Джас обернулся.

— Что?

— Я ничего не сказала, — запротестовала она.

— Ты смотришь так, будто сейчас умрешь.

— Я просто подумала… — Блайт покачала головой.

— О чем?

— Что я раздражаю тебя.

— Ты не раздражаешь меня. Я не очень веселая компания и сам это знаю. Но ничего не могу с собой поделать.

— Я не жалуюсь.

Он внимательно посмотрел на нее.

— У меня такое чувство, что ты вообще редко жалуешься.

— Я всегда считала, что не следует судить о людях по первому впечатлению, — сказала она немного резко.

— Думаю, я должен признать свою вину. Сперва я подумал, что ты еще совсем ребенок.

— Что ж, сейчас ты знаешь, что я взрослая женщина. — Она взглянула на него с вызовом.

Он остановился, и его глаза внезапно блеснули, а лицо стало напряженным.

— А ты думаешь, я не заметил? — спросил он мягко.

Глава четвертая

Блайт пришлось остановиться. Она была застигнута врасплох непонятным блеском его глаз и неожиданно зарделась. Ее губы приоткрылись в невысказанном ответе, но Джас в ту же минуту резко отвернулся от нее и пошел прочь.

Он поднял кусок дерева, лежащий на песке, и швырнул его в воду, глядя, как разлетаются от него золотые брызги. Потом засунул руку в карман и повернулся к Блайт.

— Идешь? — спросил он. — Или с тебя уже хватит?

Возможно, что ей только привиделась секундная вспышка обжигающего сексуального интереса, когда его глаза так ясно выражали то, что он решительно старался спрятать.

— Нет. — Она остановила невинный взгляд на его лице. — Я не против того, чтобы идти дальше. Если только ты сам не хочешь повернуть назад.

Джас не ответил, а просто покачал головой и подождал, когда она догонит его. Видимо, его мысли витали далеко отсюда.

Она приблизилась. Его лицо не выражало ничего, кроме кроткого терпения. Блайт, чтобы скрыть разочарование, остановилась и подняла маленький кусок розовой водоросли, похожей на маленькое кружевное деревце.

— А ты был прав насчет корзинок подсолнухов. Я посчитала несколько. — Она погладила соленые мокрые листочки на своей ладони.

— Мир полон чисел или по крайней мере природных явлений, которые могут быть выражены и описаны числами. Возможно, эту водоросль тоже можно описать.

— Эту?

Он провел пальцем по стебельку, лежащему в ее руке, и незаметная дрожь удовольствия пронзила ее.

— Видишь, как веточки располагаются относительно стебля? Отношение между их размерами может соответствовать последовательности Фибоначчи.

Несколько недель назад она бы сказала, что эта фраза принадлежит человеку с калькулятором вместо сердца.

— Так ты видишь мир, — спросила она задумчиво, — как наборы числовых систем?

— Числа — это символы, такие же, как слова. Писатель описывает мир, используя слова, а математик использует для этого числа.

— Потому что числа наиболее точны?

— Возможно. — Он быстро взглянул на нее. — Я думаю, что стал математиком, потому что хотел упорядочить свой мир. Но в природе порядок уже существует. Все, что я делаю, — просто пытаюсь выявить его.

— Почему ты думаешь, что порядок так важен? — мягко спросила его она.

Он быстро взглянул на нее, а потом перевел взгляд на безбрежное море. Сейчас вода была цвета индиго, иногда отливающего насыщенным зеленым. Барашки волн накатывались на песок.

— Уверен, у тебя было счастливое, безоблачное детство, мое таким не было. — Его голос звучал ровно и безучастно.

— Мне очень жаль… Насколько… плохим оно было? — Она обратила на него сочувствующий взгляд.

Он пожал плечами.

— Другим доставалось еще больше.

— Но от этого тебе не легче, ведь правда? — предположила она. — Если ты хочешь поговорить об этом…

— Не слишком. Не вижу смысла бередить старые раны. Что ты собираешься делать с этой водорослью? — поинтересовался он, сменив тему. — Используешь в своих композициях?

Блайт уже и забыла, что все еще держит стебель водоросли в руках.

— Она скоро высохнет и умрет. Я подняла ее только потому, что она красива. На самом деле она мне не нужна. — Блайт с сожалением бросила ветку на песок и стерла мокрые песчинки, прилипшие к ладоням.

— Ты испытала некоторое удовольствие, наслаждаясь ее красотой.

— Лишь на минуту.

— Все человеческие удовольствия преходящи.

— Может быть, ты и прав, — кивнула она.

И снова ему удалось отвлечь ее от разговора о нем самом. Ему чертовски хорошо это удается.

— Как долго ты преподаешь в Университете Виктории? — спросила она.

— Семь лет. — Он уже вернулся к своему обычному замкнутому состоянию. Возможно, сожалея, что так разоткровенничался с нею.

— Откуда ты узнал об этом месте, об усадьбе Делани? — спросила она. — Через агентство по сдаче недвижимости? — Вся проблема в том, поняла Блайт, что его исчерпывающие, но очень короткие ответы заставляют ее постоянно задавать вопросы, из-за чего разговор превращается в некий допрос.

— Миссис Делани уехала жить к своей дочери на север, но я знаю, что она не хотела продавать дом. Думаю, семья Делани решила, что они могут получать с него ренту.

Девушка скользнула по Джасу взглядом.

— Тебе должно казаться, что здесь слишком тихо, после шумной жизни в Веллингтоне.

— Здесь очень мирно.

— Это так. Ты прав. Ты, наверное, скучаешь по своим друзьям? — Ей казалось, что он вращается в кругу очень умных и утонченных людей.

— Я никогда не считал, что нужно окружать себя огромным количеством приятелей.

— Что ж, я тоже. Живу здесь сама по себе уже больше года, — напомнила она ему. — Но порой бывает очень приятно знать, что есть люди, которым ты небезразлична, и иногда проводить с ними время.

— Уверен, что это так. — Джас слегка улыбнулся.

Блайт была поражена и замолчала. Он, похоже, не понимает, что это значит. Она попыталась представить, как можно жить без семьи и друзей, и ужаснулась представшей перед ней картине.

В следующую субботу машина с парой виндсерферов, привязанных к крыше, подъехала к ее коттеджу.

— Сперва мы перепутали дом, — сказала Джина, крепко обнимая Блайт, пока ее друзья смеясь выбирались из машины.

— Этот парень был не слишком-то приветлив, — добавил один из молодых людей. — Я не знаю даже, поверил ли он нам, что мы — твои друзья.

Блайт посмотрела в направлении старого дома и увидела, что Джас стоит на веранде. Она помахала ему, и секунду спустя он вошел в дом и закрыл за собой дверь.

Неужели он хотел убедиться, что ее визитеры — ожидаемые гости? Она даже не знала, раздражаться ей или радоваться его заботе.

Блайт достала еще досок для серфинга из своих запасов, и они шумной толпой отправились покорять волны. Позже Блайт разожгла камин, приготовила суп, тосты и лепешки. Гости играли в скрабл, смеялись, шутили и засиделись далеко за полночь.

В воскресенье погода испортилась. Стало ветрено, небо затянуло свинцовыми облаками. Блайт и ее друзья наслаждались высокими непредсказуемыми волнами, играли в пляжный крикет, чтобы согреться. Всей компанией во время отлива откапывали крабов из песка, а потом приготовили их на костре.

Уже стемнело, когда гости уехали, гудя клаксоном под взаимные пожелания удачи. Они еще долго махали Блайт руками из открытых окон, пока машина прыгала на ухабах по дороге, ведущей из долины.

Блайт не видела Джаса в эти дни, хотя и слышала пару раз музыку, доносившуюся из старого дома. Ближе к концу недели она поехала забрать свои письма и заодно прихватила почту для Джаса. Он принял конверты с холодными словами благодарности.

— У тебя все время гости. Эти субботние нашествия становятся регулярными.

— Два раза еще не означает все время, — спокойно возразила Блайт, но тут ее взгляд упал на дорогу. — Но я больше никого не жду. Кто бы это мог быть? — Она никак не могла разглядеть машину, которая стояла у ее дома.

— Это трое молодых мужчин. Кажется, они знают тебя. Один из них пришел ко мне и спросил, знаю ли я, когда ты вернешься домой. Я могу проводить тебя до дома, если хочешь.