- Лейтенант, передайте Эссену на "Новик", - Макаров задумался - пусть сблизится с этим "564", обойдет его и транспорта вокруг, рассмотрит, как следует. А мы, как закончим с недобитыми японцами, к нему присоединимся.
14 марта 1904 года Утро, Батарея Электрического Утеса
Капитан Николай Васильевич Жуковский - командир батареи.
Поручик Борис Дмитриевич Борейко.
Примечание: в сухопутной артиллерии того времени дистанции измерялись в саженях, одна сажень = 2,1336м.
- Эх, Борис Дмитриевич, Борис Дмитриевич. Ну не пойдет днем Того от нас на расстоянии выстрела. Вы его уже столько раз огорчали.
- Ну, а вдруг. Готовым к неожиданностям надо быть всегда. - поручик Борейко поднял бинокль к глазам, - На дальномере?!
- Восемь тысяч двадцать.
- Вот видите, Борис Дмитриевич. Да и курс его чисто на восток, мимо нас идет.
- А вы господин капитан не думаете, что хоть не сам Того, так крейсера его рискнут нас пощупать? Подлетят, дадут пару залпов и сбегут, пока мы возимся. Да и артиллеристам нашим тренировка нужна, пусть в любую минуту готовы будут. На дальномере?!
- Семь тысяч девятьсот двадцать.
- Да, Николай Васильевич, этот подлец пройдет от нас примерно в тринадцати верстах, а потом и отвернет мористее. Эскадра уже выходит на внешний рейд. Но следить за ним надо, чтобы не учинил какой каверзы.
- Ваше благородие, господин капитан, - крикнул наблюдатель. - Во-о-он там, мористее, кажись еще корабли.
- На зюйд-зюйд-ост, балда! - проворчал Борейко, поднимая бинокль, - Два купца, почти на горизонте, и похоже вспомогательный крейсер. Вижу всего две пушки и минные аппараты. А как разогнался, узлов тридцать, наверное, делает, а дымов не видно. Даже самый хороший уголь не может гореть без дыма. Интересно, Николай Васильевич, чьи это корабли.
- Японские крейсера поворачивают на перехват, значит явно не их, Борис Дмитриевич. Кто то из наших неудачно пытается прорваться в Артур и теперь крейсер отвлекает внимание японцев от купцов.
- Припоминаю, Николай Васильевич, часовые говорили, что перед самым рассветом над морем у горизонта была сильная вспышка. На дальномере?!
- До "этого", господин поручик?
- До Микасы, болван!
- Семь тысяч пятьсот сорок.
- А... - что хотел сказать поручик Борейко, осталось неизвестным, потому что море под кормовой башней Микасы вспучилось бугром.
- Вот и постреляли! - прошептал наводчик первого орудия, вытирая вспотевшее лицо, когда флагманский японский броненосец исчез в вакханалии взрыва, - конец адмиралу Тогову.
- Что это такое было, Борис Дмитриевич? - открыл рот капитан Жуковский, потому что через мгновение после "Микасы" взорвались и остальные броненосцы японской линии.
- Не знаю, - Борейко встряхнулся, приходя в себя, - Но, братцы, Ура, тому кто это сделал. Морякам, богу, черту, сатане, не важно. Ура!
- Ура! - высыпавшие на бруствер солдаты кричали и подбрасывали вверх шапки.
- Не богохульствуйте, Борис Дмитриевич. Кстати бог и дьявол здесь не причем, в самом начале я заметил, как от этого, как вы его назвали, вспомогательного крейсера, к японским броненосцам шли минные следы.
- Минная атака за тринадцать верст? Да вы оптимист, Николай Васильевич.
- А ход в тридцать узлов без дымов?
- Ну тут все просто, слышали про германского изобретателя и инженера Рудольфа Дизеля? Прапор наш рассказывал, что по волге уже ходит танкер с его машинами внутреннего сгорания. Жаль, нет его сейчас на батарее, а так, наверняка это пробный корабль с такими машинами, построенный, где-нибудь, в Сан-Франциско. В Америке это так - плати деньги, и строй что хочешь. А как война началась, вооружили, чем было, и к нам. Это же надо, такая громадина, а скорость как у миноносца. Точно наш, Николай Васильевич, андреевский флаг прямо на кормовой надстройке нарисован. Так что, ура - морякам.
- Так ведь, Борис Дмитриевич, - развеселился Жуковский, - нет больше у Японии броненосцев, да и адмирала Того больше нет. Теперь война совсем другая пойдет.
- Это вы, Николай Васильевич, совершенно правы, а за это не грех и выпить. Иван!
- Слушаю, вашбродь?
- Давай, чарку водки, за упокой души адмирала Того.
- Вы, это, Борис Дмитриевич, не увлекайтесь. Остаетесь за старшего, а я поеду в управление артиллерии, доложу генералу. Пусть Василий Федорович тоже порадуется, это надо же - моряки разом взорвали шесть японских броненосцев.
- Погодите, Николай Васильевич, пока еще ничего не кончено. Теперь, кажется, наш незнакомец решил атаковать крейсера, знать, беспокоится за своих купцов...
Когда к японским кораблям потянулись дымные следы, Борейко пренебрежительно пожал плечами. - Ракеты Засядько, древний хлам. Он их только отпугивает. Точно говорю, вооружили чем попало, и послали в Артур... - тут реальность сама опровергла его слова и между трубами головного крейсера сверкнул сполох сильнейшего взрыва. Мгновение спустя японский корабль окутало облако черного дыма, перемешанного с паром. Ракеты, упавшие в воду, тоже взорвались, вздымая в воздух огромные столбы воды. Еще одно прямое попадание получил второй в колонне крейсер.
- Это что же получается, - в ошеломлении прошептал Борейко, - одна такая ракета, как десять наших снарядов разом? Во японцам подарочек, не все коту масленица. Рады небось, до смерти.
А мимо Электрического утеса, к месту боя, уже неслись на всех парах русские крейсера "Аскольд", "Баян" и "Новик".
Батарейцы жадно смотрели, как на избитые, потерявшие ход, японские корабли, обрушился град русских снарядов.
- Ну, Борис Дмитриевич, победа-то какая! Теперь мне непременно надо ехать, пусть все управление артиллерии порадуется.
К вечеру 14-го Артур возбужденно гудел. В ресторане, забыв былую неприязнь, морские офицеры сидели за одними столами с армейскими. Очевидцев с береговых батарей заставляли по несколько раз повторять свои истории. Все сходились во мнении, что таинственный корабль, с новейшим вооружением, был заказан и построен в Америке, но не успел к началу войны.
- Господа! Господа! - вскочил из-за стола молоденький артиллерийский подпоручик, - мы, на двадцать первой батарее все видели своими глазами. Это было... - не находя слов он сделал паузу и поднял вверх рюмку, - значит, выпьем за здравие наших моряков и упокой японских. Ура!" Господа, ура!
Около полуночи на морем опять глухо загрохотали пушки. Мичман Сойманов, как самый молодой из компании моряков, был послан в морской штаб, узнать что происходит. Пока его не было, веселье как бы само собой утихло. Вернулся он из штаба с раскрасневшимся лицом и горящими глазами, - Господа! Только что сообщили, что на эскадру было совершено нападение японских миноносцев. Которое нападение отбито с большим уроном для неприятеля. По сообщениям с кораблей потоплено восемь японских миноносцев. Два их бронепалубных крейсера получили сильные повреждения и потеряли ход. "Аскольд" и "Баян" расстреливают их, ориентируясь на пламя пожаров. Ура, Господа, ура! - весь зал поднялся на ноги в едином порыве.
14 марта 1904 года 11-35 по местному времени.
Внешний рейд Порт-Артура. Мостик БПК "Адмирал Трибуц"
Спецпредставитель вице-премьера Рогозина, Пал Палыч (Одинцов).
Вставайте товарищи все по местам! Ну парад не последний, но парад! Легли в дрейф, с левого борта к нам подваливает "Аскольд", красавец! Карпенко сказал, что на нем вымпел командующего флотом. Точно, Степан Осипович пожаловали, лично. Ну, так я этого и ждал, старик всегда сам все своими руками стремился пощупать. Крейсер "Аскольд", размером почти с нас, но борт у него выше. И если наша носовая палуба с его почти на уровне, то корма у нас аж на три метра ниже, отчего с швартовкой проблемы. Но главное не это, свои технические проблемы моряки порешают сами, главное это люди. Вон, матросики с "Аскольда", глазеют на нас как в цирке, то ли крылья за спиной ищут, то ли рога на голове. Простые русские мужики, на которых и держалась изначала Россия, и которых так мало осталось к нашему 2012 году. Три войны, три революции, 20-е и 90-е, слишком много для одной страны за сто лет. Вот, пока еще живой Менделеев обещал пятьсот миллионов русских к пятидесятому году? А что имеем? Сто пятьдесят миллионов и границы шестнадцатого века. Зубами рвать буду, а не дам этому повториться. Виссарионыча перевербую, а Ильичу с Троцким лично по пуле в затылок, заслужили. Не доживет у меня Лев Давыдович до ледоруба, ох не доживет.