Она уже задвигала на двери последний засов, когда заметила на дороге машину. Без сомнения, это был Ланс. Точно такой же автомобиль она видела сегодня возле пожарной инспекции. Широко распахнув дверь, Мелани выскочила на порог магазина.

— Привет! — крикнула она, явно рассчитывая привлечь его внимание.

Окно в машине было открыто, и Мелани была уверена, что инспектор ее прекрасно слышал. Какое-то время ей казалось, что он пребывает в нерешительности, останавливаться или нет. Через секунду Ланс резко затормозил и посмотрел на Мелани.

В открытое окно ветер вместе со свежим воздухом принес легкий аромат ванили. Теперь в его памяти ваниль всегда будет ассоциироваться с ней.

— Дела так плохи, что приходится выскакивать на дорогу, чтобы завлечь покупателей? — насмешливо бросил он.

— Нет, дела идут отлично, просто я ждала именно вас.

Это был единственно правильный ответ, который в мгновение ока обезоружил Ланса, вызвав непонятные для него самого чувства.

— Почему?

— Ну, вы же сами сказали, что ищете подарок для тетушки Бесс.

Ланс почувствовал себя беспомощным перед такой наивностью. Ну как можно обидеть человека, когда он относится к тебе со всей душой?

— А может, я просто старался быть вежливым и поддерживал разговор? — поддразнил инспектор. Он и себе, а уж тем более ей, не собирался признаваться в том, что приехал сюда с одной-единственной целью — увидеть ее.

— Люди обычно болтают про погоду, про бейсбольный матч, но не про кино полувековой давности. Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете.

Ланс не нашелся что ответить. Он молча припарковал машину и зашел в магазин.

Ну вот, он снова здесь. Хотя специально задержался на работе подольше, чтобы уберечься от соблазна заехать сюда вечером. Но какой-то черт все-таки дернул его повернуть в сторону магазина. Он надеялся, что магазин уже давно закрыт. Ну кто мог предположить, что она целых два часа будет сидеть и ждать его?

— Разве вы не закрываетесь в полседьмого?

Она беспечно пожала плечами.

— Обычно да, но у любого правила бывают исключения. Иногда я задерживаюсь чуть дольше, если покупатель пообещал зайти, но не успевает до закрытия. Мне это несложно, ведь я живу на втором этаже. — Она показала рукой на лестницу, ведущую наверх, в ее квартиру.

Он, как зачарованный, проводил ее жест глазами. Значит, тот белый балкон принадлежит ей. А он почему-то совсем не обратил внимания на лестницу, когда был здесь в первый раз. Правильно, ведь это же не касалось его работы. Ему было четко сказано, что магазин занимает только первый этаж.

— Вам так нравится жить среди сувениров и подарков? — полюбопытствовал Ланс.

— Знаете, я ведь выросла среди этих вещей, которые когда-то принадлежали тетушке, а потом перешли ко мне. Так что это, скорее, дело памяти. Пойдемте, — продолжила она, взяв его за руку. — Давайте-ка, я вам лучше покажу, что у нас есть.

Ланс покорно пошел за ней, хотя ему было совершенно все равно, что она собирается показывать. Он заехал за одной-единственной фотографией. И вовсе не собирался предаваться воспоминаниям вместе с Мелани.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— А что вы думаете об этом?

Мелани приподняла стеклянную раму и заглянула Лансу в глаза, чтобы увидеть его реакцию. Однако его лицо было абсолютно безучастно.

Надо признать, у нее есть вкус, подумал Ланс, бросив взгляд на простую, но очень изящную рамку, которая обрамляла фотографию. Он наклонился поближе, чтобы лучше разглядеть дарственную надпись. «Элейн с наилучшими пожеланиями! Элиот Андерсон», — прочел он в углу. Оторвавшись от фотографии, он произнес, не сводя глаз с Мелани:

— Дайте-ка я угадаю. Андерсона с вашей тетушкой что-то связывало, ведь так?

Мелани очень отчетливо представила, как рассмеялась бы тетушка в ответ на такое предположение. Может, Элиот Андерсон со стороны и казался мечтой любой женщины, только это было не совсем так. Ей пришлось прикусить язык, чтобы не сболтнуть лишнего, но все же она не смогла удержаться и сказала:

— А вот и не угадали. Как бы это сказать... э-э... Ну, в общем, Элиоту Андерсону больше нравились мужчины, а женщин он ни в грош не ставил. Вот только тетушку он очень любил и уважал.

— Вот как! — Ланс снова посмотрел на фотографию, будто там была скрыта какая-то тайна. Подпись просто на глазах приобретала совсем другой смысл. — Что же...

А Мелани уже предвкушала радость рассказа одной из ее самых любимых историй.

— Элиот Андерсон как-то отдыхал с друзьями в одном небольшом южном городке. Сразу после отпуска он должен был приступить к съемкам в фильме «В Париж на следующий год». Для него это было очень важно. Фактически эта картина должна была вернуть его в кинематограф. — Обычно тетушка рассказывала эту историю с массой подробностей, но, видя нетерпение Ланса, Мелани постаралась сократить ее до минимума. — Элиот к тому времени уже имел такую репутацию, что за малейшее нарушение дисциплины студия с удовольствием порвала бы с ним контракт. Особенно обрадовался бы директор Саймон Бакватер. Они ведь уже давно не ладили. Когда-то они были друзьями, а потом... — Тут она увидела, как Ланс нахмурился, и решила опустить лишние подробности. — В общем, он с кем-то подрался. Приплелся к тетушке весь в синяках и стал жаловаться, что его карьера, вся его жизнь пошла коту под хвост. И Андерсона непременно бы выгнали, но тетушка так искусно наложила грим, что никаких синяков не было видно. Вот и вся история.

Она мельком взглянула на Ланса — тот по-прежнему оставался абсолютно безучастным.

— Фильм оказался удачным. Андерсон был очень доволен собой. Он ушел из жизни известным актером. — Мелани улыбнулась. — А тетушке он любил повторять, что ее искусство сохранило ему жизнь и спасло карьеру.

— Да, но вашей тетушке-то зачем все это было нужно?

Вопрос Ланса сразу спустил Мелани на землю.

— Просто она очень любила свою работу, ей это казалось самой естественной вещью на свете.

Циник, который сидел в Лансе, ей, конечно, не поверил. Ведь каждый человек всегда думает в первую очередь о себе. Такова природа. И так поступила Лорен, доказав ему еще раз, что доверять в этом жестоком мире можно только себе. Еще раньше такой же урок преподал ему отец. Оставил Ланса, когда тому было чуть больше десяти. Как раз тогда умерла мама, и отец никак не мог справиться со своим горем, он ни о ком не думал, кроме себя. В один миг Ланс потерял и отца, и мать, которую очень любил.

Брюс, правда, попытался наладить отношения с сыном, но это оказались пустые хлопоты. Между ними не было ничего общего, они стояли по разные стороны пропасти, и глупо было бы пытаться начать жизнь сначала.

Все и всегда думают в первую очередь о себе. Так почему мисс Макклауд с ее тетушкой чем-то отличаются от других?

— Мне трудно в такое поверить, — сказал Ланс, все еще не отрывая глаз от фото.

Мелани была просто не в силах вынести подобное безразличие.

— Ланс, почему вы упорно не хотите верить, что люди способны на добрые поступки?

Его глаза стали стальными.

— Да, я не верю в добрые поступки, мисс Макклауд. Доброта, искренность, забота о ближнем — все это сказки. И если вы этого до сих пор не поняли, вам же хуже.

От такого ответа у Мелани перехватило дыхание. Что случилось с этим человеком? Что сделало его таким жестоким? Но время задавать подобные вопросы еще не пришло.

Она, как могла, постаралась скрыть свои чувства.

— А та замечательная женщина... я имею в виду вашу тетю... неужели она никогда о вас не заботилась?

— Откуда вы знаете, что она замечательная? — удивился Ланс. Ведь Мелани не может знать, что Бесс — та единственная женщина, которая не такая, как все.

— У нее добрые глаза, — просто ответила Мелани. Взглянув на часы, она вдруг поняла, что у нее практически не осталось времени. — Я могу завернуть подарок, если хотите.

Неожиданно для себя Ланс согласился. Более того, он как раз сам собирался попросить ее об этом.