Чеканщики, вырезали раскатанные медные листы по выкройке, нарисованной Беловым. Эти фигурки складывали в форму зажигалки и запаивали свинцом. Кремень привёз Окунь в последний приезд, а в качестве кресала Белов пока использовал несколько прутков твёрдого сплава, найденного в хозяйстве Алексея. По фитилю и бензину для заправки проблем не было. Буквально через три дня чеканщики стали выдавать до десятка зажигалок в день. Белов вернулся к изготовлению пироксилина, который застопорился ещё в процессе получения кислоты необходимой концентрации. К сожалению, работа шла очень медленно, пока не завершилась уборка урожая. Староста изменил расстановку работников, отправив на покосы мальчишек, а старших парней нацелил на постройку четырёх двухэтажных домов.
Пока они ставили первые этажи, три девушки достаточно аккуратно научились работать с кислотами, их Белов и оставил готовить достаточное количество кислот нужной концентрации. Под химическую пришлось использовать всю стеклянную посуду, пластиковые трубки и стаканчики, помогла запасливость Алексея, солившего и мариновавшего огромное количество припасов в банках, от трёхлитровых, до полулитровок. Туда же ушли оставшиеся баночки из-под кофе и бутылки. Запасы на зиму с этого года начали делать исключительно в берестяных туесах, которые, как убедился сыщик, обладали отменными бактерицидными свойствами, и могли использоваться не один год. Своим лаборанткам сыщик не стал разъяснять все аспекты получения пороха, он разбил технологию на простые операции, которые легко исполняли угорки. Почти месяц пришлось работать с ними ежедневно, контролируя довольно опасный процесс получения и концентрирования кислот. Вопреки мнению о примитивности дикарей, девушки освоили работу быстро, и, главное, накрепко, не стараясь привносить опасные для здоровья новшества. В этом староста поддерживал здоровый консерватизм и точное исполнение указаний старших, характерные для этого времени. Видимо, большое значение сыграл не сам факт освобождения угров из плена, а наказ старшины Коня слушать Белова, как старосту и старшего в роду. С одной стороны, это избавило от понуканий и медлительности в работе, с другой стороны, именно от этого сыщик и стремился избавиться как можно быстрее, то есть от безраздумного послушания родичами глав родов и племён. В этом деле он решил использовать тактику большевиков - если не можешь с чем-то справиться, нужно возглавить этот движение. Не пытаясь бороться с беспрекословным подчинением старшинам родов, Белов собирался стать самым главным старшиной для всех жителей посёлка, чтобы его авторитет по определению перевешивал указания старейшин родов. Второго случая верховенства решения старейшины рода над своим указанием он решил не допустить. Убедившись, что в процесс подготовки химикатов стал безопасным и постоянным, сам занялся строительством домов.
К середине сентября удалось поставить все четыре дома, установить двойные слюдяные окна, затем Белов занялся обучением парней печному делу. Необходимая фурнитура для печей уже была изготовлена, восемь печей ставили вчетвером до конца сентября. Окунь приплыл вовремя, чтобы оценить объёмы сделанного. На этот раз Окунь задержался на два дня, чувствуя долгую разлуку. Белов с удовольствием угощал своего лучшего друга в этом мире всеми плодами с огорода, подарил на прощание так понравившийся ему китель капитана внутренней службы с фуражкой, неизвестно откуда появившийся у Алексея среди вещей. Оба строили планы, необходимые закупки и сроки на будущий год. Окунь на этот раз привёз почти четыре тонны медной и железной руды, полтонны свинцовой руды, на пробу. Еще массу различных мелочей, как два килограмма кремня, полсотни самоцветов, немного шерсти. Главное было в том, что он увёз всех пленных, семнадцать человек, порядком надоевших Белову и жителям посёлка. Компаньоны договорились, что на причитающуюся Белову долю выручки, Окунь за зиму купит полсотни мужских и женских сапог, сбруи на два десятка лошадей, нефти, ткани. Ещё он на пробу брал полсотни зажигалок, посмотреть, как пойдёт торговля. Белов посчитал себестоимость зажигалок, которая оказалась в пределах двух кун. Поэтому, продавать их даже по пять-десять кун было выгодно.
После отъезда Окуня жители посёлка вздохнули с облегчением, содержание пленных угнетающе действовало на всех. Сразу после его отъезда приехали гости из селения соек, десяток любопытных парней и девушек, в том числе и две из освобождённых пленниц, Ива и Липа. Пришлось опять прервать работы и устроить гулянье на два дня, на котором гостей угощали экзотическими помидорами и огурцами, картошкой и топинамбуром, с мясом и рыбой, естественно. Белов остановил пилораму и, через генератор, включил громко магнитофон с русскими народными мелодиями, под такую музыку все с удовольствием плясали. Гости привезли подарки старшине Бражинска, две рубашки, вышитые спасёнными девушками, сапоги. Белов также отдарился, Иве и Липе по куску шёлка и зажигалке. Остальным мужчинам всем по зажигалке, женщинам по стеклянной баночке из-под кофе. Источник дохода в этом мире нашёлся, надо укреплять связи с соседями, Белов решил не жалеть этой экзотики, стекло он и сам скоро будет делать.
Однако, гости на этом не закончились, буквально после отъезда соек, по Бражихе поднялись две лодьи Сагита. Оказывается, он встретил, в устье Сивы, возвращавшихся домой соек, которые объяснили, как добраться до Белова. Сагит привёз весь обещанный товар, нефть и хлопок, ткани и шерсть, даже трёх невольников-кузнецов. Белов, в ходе разговора, упомянул о предательстве Нурами, о своём желании расправиться с тем, кто научил этого предателя, и поинтересовался у Сагита, зачем он прислал этого предателя. Купец побледнел, но держался выдержанно, свалив всю вину на Рудого, который случайно якобы узнал о выкупе пленников. Белов знал, что Сагит сам вошёл к Рудому с предложением напасть на посёлок, с интересом посмотрел на купца, потом спросил,
- Давай у самого Рудого спросим, он у меня в плену сидит.
Реакция купца была ожидаемой, его хватил паралич, к счастью, быстро закончившийся. Глядя на него, не знавшего, чем оправдаться, Белов улыбнулся,
- Будем считать твои пакости недоразумением, только, прошу запомнить, моего товара нигде в этом мире нет, а купцов я уже знаю достаточно, чтобы прервать торговлю с тобой. Кроме того, я знаю, где живёшь ты и смогу туда добраться. У меня хватит серебра и других товаров, чтобы твою голову мне принесли на блюде. Ты знаешь, что я не жадный, так ведь, Сагит?
Купец покрылся мелким бисером пота, удерживая трясущиеся руки.
- Кроме оговорённой цены в виде четырёх стеклянных стопок, я предлагаю тебе заняться продажей моих зажигалок. Для начала даю полсотни этих изделий по десять кун за штуку, - Белов ухмыльнулся и продолжил, - товар новый, только один купец взял небольшую партию, спеши развернуться.
Уплыл Сагит в тот же день, сразу после расплаты за товар и покупки зажигалок, от которой он не посмел отказаться. Старшина Бражинска с удовольствием пересчитал двадцать пять гривен, полученных за собственный товар, неизвестный в этом мире, и, практически единственный. Гранёные самоцветы были не так сильно востребованы в маленьких провинциальных городках, а сейчас нужен был продукт, востребованный повсеместно, кроме зажигалок, на эту роль подходили только доски. К сожалению, как успел заметить старый сыщик, пилёные доски плохо шли в лесных краях. Времени у местных жителей было предостаточно, поэтому всё, что можно сделать своими руками, они ими и делали. Выходило не всегда красиво, но добротно и бесплатно, платёжеспособность местных жителей оставляла ждать лучшего. Добытый за зиму мех прижимистые хозяева оставляли на соль и железо, действительно необходимые для выживания продукты. Остальные товары - доски, корзины, берестяные короба и прочее, что можно сделать самим, практически не покупали, предпочитая зимой делать своё, хоть неказистое, но бесплатно. Для продажи своей продукции были два пути - самому развивать торговлю или увеличивать покупательную способность соседей-покупателей, вернее, покупательное желание. По своему опыту старый сыщик, сам, будучи провинциалом, представлял безнадёжность изменения психики большинства людей, тяжело даже в двадцать первом веке, при развитой рекламе и телевидении. Что уж говорить о родовых общинах этого времени, где каждая покупка даже необходимого инструмента обсуждалась родными месяцами, если не годами. Булгары и угры даже зажигалку считали баловством, если можно за три-четыре минуты бесплатно зажечь огонь.