Улыбка не исчезала, но он не ответил.

— Мне только надо сказать и услышать в ответ пару слов.

— А мне не надо! — вдруг взорвалась она и всем телом навалилась на дверь, пытаясь свободной рукой накинуть цепочку. Но та была слишком короткой, а щель в двери — слишком широкой.

— Не волнуйтесь, леди, — сказал человек, — это не надолго.

— Убирайтесь, — закричала она, изо всех сил толкая плечом дверь, но щель неуклонно расширялась. Силы оказались неравными.

В отчаянии Мегги отступила, вцепившись руками в ворот своей медицинской формы.

— Что вам нужно?

Гроган вошел в холл, огляделся и одобрительно кивнул.

— Хорошо тут у вас.

— Ребенка разбудите, — сказала она первое, что пришло в голову.

— А мы тихонько поговорим. Никого не разбудим. Налейте мне чашечку доброго чая.

Она все еще сильно нервничала, однако вел он себя прилично, и Мегги неохотно впустила гостя в кухню. Пока в чайник шумно лилась вода, а он снимал промокший плащ и кепку, она разглядывала его длинное, бледное, цвета сырой картошки лицо, маленькие, блестящие, как виноградинки, глаза, гладкие, словно налипшие на череп черные волосы, завивающиеся в кольца на откинутом вороте рубашки. Было в нем что-то отталкивающее, но не угрожающее.

Мегги брякнула чайник на плиту, и вдруг в ее памяти всплыло лицо с разноцветными глазами, которые пристально глядели на нее, лишая возможности сопротивляться. С тех пор как Макс случайно упомянул о нем, она не могла избавиться от воспоминаний. Чей-то шепот как будто манил ее, искушал. То, что она старалась забыть, оживало, возвращалось, становилось реальным и ярким. Его губы, мрачноватая самодовольная усмешка, испытующий любопытный взгляд, наблюдающий за ее реакцией в момент слияния их тел.

— Это связано с Коном Мойланом?

Гость оседлал стул, словно лошадь, сложив руки на спинке.

— Так ты знаешь, что Макс работает на Кона?

— Он говорил, что они познакомились, — осторожно сказала Мегги. — Что может подвернуться какое-то дело.

Гроган лукаво усмехнулся.

— Контракт на аренду машин, вот какое.

— А я тут при чем?

— Нам показалось, что мы маловато знаем о твоем муже, особенно теперь, когда столько поставлено на карту. — Он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. — А раз вы с Максом живете вместе, кого ж мне еще спрашивать?

Оба вступали в игру, и оба об этом знали.

Мегги сердито взглянула на Грогана.

— Я не люблю, когда в доме курят. Здесь ребенок.

Он пропустил ее слова мимо ушей, намеренно выпустив дым в ее сторону.

— Ну, расскажи, как ты встретилась с Максом?

— Думаю, тебе это хорошо известно.

— Напомни.

Это была просто просьба, а не допрос с третьей степенью устрашения. Она вздохнула и принялась заваривать чай.

— Мы познакомились вскоре после того, как я покинула Дерри. Занималась на первом курсе медицинского, пошла в вечернюю школу учиться готовить как следует. Осточертела жареная картошка и тосты.

— Фигуру портят, — пошутил он, откровенно уставившись на ее грудь, ощупывая взглядом талию и бедра. — Теперь, смотрю, никаких проблем!

Лицо ее окаменело.

— На курсах я встретила Макса, мы разговорились и… — ей трудно было выговорить это слово под циничным взглядом Грогана, — влюбились друг в друга. Вот и все.

— Вы в одно время пришли на курсы?

— Нет.

— Кто первый? Ты или он? Это важно.

— Он появился недели через две после меня.

— Что ты о нем знала?

— Тогда? Не много. Только, что он родился в Ливерпуле. Родители его ирландцы, как и мои. Но он был не слишком-то разговорчив в то время. Да и сейчас остается сдержанным, немного замкнутым.

Гроган следил за кольцами дыма, поднимающимися от сигареты.

— Ты не спрашивала его о прошлом?

— Сначала нет. Мне не хотелось быть назойливой, а сам он не заговаривал. Да и отношения у нас сложились другие. Мы все смеялись, шутили…

Гроган издал непристойный смешок.

— Хочешь сказать, он горячий парень? И вы без конца трахались?

Щеки Мегги вспыхнули гневным румянцем. Она хотела послать его подальше, но тут же испытала желание бросить вызов.

— По правде сказать, да. Нам не часто доводилось бывать вместе, времени не хватало, и когда мы встречались, то не заводили серьезных разговоров. Смысл жизни и происхождение Вселенной оставили на потом. Ясно?

— Так потом ты выведала у мудака подноготную?

— Не сразу. Постепенно, со временем, он начал рассказывать.

— Расскажи теперь мне.

— Что именно? — сердито спросила она.

Гроган не поддался на уловку.

— Начинай сначала.

— Ну, как я уже сказала, родители у него ирландцы. По-моему, из графства Клэйр.

— Эвери — не ирландская фамилия.

В глазах Мегги загорелся гнев.

— Знаю. Ты хочешь слушать меня или нет?

К ее удивлению, он улыбнулся так широко, как только позволяли его тонкие губы. Она налила чаю в чашку, поставила перед ним, продолжая рассказ:

— Фамилия их — О’Рейли. Дед Макса сражался с «черно-пегими», [26]отец еще мальчишкой помогал ИРА, пока его не призвали в военно-морской флот, прямо перед Второй мировой войной. Кажется, он служил кочегаром, по словам Макса, до сорок восьмого года, потом вернулся домой, пытался открыть собственный бизнес — ремонт машин. Но надвигалась депрессия, и ему не повезло. Тогда он уехал в Ливерпуль искать работу. Там встретил мать Макса, они поженились. Макс родился в пятидесятом.

— Они назвали его Максом? — спросил Гроган, вопросительно поднимая брови и внимательно наблюдая за ее реакцией.

Она взглянула на сидящего в ее кухне чужого человека, выпытывающего невинные семейные тайны.

— Он был крещен как Патрик О’Рейли. Имя сменил позже, когда его вносили в списки избирателей, но это ты должен знать. Спроси Джерри Фокса, ему все известно про Макса.

— Не надо гадать, чего я знаю, чего не знаю, леди. Я обращаюсь с тобой вежливо, а это совсем на меня не похоже. Так что не испытывай судьбу. Давай дальше.

По ее спине снова забегали мурашки. Она нервно сглотнула, пытаясь собраться с мыслями и моля, чтобы девушка-агент все-таки пришла и положила конец допросу.

— Ну… в Ливерпуле отец Макса получил место механика в автомастерской. Насколько я знаю, у Макса было нормальное детство, пока не произошла катастрофа.

— Катастрофа? — Он постарался подчеркнуть свою неосведомленность, чтобы услышать ее версию событий; если Эвери информатор, вполне возможно, что и она вовлечена в двойную игру. И хотя он уже слышал о катастрофе, подробностей от Совета ИРА из Дублина еще не получал.

— Автомобильная катастрофа, когда Максу было — я точно не знаю — одиннадцать или двенадцать. Его родители оба погибли. Родственников никого не осталось, и Макса отправили в заведение доктора Барнардо. [27]

— Куда?

— В Ливерпуль, а может, в Манчестер. Там он и имя сменил. Мальчишки дразнили его «бедной старушкой» Рейли или «картофельным Падди», [28]и он его просто возненавидел.

— А когда он пошел в британскую армию?

— Еще у Барнардо стал кадетом, так многие делают, а потом просто двигался дальше. Ему, наверное, было лет семнадцать.

— Так он служил во время волнений шестьдесят девятого?

Мегги понимала, что вступает на скользкую почву, но была уверена, что Джерри Фокс все знает. Макс никогда не делал из этого тайны.

— Да. Он участвовал в двух-трех рейдах парашютного полка. Только с отвращением. Ты же знаешь, парашютисты не отличаются хорошими манерами и деликатностью. Точку поставила бойня в Кровавое воскресенье в январе семьдесят второго. Он решил, что с него хватит. Был глубоко потрясен, но не мог выдать этого перед товарищами. Он подумал, что парашютисты вполне могли бы убить его собственного отца или деда. Очень переживал. В следующем году вышел в отставку. Ему тогда стукнуло двадцать три. Знаешь, эта история сблизила нас, хотя он был, так сказать, на другой стороне.