Я повернулся на бок и спустил ноги на холодный, как лед, пол.

— Еще слишком рано для таких шуток, Оскар, — пробормотал я. — Где мои тапочки?

— А вы обращались к святому Антонию и святой Анне?

— Вы и ваши расчудесные святые… — проворчал я.

Оскар стоял у окна и поправлял галстук, глядя в зеркало на дверце большого орехового шкафа. Он посмотрел на мое отражение.

— Тут все дело в днях святых. Роберт, — с улыбкой сказал он.

— О чем вы? — недоуменно спросил я. (Выпитое в «Гранд Кафе» вино начало сказываться.)

— О нашем деле, — ответил Оскар, поворачиваясь ко мне. — Оно связано с днями святых… и искушением. — Он распахнул шкаф, выбрал для меня рубашку, достал пальто и брюки и бросил всё мне на кровать, к изножью. — Вчерашний вечер оказался исключительно удачным с точки зрения расследования убийства Билли Вуда, — задумчиво продолжал Оскар. — Вещи, о которых я имел лишь смутное представление, вдруг стали для меня вполне понятными. Одевайтесь, друг мой. Le tout Paris nous attend! [102]

Немногим позже девяти мы нашли Эйдана Фрейзера в зале с множеством зеркал, где подавали завтрак. Он сидел один за столиком, накрытым на четверых.

— Вероника уже позавтракала, — сказал он. — Она пошла прогуляться, но, полагаю, скоро вернется.

— Вы выглядите встревоженным, друг мой, — заметил Оскар, когда мы сели.

— Так и есть. Я получил телеграмму из Лондона.

— Из Скотланд-Ярда?

— Да, от Гилмора, — Фрейзер показал нам конверт.

— Плохие новости?

— Хуже не бывает Мы потеряли главного свидетеля.

— Беллотти? — спросил Оскар.

— Да, Беллотти, — кивнул Фрейзер. — Беллотти мертв.

— Мертв! — воскликнул Оскар. — Вы сказали, что Беллотти мертв?

— Да.

— Я не верю, — заявил Оскар, приложил руку ко рту и закрыл глаза. — Как такое возможно? — пробормотал он. Оскар казался совершенно ошеломленным. Наконец, он открыл глаза. — Так он мертв? — повторил Оскар. — Вы хотите сказать, его убили?

— Нет, не убили, — ответил инспектор, вытаскивая телеграмму из конверта. — Несчастный случай… складывается именно такое впечатление… или самоубийство. Он попал под поезд.

— А Гилмор упоминал карлика?

— Карлика? — недоуменно повторил Фрейзер и посмотрел на телеграмму. — Нет, здесь речь не идет о карлике.

— Ну, вот вам и Париж весной, — с горьким смехом произнес Оскар, к которому вернулось спокойствие, и налил себе чашку горячего шоколада. — Мы должны немедленно возвращаться в Лондон.

Глава 23

29 января 1890 года

— Неужели мы должны вернуться в Лондон, Эйдан? Должны?

Вероника Сазерленд пришла с ранней утренней прогулки с румянцем на щеках и огнем в глазах — и в прекраснейшей шляпке с пером. Она нашла нас в кафе отеля и остановилась около нашего столика, но сесть отказалась. Один за другим, Эйдан Фрейзер, Оскар и я встали со своих мест, сжимая в руках салфетки, словно нашалившие школьники с грифельными досками, которых призвала к ответу гувернантка.

— Это возмутительно, — продолжала она, — и нечестно! Мы только что приехали, в понедельник у меня день рождения… мой день рождения! Когда мы в последний раз проводили время вместе, Эйдан? Вы постоянно работаете.

— Весь мир, но только не его семья, наслаждаются плодами трудов гения, — сказал Оскар.

Вероника повернулась к нему.

— О, перестаньте, Оскар, пожалуйста! Ваши нескончаемые остроты бывают ужасно утомительными.

— Но это не мое высказывание, — кротко ответил Оскар, — оно принадлежит Конану Дойлу.

— Источник не имеет значения! Важно другое: мы приехали отдыхать — это выходные и мой день рождения, — а Эйдан вовсе не гений, к тому же его нельзя назвать незаменимым. Неужели делом не может заниматься инспектор Гилмор или другой зануда из Ярда?

— Но это важное дело, — сказал Оскар.

— В самом деле? — она сердито посмотрела ему в глаза. — Убит мальчик-проститутка, сутенер отнял у него жизнь, пьяницу отчима повесят. Неужели это дело действительно имеет такое значение, мистер Уайльд?

Меня шокировали слова, которые употребила Вероника. Однако Оскар сохранял полнейшее хладнокровие.

— Да, — спокойно ответил он, не отводя взгляда.

— Да? — резко переспросила она. — И для кого же?

— Для вашего жениха, мисс Сазерленд, и его будущего. Он обвинил человека в убийстве, но главный свидетель мертв. Как умер Беллотти? Является ли его смерть самоубийством? Или это несчастный случай? Может быть, речь идет о новом убийстве? Этот вопрос нельзя оставить открытым и нельзя передать инспектору Гилмору. Увы, за него несет ответственность Фрейзер! Долг зовет.

Вероника раздраженно вздохнула и огляделась. В обеденном зале отеля народу было совсем немного, а посетители, сидевшие за ближайшими столиками, не обращали на нас внимания. Я хотел предложить мисс Сазерленд остаться с ней в Париже, но у меня не хватило мужества, и момент был упущен.

— Ну что ж, — сказала она (ее щеки заметно побледнели, и в глазах уже не горел прежний огонь), — я поднимусь в свою комнату, чтобы собрать вещи. Пожалуйста, сообщите мне, когда вы будете готовы к отъезду.

— Благодарю вас, — сказал Фрейзер. — Мы достойно отпразднуем ваш день рождения на Лоуэр-Слоун-стрит.

— Разумеется, — промолвила она.

— И сможем вернуться в Париж весной! — с улыбкой добавил Оскар.

Вероника рассмеялась, повернулась и упорхнула.

Через три часа на Северном вокзале мы сели в поезд, отправлявшийся в Кале. Фрейзер и Оскар без труда обменяли билеты; поезда по обе стороны Ла-Манша ходили практически пустыми, а на борту нашего парохода («Замок Дувр», «гордость компании») мы оказались единственными пассажирами в салоне первого класса.

День получился долгим, утомительным и скучным. Наше возвращение в Лондон совсем не походило на пиршество остроумия и предвкушение праздника, сопровождавшие нас по дороге в Париж. Если у Оскара и имелись запасы шуток и афоризмов (собственных или позаимствованных у других), на сей раз он не стал с нами делиться. Большую часть обратного пути он просидел, уткнувшись носом в книгу. Мы все читали или делали вид. Я медленно листал страницы моего vade mecum [103]— томика максим Ларошфуко с комментариями. Вероника изучала статью в научном журнале, посвященную Луи Пастеру и прививкам против сибирской язвы. Эйдан Фрейзер держал в руках «Трое в лодке» Джерома К. Джерома, но, похоже, не слишком вникал в содержание, потому что ни разу не рассмеялся.

Когда мы вернулись в Англию и наш поезд ехал мимо полей Кента, начало темнеть. Оскар и Фрейзер, словно безмолвно договорившись, отложили книги, наклонились друг к другу и принялись негромко обсуждать детали дела.

— Гилмор сообщил вам, когда именно нашли тело Беллотти? — спросил Оскар.

— Вроде бы вчера утром.

— Пока мы ехали в Париж…

— Да.

— И он свалился под поезд?

— По всей видимости.

— На какой станции?

— В телеграмме ничего не сказано, но речь шла не о железнодорожной станции. Несчастный случай произошел в метро.

— Несчастный случай? — Оскар приподнял бровь.

— Возможно, несчастный случай, Оскар, — сказал Фрейзер, тщательно подбирая слова. — Он ведь был практически слепым, не так ли?

— Из чего следует, что он старался быть осторожным, так мне кажется. Вы не можете исключать убийство. Вы не должны.

— Но зачем кому-то убивать Беллотти?

— Он ведь был вашим свидетелем, Эйдан. Вы сказали, что он сообщил вам, будто бы Эдвард О’Доннел и Дрейтон Сент-Леонард один и тот же человек.

— Совершенно верно.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— И еще он вам сказал, что Билли Вуд ушел в тот день с вечеринки, чтобы встретиться с ним?

— По словам Беллотти, да. Он собирался дать показания.

— Очень хорошо, — сказал Оскар. — Если Беллотти согласился дать такие показания, что еще он мог сообщить суду? Если он намеревался обвинить О’Доннела в убийстве, чью еще репутацию он мог загубить? В тот момент, когда Жерар Беллотти решился стать полицейским информатором, он подписал себе смертный приговор.