- Не слыхали, что случилось на Кузнечном Лугу? - поинтересовался один из игроков у своего приятеля, пока Мэт тряс стаканчик с игральными костями. - Просто жуть. - Говоривший был высоким парнем с узким лицом, которое, казалось, пару раз прищемили дверью. Он отзывался на кличку Догоняла. Мэт решил, это оттого, что при виде его физиономии женщины разбегались, куда глаза глядят, и ему оставалось только их догонять.
- А что случилось? - спросила Клэр, та самая златовласая девица. Мэт одарил её улыбкой. Ему редко приходилось играть в кости с женщинами, поскольку большинство из них находило эту игру неприличной. Хотя никогда не жаловались, если мужчина покупал им что-нибудь симпатичное со своего выигрыша. В любом случае, играть в кости с женщинами было нечестно, раз одной улыбкой он мог заставить их сердца трепетать, а колени подгибаться. Но больше Мэт так девушкам не улыбался. К тому же, она всё равно не отвечала на все его улыбки.
- Джодри, - ответил Догоняла, когда Мэт готовился бросить кости. - Этим утром его нашли мертвым. Горло начисто вырвано. А в теле ни кровинки, словно в дырявом мехе из-под вина.
Мэт был так ошарашен, что бросил кости не глядя.
- Что? - переспросил он. - Повтори, что ты сказал?
- Да так, - ответил Догоняла, глядя на Мэта. - Просто один наш общий знакомый. Он задолжал мне пару крон.
- Ни кровинки в теле, - напомнил Мэт. - Ты уверен? Ты сам видел труп?
- А что? - поморщившись, спросил Догоняла. - Проклятый пепел, парень! Что с тобой?
- Я…
- Догоняла, - вмешалась Клэр. - Ты только посмотри на это.
Узколицый посмотрел вниз, Мэт следом. Брошенные им кости, все три разом, стояли, балансируя на углах. Свет! Бывало, что подброшенные им монеты вставали на ребро, но такого с ним еще не случалось.
Тут же, совершенно неожиданно, в его голове вновь загрохотали игральные кости. Он едва не подскочил до потолка. «Кровь и проклятый пепел!» Этот шум в голове никогда не предвещал ничего хорошего. И прекращался только, если что-то изменялось. И это что-то обычно не сулило ничего хорошего бедному Мэтриму Коутону.
- Я ещё ни разу… - начал было Догоняла.
- Назовём это проигрышем, - оборвал его Мэт, бросая на кон несколько монет и сгребая остатки выигранных денег.
- А что тебе известно про Джодри? - спросила Клэр. Она потянулась к своему поясу. Её взгляд был красноречив - Мэт готов был поставить золотой против медяка на то, что у неё там спрятан нож.
- Ничего, - ответил Мэт. «Ничего и в то же время слишком много». - Прошу прощения.
Он поспешил к выходу, отметив на ходу, что один из охранявших дверь плечистых бугаёв переговаривается с хозяином Бернхердом, тыча при этом в какую-то бумажку. И хотя Мэт не мог разглядеть, что на ней, нетрудно было догадаться: там его собственная физиономия.
Пробормотав проклятие, он выскользнул на улицу. И там, свернув в первый же замеченный переулок, бросился бежать.
За ним охотятся Отрёкшиеся, у каждого головореза в кармане есть его портрет, а теперь ко всему добавился ещё и обескровленный труп. Последнее может значить только одно: в Кэймлине объявился голам. Казалось невероятным, что он появится здесь так быстро. Правда, однажды эта тварь на глазах у Мэта просочилась в дыру едва ли в две ладони шириной. И, судя по всему, для этой штуки просто не существует ничего невозможного.
«Кровь и проклятый пепел!» - выругался он, втягивая голову в плечи. Нужно забрать Тома и вернуться за город в лагерь Отряда. Мэт устремился в темноту по влажной от дождя улице. Камни мостовой отражали струящийся сверху свет масляных фонарей. Согласно приказу Илэйн, Королевский Бульвар даже ночью был ярко освещен.
Он отправил ей весточку, но так и не дождался ответа. И где же благодарность? Если прикинуть, он дважды спасал ей жизнь. И одного раза должно быть достаточно, чтобы встретить его с распростертыми объятьями и расцеловать, а его даже в щёчку не чмокнули. Не то, чтобы ему сильно хотелось, уж во всяком случае, не от королевы. От них лучше держаться подальше.
«Ты женат на проклятой высокородной шончанке, - подумал он про себя. - На дочери самой Императрицы». Теперь уж тебе никак не избежать королевского общества! По крайней мере, Туон красивая. И отлично играет в камни. И сообразительная, так что с ней есть о чём поболтать, даже если в большинстве случаев она невероятно упряма…
Нет. Не подходящее время думать о Туон.
В любом случае, Илэйн ему так и не ответила. Стоило быть настойчивее. И дело не только в Алудре с её драконами. Проклятый голам появился в городе.
Сунув руки в карманы, Мэт вышел на широкую, людную улицу. В спешке он забыл свою трость в «Дыхании Мертвеца». Оставалось только досадовать на себя. Предполагалось, что оговоренные Верин тридцать дней он будет отдыхать днём, играть в кости в хороших гостиницах ночью и подолгу отсыпаться утром. А вышло вот что.
У него был собственный счёт к голаму. Мало невинных жертв, павших от рук этой твари, пока она разнюхивала в Эбу Дар, но Мэт не забыл Налессина и пять Красноруких тоже убитых ею. Проклятый пепел, за одно это стоит привлечь голама к ответу. А ещё он забрал жизнь Тайлин.
Мэт вытащил руку из кармана и прикоснулся к медальону в виде лисьей головы, как всегда, висящему у него на груди. Он устал бегать от этого чудовища. Под аккомпанемент грохочущих игральных костей, в его голове начал зреть план. Мэт пытался отогнать встававший перед глазами образ королевы, связанной его собственными руками. Её нашли с оторванной головой. Должно быть, там всё было залито кровью. Для голама свежая кровь была источником жизни.
Поёжившись, Мэт снова сунул руки в карманы, и направился в сторону городских ворот. Несмотря на темноту, он мог различить следы недавнего сражения: наконечник стрелы, впившийся в дверной косяк здания слева, тёмные подпалины на стене караульной, отметина на доске под окнами. Тут умер человек. Возможно, он стрелял из арбалета и вывалился из окна, истекая кровью.
Осада была снята и новая королева - правильная королева - заняла трон. Надо же, здесь была битва, и он её пропустил. Эта мысль немного улучшила его настроение. Вокруг Львиного Трона разразилась целая война, но ни одна участвовавшая в ней стрела, лезвие или копьё не целили в сердце Мэта Коутона.
Он свернул направо и пошёл вдоль внутренней стороны городской стены. Рядом с городскими воротами всегда было полно постоялых дворов. Не самых лучших, но, как правило, самых прибыльных.
Свет, лившийся из окон и дверей, раскрасил дорогу золотыми пятнами. Тёмные силуэты толпились практически во всех переулках, за исключением тех, где нанятая владельцами гостиниц охрана отгоняла бедняков. Атмосфера в Кэймлине накалялась. Неиссякаемый поток беженцев, недавняя война и… куча других причин. Истории о ходящих мертвецах, портящихся продуктах и о побелённых стенах, которые в мгновение ока становились закопчёнными.
Гостиница, выбранная Томом для представления, оказалась зданием с острой крышей, кирпичным фасадом и вывеской, на которой было изображено два яблока, от одного из которых остался лишь огрызок. Он был ослепительно белым, а целое яблоко - ярко красным, в цвета андорского флага. «Два яблока» были одним из самых приятных заведений в этой части города.
Мэт слышал доносящуюся изнутри музыку. Войдя, он увидел Тома, сидящего на небольшом помосте в глубине общего зала. Менестрель был облачен в свой лоскутный плащ и играл на флейте. Его глаза были прикрыты, по обе стороны от инструмента свисали длинные белые усы. Том играл привязчивую мелодию «Свадьба Цинни Вейд». Мэт знал её так же под названием «Всегда ставь на верную лошадь» и никак не мог привыкнуть, что менестрель исполняет её в столь медленной манере.
На полу перед Томом уже набралась небольшая кучка монет. На этом постоялом дворе ему разрешили играть за чаевые. Мэт остался у входа и, опёршись спиной о косяк, стал слушать. В общем зале царило гробовое молчание, хотя здесь набилось столько народу, что только из присутствующих здесь мужчин можно было набрать полроты солдат. Все взгляды были устремлены на Тома.