Он кивнул и, внимательно глядя на нее, спросил:

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы кто-то другой растил и воспитывал его! — Воспоминания о том, что она узнала, работая няней, снова обрушились на нес. Эти богатые, но вечно недовольные, неудовлетворенные женщины, женщины, которые, казалось, совсем не хотели, чтобы их дети были рядом с ними, женщины, готовые отдать их ей, неизвестной девочке из Ирландии, которая, правда, старалась любить своих подопечных, но, в сущности, не была обязана это делать. Она никогда не пойдет на такое. Никогда.

Он медленно произнес:

— Я могу это понять.

— Ты можешь? — в ее голосе звучало откровенное недоверие.

— Конечно, могу! Ты хочешь, чтобы твой ребенок усвоил то, что кажется ценным тебе, а не кому-то другому.

Удивительно, как точно он облек ее мысли в слова.

— Поэтому, — закончила она гордо, — я не выйду за тебя замуж.

Роури не был уверен, что именно он теперь чувствовал. Он разрывался между раздражением и переполняющим его желанием, настоящей страстью к этой женщине, которая так яростно отгораживалась от него. То ему хотелось отшлепать ее, то наоборот — совсем другого.

Но если бы он был вполне честен с самим собой, то признал бы, что ее категорический отказ от его предложения был тем ответом, которого он меньше всего ожидал от какой бы то ни быложенщины. И он понимал, что очень навредил их отношениям с Энджел, когда вообразил, что она схватится за этот шанс — выйти за него замуж.

И вдруг словно вспыхнул яркий свет, в его мозгу что-то прояснилось! Роури, этот удачливый лондонский адвокат, понял, что женщины могут быть сильными, хорошими и честными, независимо от того, чем они занимаются в жизни. Им не нужно делать карьеру, чтобы реализовать себя.

Сердце его упало, когда он наконец понял, что может значить ее отказ. И не только потому, что придется искать няню для Лоркана. Энджел вернула к жизни его самого, а он отчаянно нуждался в этом именно сейчас.

— Значит, ты не хочешь ехать со мной в Лондон, чтобы заботиться о Лоркане?

Энджел удивленно посмотрела на него.

— А кто говорил что-нибудь об этом?

— Ну, я просто допустил… предположил, —в замешательстве поправился Роури, не понимая, что же это такое происходит с ним. Допущение. Предположение. Это были слова, которые он каждый день употреблял в течение всей своей успешной карьеры, а эта дерзкая девчонка смешала все у него в голове! Он даже путает значение этих слов. — Я предположил, что, учитывая то, что произошло между нами только что…

Энджел наклонилась, чтобы взять на руки закапризничавшего Лоркана. Она подождала немного в такой позе, пока не сумела обрести хоть какое-то самообладание, прежде чем посмотреть Роури в глаза.

— Значит, ты ошибся, понятно? — тихо сказала она.

Он почувствовал, что улыбается. Он бы поцеловал ее, если бы не боялся.

— Понятно.

Энджел изо всех сил старалась не поддаться его обаянию. То, что произошло сегодня утром, безусловно, не должно повториться. Единственный раз можно простить, объяснить это необходимостью разрядки после пережитой трагедии. Она даже не будет слишком переживать, если забеременеет. Но второго раза быть не должно.

— Да, ты был не прав, — повторила она. — И я думаю, здесь больше нечего обсуждать. По крайней мере, пока.

Роури понял, что дальше продолжать спор бесполезно. Она обошла его. Он поймал себя на мысли о том, будет ли у него еще когда-нибудь возможность насладиться красотой ее тела, но и об этом не стоило размышлять. Эти мысли вызывали желание и грусть.

Энджел потрясла погремушкой Лоркана.

— И если ты хочешь, чтобы мы успели на этот паром, тогда кто-то должен приготовить еще детского питания, и нужно сходить в магазин.

Роури охватило то странное чувство, которое появлялось у него всегда, когда он имел дело с женщинами.

— Магазин? — беспомощно переспросил он.

— Да, в магазин, — нетерпеливо подтвердила Энджел, глядя на него сурово и неумолимо. — У нас почти кончились подгузники!

Глава десятая

В конце концов Эиджел сама пошла покупать подгузники, спасаясь в мягком, сером тумане утра, главным образом потому, что не хотела встречаться с Аланом Больером. Как знать, может быть, он оказался под дверью и слышал все, что происходило между Роури и ею. Ему даже не нужно было стоять под дверью: она кричала достаточно громко, чтобы ее услышала вся деревня.

Устроит ли Алан Больер выговор Роури за их непристойное поведение? Или, может, добавит несколько фунтов стерлингов в счет?

Но когда Энджел вернулась в отель, она увидела, что Роури и Алан сидят вместе за столиком. Роури пил кофе, а хозяин потягивал изысканный ирландский напиток. Лоркана пеленали на сиденье в углу бара.

Мужчины посмотрели на нее, когда она вошла с двумя огромными пакетами подгузников и несколькими упаковками детских влажных салфеток. В ее темных волосах, как бриллианты на черном бархате, сверкали крохотные капельки дождя. Встретившись глазами с Роури, Энджел почувствовала, что краснеет, она вспомнила, как он смотрел на нее немного раньше, когда…

Вынужденная соблюдать нейтральную вежливость в присутствии Алана Больера, Энджел чувствовала себя сейчас странно беспомощной. А Роури, казалось, ожил, его глаза блестели, в лице появилась краска. Впрочем, даже при всей своей неопытности, Энджел понимала, что мужчина, естественно, будет казаться другим, если он только что занимался с тобой любовью с такой сумасшедшей страстью.

Роури был одет в черное с ног до головы, но это не было похоже на траур. Такая одежда только подчеркивала его высокий рост и разворот широких плеч. Энджел подумала, что рядом с ним она кажется чем-то вроде муравья, и виновато поймала себя на мысли, что в постели они гораздо больше подходили друг другу.

— Будешь кофе, Энджел? — спросил он.

— Да, пожалуйста.

— Ты замерзла?

Она покачала головой, взяла у него чашку и села рядом с Лорканом, с улыбкой всматриваясь в его колыбельку.

— Не замерзла. Просто слегка промокла.

— Ох уж эти ирландские дожди! — с чувством проговорил Алан Больер. — Они придают женщинам отличный цвет лица!

Роури улыбнулся, соглашаясь. Сейчас на щеках Энджел словно цвели розы на фоне чистейшей сливочно-кремовой кожи. Но, похоже, пока ему не стоило произносить такие мысли вслух.

—  Яготов ехать, если ты уже собралась, — сказал он вместо этого. — Мы должны быть на катамаране к час сорок пять.

— Я бы лучше отправилась на следующем, чтобы не пришлось слишком быстро ехать по мокрой дороге с ребенком, — с беспокойством проговорила Энджел.

Мужчины обменялись взглядами, и Алан Больер усмехнулся:

— Боюсь, с женщинами всегда так. Придется тебе с этом смириться!

Энджел сердито посмотрела на него.

— Это всего лишь здравый смысл, мистер Больер. Если бы у мужской половины человечества не было в нем недостатка, мир уже давно стал бы гораздо лучше, чем сейчас!

Мужчины захохотали, а Энджел торжествовала, удивляясь перемене, которая произошла с ней. Не в ее обычной манере было развлекать посетителей бара остроумными замечаниями. Раньше она бы только краснела, вспоминая о том, что было наверху, и старалась бы стушеваться.

Но перемена была налицо. Она ощущала нечто совершенно новое — собственную значительность. Как это случилось? Неужели секс способен раскрепостить человека таким чудесным образом?

Возможно, решила она. Возможно. Только — осенило ее — это полностью зависит от мужчины. Будь на месте Роури кто-то другой, он мог бы заставить ее чувствовать себя униженной и ничтожной после того, что произошло между ними сегодня. Роури вернул ей уверенность, предложив жениться на ней, если она будет носить его ребенка. Он дал ей возможность выбора и тем самым дал власть.

Она благодарно улыбнулась ему и с удовлетворением увидела мгновенное выражение растерянности и смущения на его лице.