Эмигрировал в Румынию. Жил в Бухаресте. В 1928 году вступил в Кружок офицеров российского императорского флота и вскоре возглавил его. Сотрудничал с парижским журналом «Военная быль», публиковался в «Морском журнале», во многих эмигрантских газетах. Написал воспоминания «Эскадренный броненосец „Ретвизан“» и «Десять лет на императорской яхте „Штандарт“».

В 1945 году с вступлением советских войск в Румынию был арестован и депортирован в СССР, отбывал свой срок в Джезказгане (Казахстан). Ввиду тяжёлой болезни был передан румынским властям в 1955 году. Но через три года был арестован румынскими «чекистами» и приговорён к 28 годам заключения. Умер в тюрьме города Деж 20 января 1962 года в возрасте 82 лет.

Интересно, что Николай Васильевич Саблин приходился родным дядей Любови Евгеньевне Белозёрской, второй жене Михаила Булгакова. Именно ей посвящены «Белая гвардия», «Бег» и «Собачье сердце».

Судьба второго Николая Саблина — Павловича, была более милостивой, если не считать, что жизненный путь его оборвался в 57 лет. Капитан 1-го ранга Саблин был лицом приближённым к императору, его часто приглашали на обед, семейные прогулки и вечера.

Скончался он в Париже 21 августа 1937 года и погребён на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. По всей вероятности, полковник лейб-гвардии Конной артиллерии Александр Павлович Саблин приходился ему братом. Он также окончил свои дни в Париже в 1961 году.

В «Морском биографическом словаре» имя Валерия Саблина мы не найдём (хотя его кумир — лейтенант Шмидт — представлен, как подобает герою Отечества). Но мы обнаружим в этом авторитетном издании двух других Саблиных — одного контр-адмирала, отнесённого советскими историками к «белогвардейцам», другого — Героя Социалистического Труда, капитана мощного землесоса «Северо-Западный-14».

Контр-адмирал Михаил Павлович Саблин принял Черноморский флот от вице-адмирала Колчака в лихолетье 1917 года. Он также питомец Морского корпуса (выпуска 1890 года), участвовал в русско-китайской и русско-японских войнах, командовал миноносцем «Завидный», канонерской лодкой «Донец». Цусимское сражение принял на борту миноносца «Бравый», который в числе немногих кораблей смог прорваться во Владивосток. В 1912 году получил в командование линейный корабль «Ростислав» на Черноморском флоте. В годы Первой мировой войны командовал 2-й бригадой линкоров на Чёрном море, был награждён многими боевыми орденами и золотым оружием.

Умер он от рака печени 17 октября 1920 года в Ялте и погребён в Севастополе — в усыпальнице знаменитых адмиралов. Однако с приходом в Крым Красной армии адмиральская усыпальница в нижнем храме Свято-Владимирского собора была уничтожена.

Саблин Пётр Петрович, углубитель морей и каналов, окончил в 1970 году Горьковский институт инженеров водного транспорта, в котором преподавал в то время отец Валерия Саблина — Михаил Петрович Саблин.

И, наконец, ещё один Саблин — Юрий Борисович, капитан 2-го ранга, погибший на «Курске». Он родом из Севастополя, родился в 1966 году в семье офицера-подводника. Сам стал подводником — командиром электромеханической боевой части новейшего атомного подводного крейсера. Писал стихи. В том числе и эти, пророческие:

Эти строки вполне могли бы стать эпитафией и морякам «Курска», и Валерию Саблину.

Есть нечто мистическое в том, что спустя 20 лет после мятежа судовой колокол «Сторожевого» перелетел (его доставили авиарейсом) с Тихого океана в Москву и занял своё место в бывшем Музее Октябрьской революции, ныне Музее политической истории. Но не это самое удивительное. Поразительно то, что в 1996 году в Москву привели боевой корабль одного проекта со «Сторожёвым». Его купил некий частный предприниматель, чтобы поставить на вечную стоянку в Тушинском затоне. Это мог быть любой иной корабль — тральщик, эсминец, малый противолодочный корабль — покупателю всё равно. Но всё же пришёл именно стальной собрат «Сторожевого». Стоит уже который год. Конечно, не крейсер «Аврора». Но на размышления наводит…

Прошло уже полвека с того дня, точнее, с той роковой ночи, когда на внутреннем рейде Севастополя под днищем линкора «Новороссийск» прогремел чудовищный взрыв. А два часа сорок пять минут спустя огромный корабль опрокинулся, заживо похоронив в своих подпалубных помещениях десятки людей. Всего за одну ночь погибли свыше шестисот моряков.

«Сегодня существует много версий подрыва линкора „Новороссийск“, — пишет председатель совета ветеранов „Новороссийска“ Юрий Лепехов. — Версий будет меньше, если учёные рассчитают, а главное, официально обнародуют, какое количество взрывчатого вещества в тротиловом эквиваленте было необходимо для образования пробоины свыше 150 кв. м, повреждения киля корабля и всех палуб — 1–1,2 тыс. кг или 4–6 тыс. кг. То, что при таком повреждении и такой конструкции гибель корабля была неминуема, доказали не только расчёты, но и сама судьба линкора».

Трагедия «Новороссийска» — в большом количестве человеческих жертв. Погибли более 600 человек «Непосредственно от взрыва погибли не более 50–60 человек, — утверждает профессор Н.П. Муру. — Примерно столько же погибло от быстрого затопления носовых отсеков. Гибель более 500 человек ничем не оправдана и лежит на совести командования флотом».

В своих официальных выводах комиссия по расследованию гибели линкора «Новороссийск» не исключала возможности диверсии. Но чьей диверсии? Об этом в итоговом документе не говорилось ни слова. Но моряки — весь флот, от матросов до адмиралов, — разделились в своих мнениях как бы на два лагеря. Одни верили в невытраленную мину и приводили довольно веские аргументы. Другие — их гораздо больше — отстаивали, и не менее убедительно, версию проникновения в севастопольскую бухту итальянских подводных диверсантов. Сторонниками этой, второй, гипотезы были многие весьма авторитетные в морском деле специалисты. Назову лишь некоторых — это главнокомандующий ВМФ СССР в 1950-е годы Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, выдающийся эпроновец, лауреат Государственной премии инженер-контр-адмирал Н.П. Чикер, замечательный историк-кораблевед капитан 1-го ранга в отставке Н.А. Залесский (к слову сказать, отрицавший диверсию на линкоре «Императрица Мария»). В том, что взрыв «Новороссийска» — дело рук боевых пловцов, был убеждён и исполнявший обязанности командира линкора капитан 2-го ранга Г.Л. Хуршудов, а также многие здравствующие ныне офицеры «Новороссийска», работники особого отдела, специалисты-подводники.

В Севастополе на читательской конференции, посвящённой моей повести «К стопам скорбящего матроса», я получил из зала и такую записку: «Н.А., знаете ли вы, что вскоре после взрыва „Новороссийска“ в устье Чёрной речки был найден труп аквалангиста?»

К этой записке я отнёсся лишь как к реплике из зала, не более того. Это не выписка из протокола осмотра места происшествия, это, строго говоря, не документ. Может быть, и в самом деле нашли труп, но не аквалангиста, а обычного купальщика. Ну, пусть аквалангиста, но советского, нашего.

Предположим как нечто очень маловероятное: в устье Чёрной речки, впадающей в Северную бухту, в самом деле нашли труп итальянского боевого пловца. Даже если так, то подобный факт мог быть зафиксирован лишь в очень секретных документах; он вообще мог никак не фигурировать в работе правительственной комиссии, дабы не ломать очень удобную версию со старой немецкой миной.