Маргарет схватила трубку старинного настенного телефонного аппарата, набрала номер Коуди и выпалила страшную новость сразу же, как только он ответил.

— Ты везде искала? — спросил он.

— Я вообще не искала. Я… я боюсь, что найду его. Боа-констриктор может проглотить даже живую лошадь.

— Это все слухи. И потом, ты не очень похожа на лошадь, — заверил ее Коуди.

— Спасибо за комплимент. Но неужели ты думаешь, что я, по представлениям удава, отличаюсь от любой другой живой добычи? Ты видел его зубы? Я боюсь, что он укусит меня или задушит. — Маргарет невольно содрогнулась. — И мне все равно, похожа я на лошадь или нет, но я знаю, я читала, что удавы могут заглатывать животных гораздо более крупных, чем они сами, потому что у них подвижные челюсти, их тело растягивается изнутри, чтобы обхватывать жертву, а потом… потом остаются только перья и волосы. — Легкий бриз всколыхнул занавески на распахнутом окне, и Маргарет невольно вскрикнула.

— Что там? Ты видишь его? — встревоженно спросил Коуди.

— Нет, нет. Это… это не он, — выдохнула девушка, сжимая пальцы в кулаки.

— Возьми себя в руки, Маргарет, он вернется, когда проголодается.

— Вернется, чтобы съесть меня. Он ненавидит меня, я знаю!

Коуди громко и нетерпеливо вздохнул.

— И что я должен сделать?

— Приехать и помочь мне найти его. Между прочим, Бабу принадлежит тебе, не забывай это.

Больше всего сегодня Коуди не хотелось еще раз видеть Маргарет. Он уже получил достаточную дозу ее соблазнительного присутствия, и теперь его терзало неотступное видение девушки, раскинувшейся в его постели. В то время как она наверняка уже обо всем забыла.

Но Маргарет хотела, чтобы он нашел удава, и Коуди не нашел в себе сил отказаться.

Когда он подъехал к дому тети Мод, на землю уже опускались сумерки. Маргарет взволнованно бродила взад-вперед по лужайке перед парадным входом. Едва завидев Коуди, она бросилась к нему и обвила его руками. Мужчина твердо выдержал этот натиск — ни один мускул на его лице не дрогнул. Он лишь сухо заметил:

— Теперь мне понятно, что чувствуешь, когда на тебя нападает боа-констриктор.

Лицо девушки помрачнело, руки ее сразу же опустились, и она отступила на шаг назад.

— Прости, я просто вне себя от страха. Я не хотела.

— Ладно, пойдем посмотрим, что там, — бросил на ходу Коуди, проходя мимо нее к двери.

Маргарет следовала за Коуди, словно тень, пока он тщательно обыскивал весь первый этаж. Когда он открывал шкаф или очередную дверь, она осторожно застывала за его спиной, опасаясь нападения удава. Не обнаружив беглеца, они поднялись наверх, в комнату Маргарет.

Шквал воспоминаний обрушился на Коуди. Комната не изменилась: те же девичьи занавески в рюшах и оборочках, пастельное покрывало на кровати, плюшевые зверушки на полке, рисунки и выгоревшие эскизы на стенах пестрят знакомыми подписями МЕК в уголке. Множество снимков, где сфотографирован он один или вместе с Маргарет. Коуди поморщился, старательно отводя взгляд в сторону. Почему она не сняла их? Вздохнув, он опустился на колени и заглянул под кровать.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — подала голос Маргарет. — Эта комната нуждается в переделке.

— Я хотел сказать, что змеи под кроватью нет.

— А в шкафу?

Шкаф оказался пуст. Они продолжили поиски, добравшись, наконец, до пыльного чердака. Там они все тщательно обшарили, заглянув даже в старый квадратный чемодан. Его ржавые петли пронзительно заскрипели, когда Коуди поднял тяжелую крышку.

Маргарет нервно усмехнулась.

— Ты думаешь, змея может открыть чемодан? Коуди резко обернулся и посмотрел на девушку.

— Я не знаю, на что способны змеи. Я просто хочу, чтобы ты теперь успокоилась. Мы обыскали весь дом и ничего не нашли. На всю ночь я остаться здесь не смогу. У меня… есть еще дела.

— Если бы ты забрал его вовремя…

— Если бы ты привезла Бабу с собой, когда ты собиралась на вечеринку.

Взгляд Маргарет блуждал по скошенному потолку с клочьями паутины по углам.

— О… да, ты прав, — задумчиво отозвалась она.

— Думаешь о том, что там произошло?

— А что, я должна?

Он пожал плечами.

— Это твое дело, не так ли?

— Я знала, что ты теперь будешь постоянно напоминать мне об этом.

В этот момент глаза их встретились, и оба поняли, что думают об одном и том же — о том, что совсем недавно произошло между ними. Игра в гляделки продолжалась до тех пор, пока Маргарет первой не выдержала и не посмотрела в сторону.

— Мне почему-то нравятся вот такие старые чердаки, а тебе? — вдруг спросила она.

Вместо ответа Коуди сдернул простыню со стоявшего рядом мольберта, на котором было прикреплено несколько картин.

— Что это?

Маргарет выхватила у него простынку.

— Просто старые картины. Тетя Мод решила, что она должна сохранить их и когда-нибудь они получат известность.

— Ты больше не рисуешь?

Маргарет отрицательно покачала головой.

— Я не слишком талантлива. Я поняла это сразу, как приехала в Чикаго. Знаешь, как много художников — действительно талантливых — зарабатывают на жизнь мытьем посуды?

— Но ведь ты любила рисовать. Твой мольберт всегда стоял в светлом месте.

— Тогда я не понимала, что у меня нет таланта. И нет желания.

— Никакого? Я не верю. Ведь ты совсем недавно, помнится, самозабвенно рисовала мой портрет.

— Ну хорошо, возможно, какие-то способности у меня и имеются. Например, для рисования карикатур. Но когда я серьезно занялась изучением теории дизайна, я забросила рисование. Я выросла и стала серьезнее.

— И как же отдыхает серьезная, взрослая Маргарет, если уже не рисует?

Вместо ответа девушка наклонилась к чемодану, достала оттуда альбом с фотографиями и начала перелистывать его, словно Коуди рядом не было. Даже в своем бесформенном свитере и мешковатых брюках она вызывала у него боль знакомого желания. Коуди увидел, как нижняя губа у Маргарет мелко задрожала, когда она достала очередной снимок.

Он подошел к ней сзади и заглянул через плечо в альбом.

— Кто это?

— Мои родители, — сказала Маргарет. — И я.

На потрепанном снимке он увидел молодую женщину в расклешенных брючках, держащую на руках маленькую девочку. Рядом стоял высокий статный мужчина и гордо улыбался, глядя на них, — счастливое семейство на фоне синего неба Вайоминга. Внизу размашистым почерком Мод была написана дата.

— Ты была красивым ребенком, — не сдержавшись, пробормотал Коуди. Таким красивым, что он даже на какое-то мгновение зажмурил глаза, пытаясь прогнать возникшую неведомо откуда мысль, как выглядел бы их с Маргарет ребенок.

Девушка повернулась к нему, глаза у нее блестели.

— Здесь мне два года. Они погибли в этот год. Я даже не помню их, и от этого мне становится очень больно и грустно.

Коуди инстинктивно положил ладонь на плечо Маргарет, ободряюще поглаживая его, забыв о том, что он поклялся никогда больше этого не делать.

— Посмотри, как они счастливы здесь. Они не хотели бы видеть твоей печали.

Маргарет поджала губы и кивнула, но по ее щеке скатилась крупная слезинка.

Не подумав, Коуди смахнул ее пальцем. Он заметил, как Маргарет сглотнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и почувствовал, как внутри него что-то всколыхнулось — что-то давно похороненное, глубоко запрятанное и забытое. Внезапно мелькнувшая мысль о том, что он никогда не сможет избавиться от этого, пугала и настораживала.

Маргарет закрыла альбом и положила его обратно в чемодан. В этот момент Коуди заметил краешек белой атласной ткани, расшитой бисером, высунувшийся из-под коробок.

— Что это?

— Мое свадебное платье, — ответила Маргарет, быстро захлопывая пыльную крышку. — Я почистила его и отослала тете Мод, чтобы в случае… я имею в виду, что она заплатила за платье, а мне к тому же негде было хранить его, и… Знаешь, не нужно ворошить прошлое, — храбро закончила девушка. — Это лишь рождает грустные воспоминания.