных этапах позднего палеолита отдельные группы древних людей использовали в своих проводимых в пещерах обрядах охотничьей магии (?) черепа пещерных медведей, иногда укладывали в каких-то ритуальных целях в каменные «лари», специально для того устроенные, или закрытые стенные ниши.

Какое конкретно отношение к медведю или какой культ медведя следует иметь в виду (был ли он связан с охотничьей магией, поклонением тотемному животному или божеству, культом предков, особым положением медведя в системе представлений древнего человека о мире и природе), едва ли можно установить. Ясно лишь то, что особое отношение к медведю, которое прослеживается у охотничьих племен Северного полушария (в Сибири и у айнов Северной Японии), а также в языке и мифологии древних исторических европейцев, имеет действительно древнюю традицию.

«Пещерный человек», претендент на роль будущего владыки природы, и пещерный медведь, властелин делювиальных лесов, выступали, скорее всего, как соперники, причем благодаря оружию, которым располагал человек, и коллективным методам охоты соперники почти равные по своим возможностям. Чем был человек для медведя (кроме носителя опасности), этого нам, конечно, ни один медведь не поведает, что же касается значения медведя для человека, то, видимо, оно было намного более важным, чем это осознавал сам палеолитический человек и чем это представляется нам. И дело было не только в охотничьей добыче (мясе, шкуре, нижней челюсти, из которой могло быть сделано весьма действенное оружие с острием — единственным оставленным клыком на конце). Это было еще не все.

Кто ведает, не побудили ли к подражанию царапины на стенах пещер, оставленные медведями, точившими свои когти, и не способствовали они, таким образом, возникновению палеолитического искусства? Так считал по крайней мере большой знаток этого искусства профессор Гуго Обермайер, а за ним и некоторые другие. Рассказ о медведе как персонаже палеолитического искусства мог бы стать самостоятельной главой.

И еще долгое время спустя после своей смерти пещерные медведи служили пользе потомков тех, кто на них охотился, принося выгоду тем, кто добывал удобрения, или «скальным духам» — жителям Моравского краса, копавшим в одних им известных и сохраняемых в строгой тайне местах зубы «медведьяков», а затем продававшим эти зубы туристам и коллекционерам.

Сегодня в качестве типичного представителя и символа той давней эпохи общепринято считать мамонта, и это едва ли справедливо по отношению к пещерному медведю — его взаимоотношения с человеком были явно разностороннее и сложнее.

Самые… Самый… Самая…

Если быть добросовестным, то трудности ожидают нас на каждом шагу. Легко говорить о размерах, когда речь идет о самой протяженной в мире пещере — системе Флинт Ридж, Мамонтовой пещере в штате Кентукки (США), длина подземных ходов которой составляет в целом 263 км. В Европе честь быть самой крупной принадлежит швейцарской пещере Хёллох, длина которой «всего-навсего» 124 км, и это объективно существующая реальность, постольку, поскольку верны были измерения и если некоторые ходы не были посчитаны дважды. У специалистов не вызывают сомнений географические координаты, и высоты над уровнем моря вполне сравнимы друг с другом. Так, выше всего «пещерный человек» взбирался в Драконовой дыре — пещере Драхенлох в Швейцарии (2445 м над уровнем моря), а далее всего на север за Полярный круг проникал в бассейне реки Печоры, где советские археологи открыли пещерную стоянку (Медвежья пещера), относящуюся к последней ледниковой эпохе.